Софросюне и смирение

ИСКУССТВО И ЛИТЕРАТУРА АНТИЧНОСТИ И СРЕДНИХ ВЕКОВ (ОБЗОР): СОФРОСЮНЕ И СМИРЕНИЕ
Введение. Семиотика на службе педагогики
Современная традиция преподавания обычно разделяет единый культурный поток, обособляя изучение истории искусства и литературы, философии и археологии, однако культура как единая семиотическая система может быть понята только благодаря совокупному постижению этих дисциплин. Однако такой объем информации невероятно сложно усвоить, поэтому выделим ключевые явления и идеи, опираясь на которые можно будет дальше самостоятельно изучать тайны истории и ее культуры. Мы живем в постоянном цейтноте, поэтому необходимо дать некоторые универсальные ключи к постижению культуры, которые будут понятны и детям, и эрудитам негуманитарной сферы. Перед Вами ролик и статья к нему, аннотирующая больший курс лекций по истории искусства и литературы, наполненный конкретными культурно-историческими наблюдениями и фактами, здесь же представлены только указания на ключевые проблемы, которые предстоит обсудить.
Актуальность исторического опыта
Хотелось бы культурно-исторический процесс воспринимать не только как систему универсального знания, но и как трепетную жизнь прошлых эпох, которые нужно прочувствовать, оказаться внутри них и уловить, как ощущали себя люди, чему они радовались, как страдали. Важно приблизить прошлое и сделать его своим собеседником. История культуры может быть актуальной и современной, постольку перед людьми стояли вечные проблемы жизни и смерти, любви и страдания, которые тревожат и нас.
Итак, поговорим о важнейших категориях античности и средних веков.


Чувство тела и чувство меры в Древней Греции
Всем известно изречение Протагора из Абдер (485 до н.э.–410 до н.э.): «Человек – мера всех вещей». Вырванное из культурного контекста, оно кажется открытием философа, который был современником Еврипида (480-е до н.э.— 406 до н. э.), слывшего философом на сцене. Однако это изречение обретает совершенно иной смысл в контексте древнегреческой культуры в целом и драматургии Еврипида в частности.
Главным здесь будет понятие меры. А. Ф. Лосев в работе «Двенадцать тезисов об античной культуре» пишет: «С точки зрения всей эстетики античности, космос есть наилучшее, совершеннейшее произведение искусства. Этот мой тезис утверждает: перед нами – художественное понимание космоса. Сам термин "космос" указывает на лад, строй, порядок, красоту» [Лосев].
Древний грек воспринимал космос как живой организм. Платон в «Тимее» повествует, как «мастер-демиург создает космос из материи по типу разумного, одушевленного и живого, то есть явно человеческого существа» [Лосев]. Античная культура потому и достигла высот в скульптуре, что тело человека воспринималось как проекция космоса на индивидуальность. Космос телесен, а тело космично. На языке семиотики, тело – это часть космоса, изоморфная целому.

Телесность ордеров
Тело и космос задаются идеей меры и порядка, но порядок – это и еще и ордер, то есть стиль древнегреческой архитектуры. А каждый из стилей тоже соотнесен с человеком и его телом. Первым формируется дорический (дорийский) орден. Именно его энциклопедически образованный гражданин Древнего Рима Витрувий (I в. до н.э.) сравнивает с мужским телом (рис. 1).
 
Рисунок 1 Парфенон (447—438) (Афины, Акрополь) как образец дорического стиля. Аархитектор – Калликрат.. В 267 г. при нашествии герулов погиб от пожара. [Электронный ресурс] CD-ROM. Античность. Литература и искусство. Москва: ДиректМедиа, 2004. – С. 20963
Затем складывается ионический (ионийский) орден. Его колонны увенчаны капителями в виде мягких завитков. Витрувий сравнивает этот орден с женским телом (рис. 2, 3).
 
Рисунок 2 Эрехтейон (421406)  как образец ионического ордена. . [Электронный ресурс] CD-ROM. Античность. Литература и искусство. Москва: ДиректМедиа, 2004.
 Рисунок 3 Ионические капители Эрехтейона. [Электронный ресурс].URL:https://ru.wikipedia.org/wiki/ (дата обращения: 03.10.2019)



Рисунок 4 Листья аканта. [Электронный ресурс]. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/()#/media/:Acanthus_mollis_5.jpg (дата обращения: 29.11.2019).

Позже всех, только в V в. до н.э., рождается Коринфский орден (вариант ионического) Витрувий уподобляет его телу девы, поскольку он, украшенный капителью в виде корзины с листьями аканта (рис. 4), особенно изящен. 
Таким образом, человеческое тело содержит ту гармонию, которая становится мерой совершенства космоса и произведений античной архитектуры и скульптуры. Человек – мера всех вещей именно потому, что в нем содержатся те каноны гармонии, которые проецируются им на весь мир, и которые воспринимаются древним человеком спроецированными вселенной на него самого.

Софросюне и трагизм бытия
Не только Еврипид, но и вся античная трагедия видит, как балансирует человек на грани меры и безмерности, космоса и хаоса, фортуны и рока, софросюне и гюбрис. Только у Эсхила и Софокла граница между ними находится в мире, а у Еврипида она часто пролегает через самое сердце героя.  Софросюне – это космичнность человека, чувство меры, которое наиболее зримо выражается в скульптуре (рис. 5).   Рисунок 5  Дельфский возничий. Деталь. Около 470 до Р.Х.  Дельфы Музей // История искусства: в 2 тт.  Т. 1. М.: Белый город, 2012.  С. 126
Софросюне отразилось и в строках стихотворения «Седмицы человеческой жизни» Солона (640/635 до Р.Х. — ок. 559 до Р.Х.):

Ум человека в шестую седмицу вполне созревает
И не стремится уже к неисполнимым делам. [Сол., 97-98]

 
Рисунок 6 Роспись кратера с волютами. Деталь. Конец 5 века до н. э. Неаполь. Национальный музей
[Античное искусство: Изобразительное искусство, С. 182. Античность: литература и искусство, С. 21318]

Человек должен познать себя – вспомним надпись на стене храма Аполлона в Дельфах (откуда возничий). Это изречение связывают с одним или всеми семи древнегреческими мудрецами. Однако древняя мудрость призывает познать себя не как личность, поскольку личность сформируется значительно позже, в контексте христианской культуры – а познать меру своих сил и возможностей, познать свое родство с космической гармонией.
Трагедия начинается там, где заканчивается софросюне. Герои Эсхила, Софокла и особенно Еврипида мятутся и страдают как преступники, невольно нарушившие законы меры, блага и космического порядка. На античных масках (рис. 6), утративших гармонию, ясность и красоту человеческого лица, характерную для дельфийского возничего (рис. 5), мы видим лбы, испещренные морщинами. Видим дремучие, нечесаные, курчавые бороды, контрастирующие с аккуратными бородками самих актеров, на лица которых ложится отсвет софросюне, а на маски в их руках – тень гюбрис. Вместе с тем в этих масках есть величие страдания, это не те дикие страсти, которые изобразил Эсхил в терзаниях варваров в трагедии «Персы», а Еврипид – в муках Медеи из Колхиды (теперешней Грузии). Древнегреческим героям присуще возвышенное чувство глубокого трагизма бытия, которое героически претерпевают Прометей Эсхила, Эдип Софокла, Ифигения в Авлиде или Алкеста Еврипида.
Категория софросюне удивительно плодотворна для уяснения древнегреческой трагедии, вместе с тем ее совершенно нет в учебниках по литературе. Только синтез философии, искусствоведения и литературоведения и взгляд на культуру как на единую семиотическую систему приведет к пониманию тайн античности и любой другой эпохи.

Античная и христианская танатология и обновление культуры
Переломным моментом при переходе от одного типа культуры к другому становится изменение учения о посмертии души.
Космизм античности принято противопоставлять средневековой культуре Личности. Осознав свою смертность человек в средние века уже не довольствуется тем, что утешало Горация. Великий римлянин верит, что его душа останется в стихах, а его имя – в памяти народов. Эта причастность миру и космосу становится символом бессмертия, но в этом бессмертии нет личности.
«Я воздвиг монумент, бронзы литой прочней», - ликует Гораций, надеясь остаться в тех ценностях и артефактах, что сам сотворил.
Итак, переход от одной культуры к другой выражается в смене представлений о посмертной участи, в новом танатологическом учении. Гораций преодолевает страх смерти верой в свою причастность космосу, он чувствует себя новым Прометеем, или культурным героем, который принес римлянам не огонь, но свет греческой традиции стихосложения. И Гораций навеки останется в своих пламенеющих строках живым.
Однако такого бессмертия мало средневековому человеку, вкусившему радость и муку личного бытия. Средневековый человек, познавший себя в таинстве исповеди и даре причастия, хочет сохранить личную память, личный опыт, личное постижение Творца. Не желает раствориться в стихии космоса, как предполагал Тит Лукреций Кар в поэме «О природе вещей». Средневековая культура пришла именно с вестью о личном бессмертье, о сохранении полноты личного бытия, о личной жизни после жизни.
Средневековье приходит с новым учением о посмертии, с новыми символами – доброго пастыря (рис. 7), рыбы (рис. 8) или лабарума (рис. 9). Рыба в римских катакомбах появляется потому, что если к первым буквам имени Иисуса Христа, то есть к буквам «I» и «Х» добавить – слово «Теос», то есть Бог, то получится слово, звучащее, как «ихтиос» – рыба.
 
Рисунок 7  Добрый Пастырь. Катакомбы святого Калликста на виа Аппиа (кон.II – нач III  в.). Рим. [Электронный ресурс] URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/ (дата обращения: 02.11.2019)
 
Рисунок 8 Раннехристианский символ Евхаристии.. Катакомбы святого Калликста на виа Аппиа (кон.II – нач III  в.). Рим. [Электронный ресурс] URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/#/media/:Wilpert_028.jpg (дата обращения: 02.11.2019)
 
Рисунок 9 Лабарум. [Электронный ресурс]. URL:  http://ipb.su/uploads/ipbsu/tsarstvo/post-4-1448736051.jpg (дата обращения: 30.01.20) Лабарум – КРЕСТ, с поперечной перекладины которого спускается знамя с изображением царя и его сыновей, а в верхней части в венке расположена Хризма..

Но главным, с чем пришло христианство, стало новое учение о любви: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» [1 Кор. 13 : 1 – 8].
Эти стихи из послания апостола Павла становятся ключом к пониманию русского средневековья в фильме А. Тарковского (1932–1986) «Андрей Рублев» (1966). Они выражают ту жажду любви, которой живет человек. Их называют словесной иконой Христа (рис.10).

Античное софросюне и христианское смирение
Перед нами доиконоборческий образ Спасителя из хранилища икон в монастыре св. Екатерины на Синае.
 
Рисунок 10 Христос Пантократор. Синай  Энкаустика, левкас, дерево. 84 х 45,5 см VI  в. Синай, монастырь Св. Екатерины  [Электронный ресурс] // Византийское искусство. - М.: Директмедиа Паблишинг, 2006. – С. 351

И благодаря этому образу мы понимаем, что идея меры и гармонии вернулась в культуру на новом витке ее развития, одухотворенная присутствием личности в культуре.
Смирением, обновленной любовью и очарованием личного бытия веют на нас иконы.
Смирение – важнейшая ценность христианства, но это не чувство собственной второсортности. В центре этого понятия идея меры. Смирение – это чувство меры и великой устойчивости души, которое проявляется в духовной силе при потрясениях. Христианство унаследовало от античности идею меры и познания себя, но связало их не с космосом, а со Христом.
В христианстве личность – это макрокосм в микрокосме. В мире есть все, что есть и в человеке, но в человеке есть то, чего нет в космосе – в нем нет свободы, бессмертной души и личности. И нет, конечно же, смирения.
Итак, возвращаясь к идее смирения, у Макса Фасмера читаем: «Смире;нный. Из др.-русск. съм;ренъ (Сказ. о Бор. и Глебе 30 и др.), ст.-слав. съм;ренъ ;;;;;;;; (Супр.). От съм;рити «умерить, смягчить, подавить»: м;ра «мера»; с мир сближено по народн. этимологии» [Фасмер]. Аналогичное объяснение встречаем в этимологическом словаре Шанского.
Мы видим, что идея духовной красоты человека заложена в самое основание культуры. И эта идея связана с представлениями о мере, о золотой середине. Спросим себя:
- Почему погибает Ахиллес?
- Потому, что он неистов в свой любви и ненависти, в своем гневе, - таков ответ.
Ахиллес чужд золотой середины, он часто не соответствует идеалу софросюне. 
Христианство воценковило и одухотворило идею софросюне. В древности она противопоставлялась заносчивости – гюбрис, преследующей тех, кто не познал своей меры, не познал себя. В новое время смирение стало антонимом гордости. Гордость и заносчивость – почти синонимы.
При всей разности культур античности, связанной с космичнстью, и христианского средневековья, опоэтизировавшего личность, можно утверждать, что именно античность породила архетип софросюне, или смирения, а христианство дало ему полноту Логоса, одухотворило его.

Выводы. Античные архетипы и христианские логосы
Античность порой предваряет образы христианской культуры, но они похожи на потемневшие иконы, или архетипы, которым суждено обновится с приходом Спасителя и стать логосами. О многих писателях и философах античности принято говорить как о христианах до Христа или пророках от язычников. Древний человек чаял и ждал той духовной красоты, которая раскрылись в христианской культуре, но выражал ее на доступном ему языке, в контексте космизма, не познавшего еще личность.

Выводы. Семиотика и литературоведение
Идеал софросюне и смирения проецируется на всю культуру в целом, отражаясь в литературе, живописи, философии или богословии.
Идея и переживание смирения дает ключ к пониманию всей средневековой культуры.
Поэтика смирения ярко выражена в «Добротолюбии», ею дышат на нас иконы, она породила тип жития страстотерпцев, стала фундаментальным камнем – опорой и своеобразным удерживающим христианской культуры.
Но подробнее об этом – в следующей лекции.


Краткая библиография:
1. Лосев А. Ф. Двенадцать тезисов об античной культуре // [Электронный ресурс] URL:http://psylib.org.ua/books/_losew02.htm (дата обращения: 17.05.2020)
2. Солон «Седмицы человеческой жизни» // Античная литература. Греция. Антология: в 2 частях. Ч. 1/Сост. Н.А. Федоров, В.И. Мирошенкова. – М. : Высшая школа, 1989.  512 с.
3. Фасмер Макс. Этимологический словарь русского языка // [Электронный ресурс] URL: https://lexicography.online/etymology/vasmer// (дата обращения: 18.05.2020)