“Шаг вперёд, два назад -- так ведь может разорвать…” -- из песни группы WE. Поэтому автор сего текста любит медленные танцы!
Антон проснулся глубокой ночью, открыл глаза и стал смотреть в темноту над собой. Сна как не бывало, только остатки тревоги вымывались после кошмара. А ведь с утра за “баранку”, и носом клевать бы не хотелось.
— Надо обязательно заснуть, — подумал Антон, отмечая проступающие из чёрного мрака очертания люстры. Вот если бы он не подумал, что надо заснуть, его бы точно объятия Морфея окутали, а так совсем сон пропал, безвозвратно…
— Привет, Жанна! Давно не виделись, — прошептал вслух Антон. Теперь злополучная люстра преобразилась в лицо девушки, которую он любил двадцать лет назад. Единственная женщина в его жизни, которая оставила незаживающую рану на сердце. — А знаешь, я нашёл тебе замену… сучка. И она от меня в полном восторге, не то что некоторые. Тварь!
Последнее слово Антон прокричал и встал с кровати. Сердце забилось чаще, и кровь ускорилась в своём путешествии по венам.
— Да уж, нервы ни к чёрту, — мелькнуло в голове, и Антон пошлёпал на кухню. Схватив с подоконника сигареты, он открыл форточку и чиркнул спичкой, прикуривая. Во дворе дома покачивался отражённый свет от фонаря, мрачно освещая кованую железную дверь в подвальное овощехранилище. Рядом стояла собачья будка, из которой грустно смотрел Атос – здоровенный трёхлетний алабай. Он лежал и печально поскуливал, положив морду на передние лапы.
— Ничего, малыш, всё будет хорошо! — пробормотал Антон, выдувая табачное облако. “Малыш” размером с телёнка, забренчав цепью, вылез из своего домика и уселся перед окном, повиливая хвостом. — Завтра я тебе коровье вымя принесу… ты один у меня, родненький… никого больше нет… Да что же это такое?!
Опять перед глазами появилась Жанна, рыжая бестия, во всей нагой и стройной красоте. Именно такой он её запомнил. Как и двадцать лет назад, в ту ночь, когда она издевательски смеялась над обнажённым Антоном. Потом он в слезах бежал по тёмным дворам домой, испытывая ужасающий стыд и крах первой любви… оставив её задушенной и с привязанным к шее камнем на дне реки. Через месяц труп нашли в километре от деревни -- видимо, узлы Антон сделал слабые. Милиция разбираться не стала, и смерть признали случайной, через утопление, слишком уж тело девушки разлохматилось…
— Ты всю жизнь мне испортила, дура! Зачем ты приходишь? Ты теперь мне не нужна, пойми… Сука! — чуть не завизжал Антон, туша в пепельнице наполовину выкуренную сигаретку. Атос перестал скулить и испуганно залез в свою будку, полностью спрятавшись в глубине. — У меня теперь есть другая! Она никогда не будет надо мной смеяться… потому что уважает меня и любит… Тьфу! — сплюнул на стекло Антон, направляя слюну в мутный фантом девушки.
— Да! Она меня любит таким, какой я есть, — договорив, он прошёл в спальню, где надел штаны с ремнём и футболку. Уснуть теперь точно не получится, поэтому надо было выйти и подышать свежим воздухом.
Во дворе, стоя на крыльце дома, он всей грудью вдохнул прохладный воздух, пахнущий деревенским дымом, и посмотрел на звёзды, яркими точками светящиеся в ночном небе.
— Как же хорошо у нас… — благостно изрёк Антон и с хрустом в суставах потянулся. — Городским не понять. Живут в своих скворечниках, ничего не видят… Ладно, солнышко моё, ты меня зовёшь?
Антон спустился с крыльца и подошёл к овощехранилищу. Атос прятался в будке, только слышно было тихое поскуливание.
— Иду, иду, родненькая! — нежно проворковал Антон и, отперев железную дверь, нажал на выключатель в стене. Зажёгся яркий свет, освещая коридор с лестницей, ведущей в глубину метров на десять. Спускаясь по лестнице, он стал напевать арию Трубадура из “Бременских музыкантов”, слегка пританцовывая.
Месяц назад он ехал домой после тяжёлой смены. Двенадцать часов за рулём. Убийственная работа. Разного психологического состояния клиенты со своими “закидонами” и настроениями. Одного с ветерком довези до подъезда, другому поставь “реальную” радиоволну с “отпадным” русским шансоном, третьему -- “тормозни у КБ, надо заправиться”. А некоторым дамочкам подавай сочувствие… Короче, хотелось быстрей до дому. И тут он увидел ЕЁ, стоящую на остановке. Это была она: рыжая, со стройной фигурой и голубыми глазами. Он остановился и предложил довезти, но на этом чудеса не закончились — её звали Жанна! Это был знак!
— Привет, родненькая… это пришёл папочка… — пробормотал Антон, открывая вторым ключом навесной замок, висящий на выдвижной клеточной двери, ведущей в помещение, очень похожее на тюремную камеру. Посередине даже стояло отхожее ведро. В углу комнаты на фуфайках лежала девушка, повёрнутая спиной к вошедшему. Спина её была оголена и вся покрыта кровавыми ранами и загноившимися струпьями. Рыжие волосы пленницы немного поблёкли и засалились —сказывалось месячное отсутствие солнечных лучей, — но они всё равно вызывали приливы нежности и любви у Антона. — Ты прости меня за это воспитание твоё, но ты же понимаешь, мужчина должен доминировать и направлять, это ведь для тебя лучше… надо понимать…
Антон присел рядом и с нежностью стал смотреть на дрожащее тельце Жанны. Девушка явно не спала.
— Знаешь, иногда мне кажется, что мир вокруг сходит с ума… Почему-то заснуть не могу, что-то тревожит меня… ты не бойся, сейчас мне ничего такого не охота… — вздохнул Антон и доверительно приложил свою ладонь к плечу девушки. Та замерла, перестав дрожать. — Жанна, как ты думаешь, у меня могут быть дети? Мне же всё-таки сорок лет, не мальчик, так-то…
— Извращенец, — прошипел женский голос, и снова голые плечи задрожали.
— Эээххх, дура, — совсем без злобы вздохнул Антон, поднимаясь на ноги и снимая с пояса армейский ремень. — Я же хотел просто поговорить… сон приснился страшный, тревожный, а ты… эх, ма.
Антон со всего размаху стал лупить ремнём по спине девушки, оставляя свежие раны поверх старых, та беззвучно терпела, так и не повернувшись к своему истязателю.
— Сука… неблагодарная… тварь… уф-ф-ф-ф… — с каждым ударом не на шутку распалялся Антон. — ****ина… шлюха… Давай, поворачивайся сюда… уф-ф-ф-ф… пора отработать еду и питьё… — Антон спустил штаны и откинул ремень в сторону, всегда после таких манипуляций он испытывал эрекцию. — Видишь, какой он?! Совсем не смешной? Да? Сука!
— Да, — она развернулась к нему, и Антон увидел отражённый от лампы луч. В её руках сверкали доисторические ножницы, непонятно откуда появившиеся. Недолго думая, девушка с воплем воткнула их остриями в низ живота Антона, пронзая кожу. — Козёл!..
— За что?.. — в недоумении прохрипел Антон, на автомате ударяя кулаком в глаз рыжей бестии. Жанна как кукла отлетела в угол камеры, расползаясь по стене. Мужчина с удивлением смотрел на торчащие хватательные концы ножниц, отмечая их ржавое состояние. Интересно, она их выкопала где-то в земле овощехранилища? Очень, очень давно, наверное, в другой жизни, бабушка ими обрезала ботву с моркови и свеклы. Воспоминание очень ярко предстало перед глазами, даже запах овощей почуял Антон. Кровь импульсивно струилась из раны, окрашивая в алый цвет спущенные штаны. Боль почему-то совсем не чувствовалась… Вытащить этот колющий инструмент или оставить? С одной стороны, можно потерять много крови, с другой — можно доиграться и до сепсиса… Н-да, задачка…
— А-а-а-а-а! — завизжала девушка, быстро вскочив на ноги, и снова набросилась на Антона, хватая злополучные ножницы и выдёргивая их из низа живота. Жанна сама решила задачку. — Ненавижу!
На этот раз Жанна направила новый удар лезвиями под челюсть, пронзая шею чуть выше кадыка. Всё происходило как в замедленной съёмке, и мужчина чувствовал нереальность происходящего. Со всего маху он повалился на спину, откидывая руки, как будто хотел обнять весь мир. В лёгкие хлынули потоки крови, Антон захлёбывался. В мрачном освещении он смотрел на девушку, не в силах подняться и чувствуя, как силы уходят с каждой секундой. Девушка, обнажённая, перемазанная грязью и кровью, стояла над лежащим Антоном. Она была стройная и прекрасная, как та Жанна, которая осталась двадцать лет назад…
— Ха-ха-ха, — не выдержала девушка и истерично захохотала, в изнеможении опускаясь в кровавую лужу на колени перед Антоном. — Ха-ха-ха-ха...
Он хотел выкрикнуть, чтобы она заткнулась, но сил на это уже не хватило. Антон умирал, и видел её… И ОНА так же смеялась над ним, как и тогда, на берегу реки… Сука…