Из цикла «Смотрящие в бездну»
Рассказ второй
Стрелки часов медленно подбирались к двенадцати. Эдик, лениво развалившись в компьютерном кресле, смотрел то на циферблат, то на монитор компьютера, всеми силами души предвкушая начало обеденного перерыва. Маленького, но все же того времени, когда отлынивать от работы можно было уже легально, не опасаясь каждого шороха за дверью. Времени, когда можно было предаться пустым разговорам или подумать о чем-нибудь великом и вечном. Вода в небольшом видавшем виды электрическом чайнике уже начинала побулькивать и Эдик, бросив полный тоски и вселенского страдания взгляд на пролетающих за окном птиц, снова вернулся к своему отчету, который кровь из носу необходимо было сдать завтра утром.
«Вот и мне бы так. Взмахнуть крыльями и устремиться навстречу небу, с песней ветра в крыльях и чувством свободы в сердце. А не вот это вот все…»
Работать не хотелось от слова «совсем». И дело не то что бы в низкой зарплате или злом начальнике, нет. Скорее лень накатывала от понимания бесполезности всего его труда и тщетности бытия в целом. Он всегда думал, что рожден не для просиживания штанов в душном офисе, а для чего-то большего. Для чего-то великого. Но увы, судьба не наградила его какими-либо талантами, модельной внешностью, да и богатых родителей, что стояли за спиной и благоволили всем желаниям отпрыска, у парня не было. По этому Эдик и вел тихую жизнь стандартного офисного клерка. Но тем не менее должность экономиста в крупной компании, которую Эдик и занимал последние два с небольшим года, в свое время была довольно неплохим вариантом для бедного студента и хорошим шансом выбиться в люди, поднявшись по карьерной лестнице и заняв свое место под Солнцем. И пусть даже одно единственное слово «работа» нагоняла на парня смертную тоску и апатию, должностью он дорожил и старался давать начальству как можно меньше поводов усомниться в своем профессионализме.
И вот наконец, спустя долгие часы томного ожидания, минутная стрелка застыла на цифре двенадцать, за дверью послышались шаги идущих в столовую сотрудников, а стоящий на соседней тумбочке электрочайник наконец-то громко щелкнул, оповещая о том, что вода вскипела.
«Ну наконец-то» - подумал Эдик и, отвернувшись от опостылевшего монитора компьютера с недописанным отчетом на экране, направился к чайнику, из носика которого, выстраивая причудливые фигуры, валил белый пар.
Заварив некрепкий чай и достав из кармана несколько слегка помятых шоколадных конфет, Эдик развалился в своем кресле и, отпив немного напитка, ушел в раздумья. Именно в такие минуты праздного безделья с кружкой горячего чая в руках парень и ощущал всю прелесть жизни. С каждым новым глотком спокойствие и умиротворение, подобно выпитому горячему чаю, разливалось по его телу, даря покой и легкое чувство радости.
Только вот погода в последние дни не радовала. То ураган, то дождь, то град, то все вместе. На той неделе даже снег выпал. Немного, но все же. И это в середине-то июня. На прошлых выходных дождь лил непрерывно в течении трех суток, с обеда четверга по вечер воскресенья. Столбик термометра при этом все эти дни не превышал отметки в плюс пятнадцать градусов, а иногда и вовсе не поднимался выше семи-восьми. Иными словами, с погодой творилась полная ересь. Редкий раз Солнце все же выглядывало из-за туч и пыталось согреть промокший и замерзший город, но всего через несколько минут снова пряталось за свинцовые тучи, уступая место ледяным порывам ветра и проливному дождю.
-Чтоб тебя… - пробурчал Эдик.
Правая рука странно дернулась. Дернулась настолько сильно, что половина чая выплеснулась из кружки прямо ему на штаны. Снова что-то пробурчав, парень встал и хотел было поставить кружку на стол, но снова испытал ЭТО. Рука снова дернулась. Еще сильнее. От плеча до кончиков пальцев будто прошел электрический разряд. Пальцы разжались и фарфоровая кружка полетела на пол, разбиваясь на несколько крупных осколков.
Он что-то почувствовал. За мгновенье до того, как рука дернулась. Эдик даже не знал, как это описать. Это было похоже на прикосновение чего-то холодного и мокрого. Словно прикосновение ледяных пальцев чей-то руки.
-Неужто переработал? – проговорил парень, нервно посмотрев в сторону уже потухшего монитора, - Еще и штаны замарал.
Негромко сматерившись, Эдик выбросил осколки в корзину и направился к двери с намерениями найти половую тряпку, чтобы вытереть пролитый чай с пола. Да и испачканные джинсы тоже не помешало бы чем-нибудь протереть, чтобы избежать появления пятна. Но стоило ему лишь дотронуться до латунной ручки двери, как странное чувство вернулось. На этот раз в разы сильнее. Эдик дернулся всем телом и упал на пол. А затем стало больно. До безумия больно. Правую руку словно зажали в тисках, словно обдало огнем. Все произошло настолько быстро, что парень не успел толком ничего понять.
А потом в голове что-то щелкнуло и все ощущения пропали. Эдик обмяк и замер. С минуту он лежал неподвижно, полными ужаса глазами созерцая потолок. Тело не слушалось. Он пытался встать, пытался закричать и позвать на помощь, но все тщетно. И вот, когда ледяной животный ужас захлестнул парня, в голове раздался голос. Призрачный голос, что-то яростно говоривший на неизвестном ему языке и с каждой секундой становившийся все громче. Эдик не мог понять смысла этого жуткого монолога, но ощущал угрозу и ненависть, что исходили от каждого слова. Через две секунды, когда ужасный голос превратился в хор из множества вопящих голосов, взор парня застлала тьма.
***
Через несколько часов
Кипиш. Одно единственное слово, пришедшее на ум Самсонову, когда его глазам предстала полная картина происходящего. Беспросветный кипиш. Назойливые журналисты, вылезающие словно изо всех щелей, толпящиеся у линии ограждения зеваки, матерящиеся менты и снующие туда-сюда эксперты и врачи. Слишком много людей и слишком мало свободного пространства.
Самсонов не любил больших скоплений людей. Особенно неприятно ему стало, когда полиция пропустила их автомобиль на оцепленную территорию. Тревога, зародившаяся еще утром, с каждой минутой становилась сильнее, постепенно перерастая в нехорошее предчувствие. Скорее даже в паранойю. Да еще проклятый ливень действовал на нервы.
Час назад в районное отделение полиции поступил странный звонок. До полу смерти перепуганные очевидцы пытались донести до не менее перепуганного диспетчера всю суть произошедшего. Звонили из одного офисного здания, расположенное в элитном районе города. Звонивший находился в такой панике, что еле складывал слова в предложения. Что там конкретно произошло – не понятно, но дежурный полицейский потом с квадратными от ужаса глазами рассказывал о полных боли воплях и странных звуках, доносившихся с того конца провода. Практически сразу после вызова подняли отряд спецназа и скорую.
У Самсонова сразу зародились тревожные мысли, но он, как истинный профессионал, не поддавался эмоциям. Однако, когда поступила просьба о подкреплении, ему стало жутко. Если отряд хорошо подготовленных бойцов не смог выполнить поставленную задачу, значит произошло что-то действительно страшное. Какой-нибудь теракт, или что еще похуже…
И вот второй отряд во главе с лейтенантом Самсоновым прибыл на место. Как только Самсонов вышел из машины, так сразу почуял легкий, но навязчивый запах крови, ощущаемый даже сквозь дождь. Боец вдруг вспомнил бессвязный бред про массовую резню, который в попытках обрисовать ситуацию нес диспетчер. Вспомнил его дрожащий голос, когда он пытался описать приметы подозреваемого. Еще тогда, когда с места происшествия запрашивали подкрепление. Из всего этого Самсонов понял лишь то, что первый отряд вошел в здание и через десять минут связь с ним оборвалась, а преступник вооружен и крайне опасен. Причем чем именно вооружен - тоже не понятно.
Впервые за несколько лет службы Самсонову было страшно. Всю дорогу он прокручивал в голове слова диспетчера и терялся в догадках о том, что могло произойти в том злосчастном офисном здании.
-Наконец-то вы прибыли! –раздался голос слева от спецназовца, выводя его из раздумий. Самсонов повернулся и увидел бежавшего к бойцам высокого мужчину в форме сотрудника ФСБ, - Здравствуйте! Я майор Ястребов. Руковожу данной операцией.
-Здравия желаю. Что здесь произошло? – спросил Самсонов, отдавая честь.
-Мы пока не знаем. Судя по последним данным, это массовое убийство, но…
Внезапно майор замолк на полу слове.
-Что значит «но»? – с нарастающей тревогой в сердце спросил лейтенант.
-Мы не знаем. Мы с таким еще не сталкивались. Это что-то… Что-то… Неописуемое. Первый отряд описывал то, что они там… Увидели, но… Через несколько минут связь с ними оборвалась. В последнюю секунду мы услышали лишь громкий крик и… И непонятный звук, похожий то ли на вой, то ли на рык. На данный момент мы полагаем, что подозреваемый совершил массовое убийство и засел в здании. Захватил ли он заложников – не известно. Так же нам неясны мотивы и дальнейшие действия подозреваемого. От вас требуется задержать или устранить преступника, обеспечить связь с первым отрядом и по возможности найти выживших.
Самсонова смутило это «по возможности».
-Что еще известно? – спросил лейтенант.
-По показаниям успевших покинуть здание сотрудников подозреваемого зовут Эдуард Павлов. Вам должны были передать его описание. Один из сотрудников говорил, что все началось во время обеденного перерыва. По версии свидетеля, Павлов вдруг ни с того ни с сего набросился на коллег с чем-то острым в руке. Все началось в экономическом отделе, на четвертом этаже. Далее показания расходятся, думаю виной тому быстро начавшаяся паника. Но все свидетели были едины в описании поведения Павлова. Утверждают, что он кричал что-то невразумительное, временами и вовсе переходя на другой язык. Все описывали Павлова как… Словно он… Словно он изменился. Будто бы…
Ястребов снова замолчал на полуслове. В его взгляде на долю секунды промелькнул ужас. Он потупил глаза в асфальт, что-то негромко произнес, а потом посмотрел Самсонову в глаза и добавил:
-Впрочем, возможно это просто коллективный шок и последствия паники. Приступайте.
-Есть, - коротко ответил лейтенант и, приказав отряду начать штурм, направился ко входу.
***
Их встретила тишина. Оглушительная бьющая по ушам тишина, нарушаемая лишь приглушенным галдежом с улицы, что раздавался из-за наглухо запертой за отрядом двери. Во всем здании было так тихо, что Самсонов слышал стук собственного сердца. И ему это не нравилось. Слишком противоестественно. Но не только тишина пугала. Самсонов нутром чувствовал присутствия чего-то. Чего-то необъяснимого, неподдающегося логике. Ему казалось, что в здании было невероятно холодно, еще холоднее, чем на улице. В разы холоднее.
Но тем не менее, ничего странного в вестибюле не было. Не было ни изувеченных трупов, ни стекающей по стенам крови, ни бегающего с бензопилой подозреваемого. Был лишь небольшой оставленный выбегающими в панике людьми беспорядок да запах крови, что с каждой секундой и каждым шагом становился все интенсивнее.
Быстро прочесав вестибюль, пост охраны и располагающиеся на первом этаже кабинеты, Самсонов коротко доложил, что на этаже чисто и, приказав отряду подниматься на второй, направился к лестнице. И как только он ступил на первую ступеньку, как снова почувствовал этот мерзкий тошнотворный запах. Запах недавно пролитой крови.
Нет, он почувствовал его слегка уловимые нотки еще на улице и в полной мере ощущал в вестибюле, с самой первой секунды пребывания в здании. Но здесь, на лестнице, он становился особо сильным, переходя в невыносимый смрад. Лейтенанту казалось, что он чувствовал кровь на языке, ощущая ее мерзкий металлический вкус. И по мере того, как отряд поднимался вверх, запах усиливался.
К тому же помимо всего этого было что-то еще. Что-то было не так. Самсонов никак не мог понять, что именно, но что-то смущало его. Какая-то малозаметная, но навязчивая деталь, почему-то казавшаяся Самсонову очень важной. Но тем не менее он отбросил все раздумья и попытался полностью сконцентрироваться на задании.
Постепенно тревога переросла в холодный липкий страх, и с каждой новой преодоленной ступенькой этот страх становился все сильнее. Самсонов искренне боялся увидеть то, что испугало Ястребова, диспетчера, сообщившего в полицию человека и всех остальных выживших.
И как только он поднялся на второй этаж, он это увидел.
Море крови. Море, если не сказать океан. Кровь капала с потолка, стекала по стенам и багровыми реками растекалась по полу, заливая практически все и медленно подбираясь к ведущей вниз лестнице.
Самсонову стало плохо. При виде всего этого желудок болезненно скрутило и сегодняшний обед запросился обратно, а сердце сжалось и болезненно заныло. Сжав волю в кулак, он заставил себя идти дальше. Идти прямо по крови, которая от каждого его шага неприятно хлюпала и маленькими алыми каплями разбрызгивалась в разные стороны. Но пройдя несколько шагов, Самсонов быстро понял, что реки крови – еще не самое страшное, что для него уготовил сегодняшний день, а слово «ужас» приобрело новые, доселе непостижимые для бойца значения.
Весь коридор второго этажа был завален трупами. Трупами изуродованными и невероятно искалеченными, трупами с оторванными конечностями и вырванными глазами и языками. Некоторые тела были вспороты и лежали вперемешку с их же выпущенными наружу органами. На изуродованных и изрезанных лицах навсегда застыло выражение дичайшего ужаса и страшной агонии, а в распахнутых ртах застрял полный боли и страдания беззвучный крик. Тела висели даже на стенах. Подойдя поближе, Самсонов в ужасе опознал в нескольких висящих людях членов того самого отряда, который послали сюда до них. Они были прибиты к стене чем-то вроде гвоздей, или же просто кусками ржавого железа. Самсонов толком не мог разглядеть. Его всего трясло. Ужас и страх в любую минуту грозились перейти в панику. Лейтенант видел мертвых и до этого, но с такой жестокостью, невообразимой и бессмысленной жестокостью, столкнулся впервые. Мозг отказывался принимать ситуацию. Самсонов круглыми от ужаса глазами смотрел на адскую инсталляцию, не в силах вымолвить ни слова. Остальные бойцы из отряда тоже были явно напуганы. По их лицам скользило непонимание, а в глазах словно стоял немой вопрос: что здесь могло произойти?
Только лейтенант решил доложить по рации, что первый отряд найден, как откуда-то сверху, предположительно с четвертого этажа, раздался крик. Душераздирающий, пробирающий до мурашек крик. Самсонов сорвался с места, жестом приказав бойцам двигаться за ним.
Бойцы вихрем влетели на лестничную площадку и, преодолевая по три ступеньки за один шаг, поднялись на четвертый этаж. За эти несколько секунд подъема в голове Самсонова пронесся целый караван из мыслей, опасений и предположений, одно другого страшнее. Он боялся даже подумать о том, что мог увидеть в этих залитых кровью коридорах. В голову лезли картины окровавленных стен и гор изувеченных трупов.
Он почти угадал.
В целом, картина на этом этаже мало чем отличалась от того, что творилось на втором. За одним лишь исключением. В конце коридора стоял человек. Живой человек. Самсонов вскинул автомат и медленно пошел на него, вспоминая описание подозреваемого.
В одиноко стоящем человеке он узнал Павлова. Подозреваемый в массовом убийстве стоял у стены и медленно раскачивался, бубня под нос что-то непонятное и прислонив левую руку к стене. Правая рука безжизненно висела и мерно покачивалась в такт телу. В ладони был зажат огромный нож, капли крови медленно стекали с лезвия и падали вниз, с неприятным звуком разбиваясь о бетонный пол. По крайней мере Самсонову показалось, что это был нож.
-Гражданин Павлов, Вы задержаны по подозрению в массовом убийстве! Бросьте оружие и поднимите руки! - пробасил Самсонов и направил автомат на подозреваемого. Бойцы последовали его примеру.
Никакой реакции. Павлов продолжил что-то бубнить под нос и смотреть в стену, стоя к спецназовцам боком и не обращая на них никакого внимания.
-Повторяю, брось оружие и подними руки! Малейшая попытка сопротивления и будет открыт огонь на поражение!
Самсонов терял терпение. Вся эта ситуация, давившая на него все это время, в любую секунду грозила выйти из-под контроля. Павлов снова не отреагировал на приказы, лишь оторвал руку от стены и прислонил ее к груди. Взгляд Самсонова самопроизвольно упал на стену.
Сначала он подумал, что стена была просто измазана кровью. Но через секунду он пригляделся и чуть не потерял дар речи. Вся стена была исписана непонятными символами. Полностью, от потолка до пола. Самсонов не понимал того, что эти письмена могли значить. Чем-то символы напоминали ему руны, но руны странные и непонятные. Будто искаженные, намеренно написанные неправильно.
-Третий раз прошу - брось оружие! - взревел Самсонов и прицелился подозреваемому в голову.
-Уже ничего не изменишь... - медленно протянул Павлов.
От этих слов по спине лейтенанта пробежал холодок. Слова прозвучали как-то зловеще. Голос Павлова звучал как-то странно. Создавалось впечатление, будто он рычал, нежели говорил.
-Больно... - снова проговорил подозреваемый, хватаясь за правую руку.
После этих слов он снова начал медленно раскачиваться, что-то тихо напевая. Что-то бессвязное и неразборчивое и, как показалось Самсонову, на неизвестном языке.
Павлов явно был не в себе. Он полностью игнорировал приказы Самсонова, полностью игнорировал и самих спецназовцев. Он будто впал в кататонический ступор, полностью зацикливаясь на своих безумных идеях. Самсонову казалось, что разум парня погряз в черных беспросветных лабиринтах подсознания, навсегда застревая в черной пучине безумия. А здесь, на «поверхности», не осталось ничего кроме дикого загнанного в угол зверя, который будет убивать, плюя на законы и руководствуясь лишь собственными убеждениями и инстинктами. А человека по имени Эдуард Павлов больше не существовало. По крайней мере, Самсонов не видел в этом полностью лишенном разума теле то существо, которое можно было бы назвать человеком.
-Следуй завету... - снова пробубнил Павлов и почти сразу же добавил, - Он придет, когда взойдет алое Солнце.
-К черту... Огонь! - крикнул лейтенант.
Но спустить курки никто не успел. Как только прозвучала команда стрелять, Павлов резко повернулся к бойцам. На отряд уставилась пара полностью белых глаз. Ничего человеческого в этом взгляде не было. Глаза пылали яростью, пылали невообразимым гневом. Словно на них смотрела больная бешенством собака, готовая в любой момент наброситься и вцепиться в теплую плоть зубами.
Через секунду Павлов полностью развернулся к бойцам. В его руках не было никакого оружия. Сама рука была оружием. Самсонов не мог поверить в то, что видит. Его рука напоминала копье. Сверху - обычная конечность, но чуть ниже плеча начиналось что-то невообразимое. Создавалось впечатление, что руку отрубили и на ее место пришили часть холодного оружия. Вся рука была покрыта чем-то вроде панциря, но местами виднелись покрытые язвами и струпьями неприкрытые участки кожи. Из предплечья торчало несколько недлинных шипов, а вместо ладони было длинное продолговатое лезвие, заостренное к концу. Да, именно лезвие. Невероятно острое и длинное. Словно металл сросся с живой плотью.
Павлов, или то, что когда-то было им, бросился на спецназовцев. Все произошло настолько быстро, что Самсонов не успел даже моргнуть. В мгновенье ока Павлов подскочил к одному из бойцов и одним движением «руки» прошил его насквозь в районе груди, пробивая тяжелый бронежилет. Во все стороны хлынула теплая кровь. Остальные отпрянули и открыли огонь. Коридор заполнился громом выстрелов. Павлова отбросило к стене. Самсонов видел, как из появляющихся ран хлестала мерзкая черная жижа. В яростном исступлении бойцы стреляли практически не целясь. Пули попадали в живот, в грудь, в голову, в руки и ноги. Успокоились они лишь тогда, когда в магазинах стали заканчиваться патроны. Превращенный в решето Павлов медленно осел на пол и замер. Бойцы же принялись перезаряжать оружие.
Но через несколько секунд он начал подниматься. Медленно его раны стали затягиваться.
-Врата уже открыты... - проговорил Павлов и, выставив «руку» вперед, снова набросился на отряд.
У Самсонова от ужаса чуть не отнялись ноги. Он хотел было прицелиться и снова открыть огонь, но когда в его уши ворвались истошные вопли разрываемых на части бойцов, руки невольно дрогнули. Кто-то пытался отстреливаться, но в этот раз тщетно. Пули просто проходили сквозь него, практически не оставляя повреждений.
Все это напоминало кровавую баню. Павлов одним движением своей видоизмененной конечности буквально разрезал бойцов пополам. Лезвие со свистом рассекало воздух и плоть, кровь лилась рекой. Чудовищные крики рвали барабанные перепонки Самсонова. Не прошло и трех минут, как второй отряд постигла участь первого. Как только последний боец, захлебываясь кровью, упал на пол, Павлов снова застыл в одной позе и уставился в пустоту.
-Лишь Иезекииль укажет путь...
Самсонов лежал на горячем от крови полу, не в силах пошевелиться. В животе зияла огромная рана. Кровь тонкими алыми струйками вытекала на пол. Боец пытался зажать рану, но тщетно - кровотечение было слишком сильным. Ему казалось, что еще немного и из раны начнут вываливаться внутренности. Медленно, собрав оставшиеся силы и превознемогая дикую боль он попытался подняться, но поскользнулся на окровавленном полу. Павлов повернулся в его сторону и медленно пошел к нему.
Лейтенант понимал, что обречен. Убежать или дать отпор не получиться. С яростью он посмотрел Павлову прямо в белые глаза и уже был готов принять смерть, но тот вдруг остановился в шаге от него и замер.
-Дитя на небесах... - прошипел он и поднял глаза в потолок
А затем раздался крик. Павлов задрал голову и истошно завопил. Завопил будто хором нечеловеческих искаженных страхом и болью голосов. Через пару секунд крик оборвался и Павлов упал замертво. Словно кто-то отключил его. Белые глаза остекленели, тело обмякло и распласталось на полу рядом с Самсоновым.
Лейтенант же продолжил лежать в одной позе. После всего увиденного он уже не испытывал ни страха, ни гнева, ни скорби по погибшим товарищам. Казалось, что пропало даже желание жить. После того, как Павлов упал рядом с ним, все чувства покинули бойца. После всего увиденного ему стало все равно. Что-то надломилось в его душе. Чувства покинули его, оставив лишь холодное безразличие ко всему, даже к собственной жизни. Начинало тянуть в сон.
Из последних сил булькающим голосом Самсонов пробурчал что-то в рацию и медленно отвернулся к стене. Его взгляд упал на висящие часы, стрелки на которых остановились на отметке 12:10. И ошметками угасающего сознания он понял, что смущало его с самого начала.
В тот самый момент, когда началась бойня, все часы в здании остановились, навсегда застывая на отметке 12:10.
***
Некоторое время спустя
-Превосходно. Просто превосходно, - медленно проговорил он, отсматривая видео с камер видеонаблюдения.
Его поразило все. Абсолютно все. Начиная с той чудной метаморфозы его руки и заканчивая техникой убийства. Сила, скорость, реакция. Все было на высоте. А его жестокость... Просто прекрасно. Выше всех похвал. Но все же образец не в полной мере показал себя. Да, с двумя отрядами спецназа он справился превосходно, но вот если бы в здание запустили целую роту солдат и...
Его раздумья прервал стук в дверь.
-Войдите!
Дверь распахнулась и в кабинет вошел молодой парень.
-Доброго дня. Мы тут перехватили один интересный телефонный звонок. Думаю, Вам понравиться, - с этими словами парень передал ему небольшую флэшку.
С предвкушением хороших новостей, он вставил флэшку в компьютер и, открыв один единственный имеющийся в памяти носителя файл, принялся слушать.
-Алло?
-Алло, Павел Сергеевич, добрый день. Это Иващенко.
-Да, здравствуйте. Слушаю Вас.
-Павел Сергеевич, я не знаю, как Вам это сказать, но... В общем, из морга пропали тела. Все шесть тел по делу о самоубийствах.
На том конце провода на пару секунд повисло молчание.
-То есть как это пропали?
-Я не знаю. Вчера вечером они были на месте, но сегодня утром холодильники уже были пусты. Переправить тела в другое место не должны были, на какие-либо дополнительные исследования их тоже не забирали. Они словно испарились, они... В общем, я не знаю. У меня есть кое-какие соображения по этому поводу, но боюсь, это не телефонный разговор. Давайте встретимся на улице Строителей Коммунизма и переговорим об этом в каком-нибудь тихом спокойном месте.
Снова секундная пауза.
-Хорошо. Завтра в шесть вечера Вас устроит?
-Вполне.
-Отлично. Тогда до завтра.
-Всего доброго.
Аудио закончилось. По его лицу в который за сегодня раз расплылась улыбка. Все-таки поставить телефон следователя Пантелеева на прослушку было верным решением. Все шло более чем изумительно. Даже лучше, чем они предполагали.
-Мы можем завтра к шести отправить на улицу Строителей Коммунизма отряд захвата?
-Да, - ответил парень.
-Превосходно. Тогда работайте, - распорядился он, возвращая флэшку. Парень откланялся и удалился.
Он медленно подвинул к себе микрофон и, настроившись на нужный канал внутрикорпоративной системы связи, с наслаждением произнес:
-Первая фаза проекта «Врата» успешно завершена. Переходим ко второй фазе. Повторяю: переходим ко второй фазе.