В краевой новостной ленте как-то прочитала сообщение о том, что в населённом пункте Порт-Артур в летнюю пору бывают перебои с питьевой водой. И несказанно удивилась. Крепость и город Порт-Артур, широко известные со времён Русско-Японской войны начала прошлого века, имели честь располагаться на Дальнем Востоке и уж никак не на родном Ставрополье, изученном с годами, как казалось, до мельчайших подробностей. Незамедлительно открыла в интернете подробную карту края и ахнула. Хутор Порт-Артур находился совсем рядом, под горой Верблюд, километрах в десяти от очаровательного курортного городка Железноводска.
На следующий день я стояла на площади у городской администрации в ожидании транспорта в нужном направлении. Судя по расписанию, предыдущий автобус ушёл минут десять назад, а следующий ожидался только через несколько часов. Терпения мне не занимать и небольшого старенького автобуса часа через два с половиной-три всё же дождалась.
Водитель не порадовал. Сообщил - кроме этого рейса предстоит ещё один вечерний и то не обязательно, потому как автобус не особо исправен. Лучше не рисковать и вернуться из хутора этим же рейсом, иначе можно заночевать в посёлке, где нет даже крохотной гостиницы.
Однако трудности такого рода не страшили. Желание хотя бы одним глазком взглянуть на местечко с неожиданным названием, дабы иметь представление где оно находится и насколько может оказаться интересным, было столь велико, что без лишних разговоров заскочила в видавший виды салон потрёпанного временем и дорогами пригородного автобуса и заняла сразу два места: для себя и своей сумки с фотоаппаратом. Ибо пассажиров набралось немного и претензий от них не ожидалось.
В дороге, старательно вертя головой, быстро разобралась в каком направлении едем и восторгу моему, с момента выезда из города, не виделось предела. По узкой асфальтированной дороге мы поднимались к горе Бык и во все стороны, куда ни посмотри, открывались красочные, поистине божественные картины яркой и насыщенной необычайными видами кавказской природы. Просторная долина, окаймлялась горами-лакколитами, почти сплошь покрытыми лесом, пламеневшим золотом, багрянцем и кармином сочных осенних красок. Небо над головой представало человеческому взору глубоким, изумительно синим и чистым.
Посёлок Быкогорка, живописно раскинувшийся на холмах одноимённой горы, оказался довольно небольшим населённым пунктом, но он так естественно и органично вписывался в полукруг её подножия, что каждый дом и каждый, прилегавший к нему сад, уже сами по себе казались завершёнными произведениями искусства. Замыкала всю эту красоту, щедро полыхавшая броскими осенними красками, гора Бык, со скалистыми образованиями в форме бычьих рогов на самой вершине.
Сразу за посёлком асфальтированная дорога оборвалась. Дальше вниз, к озеру, поросшему камышом, вдоль которого непринуждённо бродила достаточно многочисленная отара овец, шла так называемая гравийка - накатанная узкая дорога, слегка облагороженная насыпным гравием. Она направилась на подъём к горе Верблюд, с церковкой у основания и жилыми строениями хуторян.
Возле остановки, синей деревянной будочки, рассчитанной на несколько человек, автобус круто развернулся и водитель предупредил, что на обзор окрестностей у меня не более пяти минут. На большем я и не настаивала. По настоящему решила побывать в хуторе Порт-Артур и основательно познакомиться с ним в другой раз. Когда день будет длиннее и времени в запасе окажется побольше.
Уже когда дожидалась маршрутки из Железноводска в сторону дома, женщина, сидевшая рядом на скамейке спросила: "Я правильно запомнила, это же вы ездили в Порт-Артур?"
- Верно, я только что оттуда вернулась. Мы, кажется, вместе добирались обратно?
- Да, - охотно подтвердила соседка. - А вы, наверное, побывали там, чтобы посмотреть усадьбу ...?" - И назвала имя известного и, на мой взгляд, талантливого актёра из тех, кого называют настоящими мужиками.
- Вовсе нет. Я даже не знала, что у него там имеется усадьба.
- Ну что вы! Он же заканчивал нашу школу, занимался здесь в театральной студии и систематически проводит в Железноводске знаменитые кинофестивали. Если местная, то неужели не в курсе таких крупных культурных событий? - пристыдила меня нежданная собеседница. - В следующий раз, если соберётесь в Порт-Артур, поинтересуйтесь у хуторских, где находится его дом. Он живёт там с семьёй, когда не работает и ещё принимает своих друзей. Мы Серёжу с детства знаем и любим.
Я была самой что ни на есть местной и один из кинофестивалей видела в интернете. Но такие подробности оказались новостью.
- Мы гордимся Сергеем и очень уважаем его, - почти назидательно и с чувством глубокого достоинства за причастность к знаменитому земляку завершила женщина напоследок, уже практически садясь в подошедшую маршрутку и слегка, прощально полуоборачиваясь в мою сторону.
После короткого общения с незнакомкой я совершенно не почувствовала себя пристыженной невежей. Счастливое ощущение замечательно проведённого дня не собиралось исчезать с горизонта моей переполненной впечатлениями души, несмотря на чувство голода, усталость и ещё предстоящий в надвигающихся сумерках путь через лес в добрых пару километров.
Осень, зима и сырая, непривычно холодная весна остались позади. Первого июня, в День защиты детей, я снова вышла на тропу дорог. Большие дороги и в самом деле чаще всего начинались именно с этой лесной асфальтированной тропы - неширокого тротуарчика среди лесного массива, ведущего к автобусной остановке.
Имея за плечами небольшой прошлогодний опыт поездки в хуторок под горой, не сей раз решила убить сразу двух зайцев: вначале поближе рассмотреть посёлок Быкогорка, а затем уж добраться до Порт-Артура.
На вопрос, адресованный пассажирам припаркованного микроавтобуса, подойдёт ли мне данный маршрут, услышала задорный отклик молодой, уверенной в себе женщины: "Садитесь! Автобус точно доставит всех в наш любимый город Быкогорск!"
Довольная собой попутчица пошутила с названием посёлка по аналогии с наименованиями ближайших курортных городов: Пятигорск, Кисловодск, Железноводск. Окружающие дружно заулыбались в поддержку. Чувствовалось, что здесь все свои и атмосфера среди пассажиров самая непринуждённая и товарищеская.
Водитель тоже не оставался в стороне. Пока ехали по городу, на каждой остановке вежливо интересовался у вновь вошедших, не мешает ли им работающий кондиционер? Возможно, кому-то свежий, прохладный ветерок не по нраву и он готов их от него избавить. И автобус, и его хозяин были другими: техника гораздо новей, а водитель моложе. Однако никакого кондиционера в малогабаритном автобусе явно не имелось. И только чуть позже, по собственному наблюдению, наконец-то сообразила - он имел в виду переднюю дверь, которую мог держать в пути открытой или же закрыть её по желанию пассажиров. Все люди здесь друг друга хорошо понимали.
Договорившись с водителем, что в следующем рейсе он обо мне не забудет и довезёт до конечного пункта назначения, вышла в центре Быкогорки и направилась к окраине посёлка.
Прошлогоднего осеннего буйства красок не осталось и в помине. Вокруг преобладали зелёные спокойные тона и синь бескрайнего неба. Но почти во всех дворах и рядом с ними цвели, плетущиеся от самой земли к макушкам деревьев кусты белых, жёлтых, красных, нежных и ярких роз. Обволакивающим, волшебным ароматом манил к себе, разогретый на душном солнце жасмин. И ещё радовали глаз всевозможными цветами и оттенками ухоженные палисадники и целые домашние клумбы. В одном дворе хозяевами для прохода были оставлены лишь узкие дорожки, а в центре и по периметру красовалось бесчисленное множество цветов, явно культивированных, строго выбранных, элитных сортов. Вот вам и Быкогорск на холмогорье! Где природная благодать так естественно и гармонично дополняется результатом труда человеческих рук и любовью к прекрасному.
На солнце становилось невыносимо жарко, да и мой автобус, сделав круг до города и обратно, вскоре должен был появиться на горизонте. Спрятавшись на остановке под навесом, удачно пристроенном к торцовой стене фельдшерского пункта, допивала остатки воды из бутылки, предусмотрительно захваченной из дома, когда на спортивном велосипеде ловко подкатил загорелый подросток.
- Вы ждёте автобус на Порт-Артур? Он скоро придёт, - в соответствии со своим полом, первым по-мужски непринуждённо начал вести разговор.
Я подтвердила верность его предположения. Подошли ещё две смуглые, стройные, оригинально причёсанные девочки.
- Это мои подружки Элина и Елена, они двоюродные сёстры. Мы с ними учимся в одной школе, - продолжил юный велосипедист. - Меня зовут Филарет, можно Филя. А как ваше имя?
Познакомились. Буквально в течении нескольких минут я узнала, что учатся они в местной школе. Хотя можно и в городской, но им больше нравится здесь. И вообще они любят свой посёлок, в котором работают три магазина, неплохая спортплощадка и летом есть где искупаться. Правда, это пруд, а не речка, но и на пруду тоже хорошо. Рассказали, что девочки ездили на Кипр, где живут их родственники. Там, конечно, им понравилось, но здесь лучше.
Потом Филарет показал свой дом: "Вон тот большой, коричневый, с раскрытой настежь дверью."
И ещё, указывая на огромный, холодно-салатового цвета холм у подножия тёмно-зелёной горы, философски, с долей нескрываемого самоуважения заметил: "Я поднимаюсь на него каждый день, чтобы тренировать ноги. Обычно в школе спортом занимаюсь, но сейчас она закрыта. Приходится ходить в гору."
Я же поделилась открытием, что именно с этой позиции, где мы с ними находились, совсем недавно рассмотрела в их горе образ быка. Хотя до этого не получалось. И мы все вместе, дополняя друг друга, стали определять, где же на горе в профиль прорисовываются бычьи нос, глаз, рога, загривок. Может быть мы всё увидели и неправильно, но нам понравилось по примеру наших романтичных предков, давших в своё время название горе-лакколиту, подтвердить в себе наличие образного художественного видения.
Подъехал друг Фили и они вместе отправились по своим делам. Но прежде чем уехать, мальчик показал телефон, укреплённый здесь же под навесом, и поведал, что звонить по нему можно бесплатно в разные нужные службы и даже на телефон его мамы, которая работает в городе. Девочки тоже тихо простились и упорхнули следом.
Порт-Артур меня встретил пронзительно ярким солнцем и отсутствием деревьев близ дороги. Попытки прикрыться небольшой сумочкой потерпели фиаско - нещадно пекло макушку головы и обжигало, направленное в сторону палящего солнца, лицо. Первоначальная мысль подняться по открытой местности сперва к церкви Святого Харлампия, а уж потом пройти к посёлку, отпала сама собой. Нужно было поспешить в тень.
В загоне возле крайнего дома пожилая женщина миниатюрного телосложения кормила курочек. Она предложила присесть в полутень на лавочку у дома, мы с ходу познакомились и разговорились. Узнав, что меня интересует дом их знаменитого земляка, Мария Анастасьевна всплеснула руками: "Так вы к Леночке? Она такая хорошая! Я вас провожу." Несмотря на возраст, легко поднялась и не прислушиваясь к моему вялому протесту, немедля направилась к расположенному совсем неподалёку современному дому с гаражом и просторным участком. По аккуратно выложенной вдоль забора плитке мы дошли до самой калитки у входа во двор. Замысел моей добровольной провожатой я поняла только когда она потянулась рукой вверх, к кнопке уличного звонка.
- Мария Анастасьевна, извините, вы меня неверно поняли, - поторопилась её остановить. - Я не в гости, мы с Леной даже не знакомы. И с её мужем тоже. Просто поинтересовалась, где находится дом актёра, чьей почитательницей являюсь многие годы. Только и всего.
Мы вдвоём вернулись к лавочке и снова спрятались в передвинувшуюся полутень, ставшую к тому моменту полноценной тенью. Я задала вопрос, давно ли она живёт в этом хуторе? И за короткое время узнала так много для себя интересного и познавательного, что стало казаться, будто мы с этой худенькой женщиной, не более полутора метра росточком, с крепкими щёчками и расходящимися от глаз лучиками морщинок, знакомы целую вечность. Просто давно не виделись. А вот встретились и бесконечно друг дружке рады. И слава богу, нам до сих пор нашлось о чём поговорить.
Всю жизнь здесь прожила, - призналась Мария Анастасьевна. - Родилась в 1941. Так вышло, что в школе не училась и осталась неграмотной. Когда мне исполнилось два годика, умерла мама. Братишке было всего лишь год. Папа не бросил нас, не сдал в детский дом. Время было очень тяжёлое, голодное. До сих пор не забывается постоянное, мучительное чувство голода. Очень сильно хотелось есть. Маленькая была, а отложилось в памяти, как просила у людей хлебушка. Некоторые прогоняли, другие делились. Люди-то ведь разные. Здесь и замуж вышла за Павла. Я гречанка, а он русский. Троих детей родили и вырастили. Рядом с нами сын дом построил, живёт со своей семьёй. А две дочери и внучки в городе обустроились. Да вот и он, мой супруг, стал уже выходить на улицу после инсульта. Только сильно сердится, что работать ему врачи запретили и мне приходится одной по дому и в огороде управляться.
Павлу, невысокого роста, щуплому мужчине явно было не по сердцу вынужденное безделье. Он наклонялся к дороге, поднимал какие-то мелкие предметы, собирал в кучку, куда-то уносил и снова выходил, чтобы время от времени вставить своё слово в речь супруги, кое-что уточнить или добавить к её повествованию. Чувствовалось неделимое единение людей, проживших более полувека вместе.
Речь его при этом слышалась слегка недовольной, ворчливой. Периодически тихо бубнил, повторяя будто про себя:"Не хочет молодёжь жить в селе. Не желают тяжело работать, город им подавай. Раньше на виноградниках трудились и ничего, выживали, детишек растили. А теперь все ищут где полегче. Вон домов вокруг сколько продаётся!"
Даже при большом желании невозможно было не заметить его боль за оставленную хуторянами родную землю.
- Сильно переживает, никак успокоиться не может, что бросают люди обжитые места и уезжают куда глаза глядят. И чего там хорошего, в городе? Только маяться по чужим углам. А знаете какой здесь вольный воздух и какие знаменитые росли виноградники!
Я слушала и виновато посапывала. Сама в своё время перебралась из казачьей станицы в городскую среду, мне ли быть судьёй?
- Пойдёмте в дом, я вам кофе сварю, - уже в который раз гостеприимно предлагала хозяйка. - А не желаете кофе, так приготовлю чай.
Я отказывалась. Было неловко надолго отрывать от насущных дел и напрягать занятую повседневными заботами, уже далеко не молодую женщину, да и реально в такую несусветную жару ничего съестного не хотелось. Поблагодарив свою новую знакомую, единственно высказала Марии Анастасьевне просьбу ещё раз зайти к ней, если когда-либо доведётся побывать в их благословенных местах.
Пока мы неспешно беседовали, солнце затянули облака, небо потемнело и вдалеке за горой стала нагромождаться тяжёлая грозовая туча.
Неширокая хуторская улица уходила вверх. Справа величественно, почти на километр над уровнем моря, вздымалась лесистая, изумрудно-зелёная гора Верблюд. Отсюда, с южной стороны, её вершины-горбы далеко не так выразительно и наглядно разделяли горный массив на две части, как это происходило с северной, и что было моему глазу гораздо более привычным. Южный бок Верблюдки, как её ласково иногда называли, смотрелся гораздо более округлым и выпуклым. Однако такая своеобразная метаморфоза нисколько не влияла на её привлекательность - гора чаровала и притягивала магнитом. Хотелось добраться до неё, нырнуть под свод густой и пышной листвы, отыскать тропинки, протоптанные местными жителями и туристами, и, забыв обо всём на свете, приобщиться к этому волшебству - уникальному природному уголку, не изуродованному вездесущей, беспардонно наступающей на первозданность цивилизацией.
Слева, во весь видимый обзор, открывались такие захватывающе-бескрайние степные ширь и простор, с кучно разбросанными, будто небрежно рассыпанными по небу и густо синевшими горами-лакколитами, что от волшебства почти первозданной красоты дышать хотелось полной грудью, привольно, а в душе рождалось трепетное и возвышенное чувство прикосновения к истоку свежести и божественной благодати.
Возле дома, увитого разросшимся кустом красных роз, стояли и мирно беседовали две, явно знакомые между собой женщины. Я попросила у хозяйки воды и та охотно откликнулась и предложила наполнить бутылку ледяной, прямо из холодильника.
Другая спросила куда мне ехать и оказалось, что нам по пути.
- Садитесь в машину, до Быкогорки подвезу, - приветливо улыбаясь, повела к светлой, стоявшей напротив иномарке.
Звали мою благодетельницу Еленой, была она соцработником и добираться предложила другим путём, нежели ездил маршрутный автобус: "Увидите горы совсем с другой позиции, надеюсь, вам понравится и будет интересно."
При повороте дороги указала рукой направо: "Вот там находятся знаменитые винные хранилища итальянского винодела. Вы, наверное, знаете историю с приглашением на постоянное поселение в здешние края князя Орбелиани?"
Я знала. И мне казалось, что мы в унисон с глазастой и кудрявой Еленой разом вспомнили о том, что давно знали из истории.
Во второй половине девятнадцатого века за особые заслуги камергер его величества князь Георгий Ильич Орбелиани получил в дар десять тысяч десятин земли у северного подножия двуглавого Верблюдогорского массива. Кроме того в начале двадцатого века на склонах горы Верблюд по приглашению великого князя Николая Николаевича Романова поселились семьи итальянцев. Населённый пункт назывался колонией Святого Николая или в просторечье Итальяновкой.
Князь Орбелиани постоянно на дарованных землях не проживал, бывал лишь наездами. Делами в его поместье занимались управляющие. А вот иноземцы попроще вовсю занялись подходящим по климату и в соответствии с природными возможностями, бизнесом.
Для отдыхающих на Водах были построены постоялый двор с конюшнями и ресторан, окрестные места стали популярными среди курортной публики. Здесь проводились многочисленные экскурсии и пикники с использованием местных вин, которые производила семья виноградаря Анджело Чивелла, уроженца южной части Аппенин - полуострова Калабрии. Ставший известным винодел продавал свои вина и в городах: Кисловодске, Пятигорске, Ессентуках. В честь любимой родины итальянец и поселение назвал непривычно торжественно и звучно - Калабрией. Местные жители, естественно, не преминули переименовать его на свой лад и назвали Калаборкой.
После Октябрьской революции и коллективизации уже совхозы продолжили выращивать вкусную и полезную солнечную ягоду, дававшую жителям близлежащих населённых пунктов и работу, и доход. И только в сумеречные времена Горбачёва виноградники были безжалостно вырублены, великолепные сортовые лозы неразумно и безалаберно уничтожены под корень.
Кстати сказать, и своё экзотическое название Порт-Артур, как узнала недавно, получил вскоре после Русско-Японской войны 1904 - 1905 г.г., когда нескольким участникам героической обороны главной базы Тихоокеанского флота Российской империи у подножия горы Верблюд были выделены земельные наделы.
Елена моих ожиданий не обманула. Она выбрала мягкую полевую дорогу, проложенную автолюбителями среди пейзажа неописуемой красоты. Отовсюду нас окружали бескрайние поля и обступали знакомые, но представшие в совершенно иных, новых и непривычных ракурсах горы.
Когда мы добрались до автобусной остановки, треснул оглушительно-яростный гром, с полыхнувшей над горой длинной преломлённой молнией, и разом ударил крупный, но короткий дождь. Почти следом вспыхнуло яркое и снова по-летнему горячее солнце. Похоже, основная влага пролилась в другом месте и ближайшим окрестностям досталось лишь слегка подмокнуть водицей с краешка грозной тучи.
Мамы звали детвору домой. Из-за поворота показался жёлтый рейсовый автобус.