Аврора.
Лечился я в госпитале при военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге, в глазном отделении в 1995 году, летом. Так получилось, что заработал я себе своими активными военно-боевыми действиями, толи от контузии, толи от ударов по голове, толи от прыжков с большой высоты – двустороннюю отслойку сетчатки. Общение моё с окружающим миром ограничилось видением в черно-белых светотенях чего-то под ногами и приходилось закидывать голову назад чтобы и немного вперед что-то «увидеть».
Наше «благодарное» государство дабы как-то узнать, что и как со мной, отправило на обследование в Центральный военно-клинический госпиталь города Москва. Промурыжив там около 2 недель, мне стали предлагать «варианты». «Недорогие операции» по восстановлению моего видения. Суммы были весёлые в десятках тыщ зелени. Это предлагали военные врачи (москвичи), мне старшему лейтенанту медицинской службы. На мои отказы, краски постепенно сгущались, обрисовывая «радужные» перспективы, если я откажусь от их помощи. Потом один сдобрился и предложил бесплатную операцию на новейшем оборудовании в госпитале Голицыно. «Правда, ты будешь первым! Еще ни разу никто никому не делал, просто надо руку понабивать на ком-то».
Я отказался и с позором и оскорблениями, в том, что просто не хочу служить, был отправлен к месту службы. «Раз отказываешься, значит, не так все и плохо, значит, можешь служить!»
Два месяца… я пытался ходить на службу. Народ почти ничего не заметил… только возмущались, что я зазнался и на улице не здороваюсь. Зазнался!
Через 2 месяца мне приходит вызов-путевка, для лечения в ВМА Питера. Приехал я туда в субботу утром. Ехал с пересадкой через Москва. Утром, выйдя из «красной стрелы», я позвонил в приемное отделение, но мне сказали, что прием плановых в понедельник. Решил набиться к родственникам. Сестра-троюродная, не хухры. Звоню, привет в ответ, что звонишь, что надо? Говорю, что да вот на московском вокзале стою. А… (в ответ) И что? Выдаю расклад. Слышу, что так дела не делаются, что заранее предупреждать надо. А так у них сегодня другие планы… Наглею, давлю, что сами мы не местные, переночевать то негде… Слышу адрес. Еду. Приезжаю.
Каждый шаг спрашивая у прохожих. Рассматривая серо-белый подножный Петербург и прося чтобы меня спустили, проводили, перевели… Притом народ видел перед собой 100 килограммового детину. Странно смотрелось. Когда переходил улицу, стоял и слушал чтобы затихли машины, потом на повышенной, двигался вперед рывками. Бумажка с адресом и телефоном в руке. Постоянно прошу чтобы подвели меня к телефону и набрали номер. Кто-то воспринимает это как издевательство.
По указанному адресу никого… звонок не отвечает, телефон молчит. Соседка говорит, что молодая пара спешно уехала на дачу…
Сижу в парке Победы, ем банан. Банана всему? Или все как всегда, просто я иногда забываю об этом?..
В больнице… весело. Всех рангов и мастей, все в одинаковой ситуации. Я в палате с офицерами, рядом солдатские. У каждого своя причина, но один результат. 90% боевые. Свой юмор. Оперируют… кому роговицу от свиньи, кому от трупа пришивают. Ржем, ну что поросячими глазками лучше видно?
Мне делают 2 операции за раз, так не положено, вдруг что не так, нужно по одному глазу. Я требую сразу два. Пришивают сетчатку. Очень интересно, мир словно сложенный в гармошку, предметы разной причудливой формы, маленькие, вытянутые. Восстановление шло долго. Сначала ладошка была просто оранжевым пятном. Потом руки казались какими-то очень длинными. Книгу возьмешь, а она такая маленькая, маленькая.
Была и еще одна радость – общий душ. М и Ж. вход через женский туалет. Типа никто же все-равно ничего не видит. А какая дружная компания. Гуляли все постоянно держась за руки. Мытый-немытого ведет!
Солдат жалко, многим так и не восстановили… лица обезображенные. Ходили за водкой, вызывая ужас у продавцов. Мы еще и пили! Комиссованных отправляли домой. Перед отъездом каждый ходил к Авроре и покупал себе какую-то медальку. Чтобы домой типа героем вернуться, а не калекой.
Андрей – рядовой мотострелкового полка, получивший минно-взрывную травму, с лицом, покрытым густыми серыми вкраплениями, словно он три дня не брился, новые глаза так и не получил, попросил кого-нибудь что-то купить ему на Авроре. Все молчат, сегодня там выходной. На медали мы обычно скидывались, а тут и денег ни у кого. Я вызваниваю сестру, но так и не решаюсь попросить денег, принося на «общак» только большую виноградную гроздь.
Утром двое «относительно зрячих» проводили Андрея на вокзал, без глаз и без медалей…
среда, 11 мая 2011 г. Станислав Граховский