Гл.7
Валечке хотелось знать, рад ли Максим её переезду к ним или нет? Однажды она подслушала, как он пробубнил что-то Любе, типа зачем ты её к нам приволокла? Но девушка только улыбнулась.
"Макс молодец, он бесподобно играет свою роль. Супруга имеет право верить в то, что он (якобы) честен перед нею."
Но проходили дни, а Максим и внимание не Валечку не обращал. Было обидно. Но девушка вдолбила себе в голову, будто это только на первое время Каменев строит из себя влюблённого мужа, а когда у Любы притупится бдительность, тогда он и постучится к Валечке в её комнату.
"И что я с ним буду делать? Только не близость - сыта по горло. К тому же нельзя, Каменевы заинтересованы в рождении здравого и полноценного ребёнка. Но всё равно, хотя бы намекнул, что когда-то мы с ним будем вместе."
Когда супружеская чета находилась на работе, Валечка ходила по дому, рассматривала обстановку, картины на стенах, сервизы в мебельной стенке. Слишком уж богатого тут ничего не найдёшь, но, если сравнивать с теми условиями, где она росла, то это жильё покажется просто хоромами. Видано ли, что санузел смастерили и внизу, и вверху, а как у неё в общежитии, так один унитаз на несколько десятков человек. Иногда стоишь в очереди столько, что едва выдерживаешь. А ароматы там похуже, чем в уборной на железнодорожном вокзале. Соседи рассказывали Валечке, будто с самого начала тут пользовались освежителем, покупали его по очереди. Потом разругались, кто купил, а кто всех послал подальше, вот с тех пор и нюхают друг за другом запахи продукта жизнедеятельности человека. Как говорится в простонародье, мол, невозможно выработать иммунитет на дураков - они постоянно мутируют. Выпивохи лучше бутылку водки себе купят, чем выделят копейку на какое-то, по их соображениям, дурацкое благовоние.
Валечка носила с собой в туалет свой собственный освежитель, так поступали и другие, а потом уносили баллончик к себе в комнату.
Да, иметь собственный дом с удобствами, да ещё и достойного мужа рядышком - это что-то недосягаемое и фантастическое. Но кто сказал, что ко всему этому нельзя стремиться? Надо на поставленную цель прикладывать множество усилий, но... Сейчас-то как приложишь, живот растёт со скоростью света. Те немногие вещи, которые Валечка привезла сюда, они уже стали тесными, Люба нехотя купила для неё пару новых платьев. Валечка фыркнула:
- Люба, где я опять не угодила? В кухню не заглядываю, как ты велела, как только вы возвращаетесь с работы, я вообще на глаза вам не попадаюсь, но ты как смотрела на меня волком, так и продолжаешь смотреть. Тебе жаль денег мне на одежду, а как я должна ходить, голая? А к Веронике Геннадьевне в чём вы меня повезёте, в простынку замотаете? Это ты хотела ребёнка, вот и заботься обо мне. Я нахожусь на вашем иждивении, потому как, из-за твоей прихоти, я теперь не в состоянии сама копеечку зарабатывать.
- Знаешь, я уже и сама не рада, что затеялась с этой беременностью. Как тяжело изображать будущую маму. Все поздравили меня в столовой, а я иногда забываюсь, бегу, как лошадь, а они все наблюдают за мной. Мол, дура, что ли? Я уже ничего не хочу, слышишь, Валечка, ни-че-го?! - Люба заплакала, а Валечка не стала её утешать.
- Нормально, угу. Ей изображать надоело, тяжело, видите ли. А я на самом деле таскаю этот живот. Только февраль, а рожать аж в мае, в конце весны. Сижу тут взаперти, словно в тюрьме, даже на улицу выхожу только по темноте, ты же боишься, чтобы никто ничего не заподозрил. Или мне замечательно живётся у чужих людей, где хозяйка вечно недовольная, ещё и деньги зажимает, чтобы мне что-то прикупить. Думаешь я не видела, как ты губу прикусила, когда я показала тебе своё узкое платьице?
- Что вы тут орёте на весь дом? - Люба с Валечкой и не заметили, как к ним подошёл Максим. Он говорил со злостью, не спуская глаз с Валечки. Девушка аж поперхнулась, выходит, он её во всём обвиняет? Но Максим повернулся к жене и продолжил:
- Это ты всё придумала, вот и терпи, исполняй, будь добра! Мне прекрасно жилось и без всяких новшеств, но ты же беспокойная, тебе надо, чтоб как у людей. А чего с них пример-то брать? У каждого своя жизнь. - теперь мужчина не говорил, а кричал.
Люба тоже не выдержала, при постороннем человеке начала высказывать свою точку зрения:
- Это сейчас ты так рассуждаешь, но где гарантия, что тебе не забожается стать отцом по прошествии какого-то времени? И тогда я снова во всём буду виновата?
- А кто, я? - тут же огрызнулся Максим, намекая, что он вполне здоров, дабы зачать ребёнка. - Я же не против, что ты всё это организовала, так чего теперь возмущаешься? Люб, ты соображаешь, что несёшь? Ну давай, тяпкой выскреби у неё этого ребёнка! Что ты вытаращилась? Это у тебя претензии, а не у меня. Или не понимаешь, что уже как-то поздновато включать заднюю?
Люба с ненавистью созерцала на Максима, она сжала кулаки, скривилась, но не произнесла ни звука, просто молча убежала на второй этаж. Максим что-то пробурчал ей вслед, и, не глядя на Валечку, отправился на улицу по своим делам.
Валечке понравилось быть свидетельницей этого скандала.
"Значит, не так уж у них всё гладко, как расписывала Люба. Получается, супруги ссорятся и довольно часто, судя по их свободным выражениям, направленным друг на друга."
Но на следующее утро к Валечке постучалась Люба.
- Прости, ладно? - слова ей давались с трудом, было видно, что женщина не спала всю ночь. Глаза покрасневшие и припухшие от слёз, Валечка даже пожалела её на минутку. А потом сразу же взяла себя в руки.
"Меня-то кто пожалеет? В этом мире люди выживают, как могут и все, почти без исключения, думают только за собственную шкуру."
- Никогда бы не допустила, что подобное мероприятие заберёт столько сил: моральных и физических. - продолжила Люба. - Вот и Максим уже не сдержался...
"Ну конечно! - иронизировала про себя Валечка. - Не надо его защищать и оправдываться тут передо мной, потому что я почувствовала, что он тебя не любит. Да и ты сама не уверена, по-прежнему ли у тебя к нему страсть, как в былые времена, или просто продолжаешь жить с ним по инерции?"
- Люб, запомни, пожалуйста. Я могла бы прозябать и у себя в общежитии, но мы с тобой оба понимаем, что именно тогда наступит конец всей нашей конспирации. Ты сама меня сюда перевезла, так чего теперь зло на всех сгоняешь?
"Если ревнуешь меня к мужу, то я вас не стану разлучать, вы сами разбежитесь. А я потом спокойненько возьму то, что останется бесхозным." - про себя думала Валечка.
- Валечка, помолчи хоть ты, ладно? Неужели незаметно моё состояние? Ну что ты меня за печёнки дёргаешь? - повысила голос Люба, чем очень сильно разозлила Валечку.
- Заткнись, понятно? Пока снова Макс не прибежал. А обо мне ты подумала, когда меня за печёнки дёргаешь? Ведь вы мне заплатите только за рождение, а за здоровье моё, здесь потерянное, кто заплатит? Люба, если тебе наплевать на меня, то пожалей своего ребёнка.
Люба лишь кивнула и поспешила выйти из комнаты.
"Вот придурки. - мысленно возмутилась Валечка. - Похоже, что они ещё сами не знают, нужны ли им дети или не нужны? Когда это всё было только радужной мечтой, то для Любы всё казалось лёгким и доступным, но на деле всё получилось иначе. Думаю, что я тут самый здравомыслящий человек. Ох и надоели же они мне, эти Каменевы..."
А ночью Валечка слышала ругань, доносящуюся со второго этажа. Девушка замерла, но ничего нельзя было разобрать. Потом Каменевы постоянно ссорились, а перед Восьмым Марта Максим уехал из дома и не показывался сюда целых три дня. Но Люба не спустилась вниз, чтобы пожаловаться Валечке, в надежде, что та ничего не заметила. Но Валечка всё подмечала. И не вмешивалась.
"Зачем толкать в пропасть тех, кто и так уже висит над нею на тоненькой ниточке?" - рассуждала она.
Потом Максим вернулся и супруги помирились, и снова глаза Любы засияли счастливым блеском. Но что-то тут было не так. Валечка на сто процентов уверена, что любовь у этих двоих, крути не крути, а давно уже промелькнула. Наблюдать за ними всё больше стало отвратительным занятием, потому что своё общее состояние желало быть лучшим. Вероника Геннадьевна утверждала, будто беременность протекает без особых негативных замечаний, всё удовлетворительно, как и у всех. Но Валечке мерещилось, будто ей постоянно плохо и несносно гадко: ноги отекли, ходить тяжело, она даже с кровати уже с трудом поднималась. А рядом никого, кто бы ей помог.
"Уж лучше бы токсикоз. - думала девушка. - То вырвала бы и всё, опять хорошо и свободно, а теперь... Уже быстрее бы избавиться от всего, как уже всё надоело."
Валечка не испытывала ненависти к будущему ребёнку, но и привязанности к нему тоже никакой не питала. И когда плод впервые зашевелился, то её сердечко даже не дрогнуло. Она во всём этом видела лишь сделку купли-продажи, не более.