Переезд апачей в форт Силл

               
                Пленные чирикауа согласны
                переехать в форт Силл.



К концу 1893 года, чирикауа- апачи находились в плену уже седьмой год.  (Сент-Огастин, форт Марион; Пенсакола, форт Пикенс; Маунт-Вернон, штат Алабама).  Бюрократы в Вашингтоне хотели уничтожить племенную культуру с помощью закона Дауэса (присваивая  фиксированную  площадь каждому индейцу,  и забирая остальную часть резервации),  воспитание детей младшего возраста вдали от родителей, и превращение взрослых в «явно превосходящее»  особое общество,  с помощью сельского хозяйства и ручного труда. В Маунт-Вернон  чирикауа добились  хороших  результатов  при плохих обстоятельствах,  изучая плотницкие работы, становясь солдатами, позволяя своим детям обучаться на местном уровне знаниям белоглазых, продолжая рассказывать своим детям историю и предания  племени, а также проводя важные племенные церемонии, такие как  Haheh, церемония  полового созревания  для девочек.  Чирикауа изучили достаточно культуры белоглазых, чтобы выжить как племя,  но они очень хотели уйти из Маунт- Вернон.
После более чем четырехлетних политических споров в Конгрессе, и между Конгрессом и бюрократами  из Военного Министерства, последнее  решило в конце 1893 года попытаться во второй раз (первый был  после доклада Крука 1890 года,  но движение было остановлено политикой Конгресса),  наконец-то переместить  военнопленных.  В горах Северной Каролины,  в резервации чероки и рядом с ней, (предложенной Круком), не было достаточно пахотных земель, чтобы сделать фермы чирикауа самодостаточными.  Другое предложение состояло в том, чтобы разбить их на небольшие группы,  и поместить в существующие резервации с ограничением, что они не могут быть отправлены в Техас, Аризону или Нью-Мексико. К  шестому  августа 1894 года,  Военное Министерство добилось внесения поправки в закон «Об ассигнованиях Армии», разрешающий перевод чирикауа в любую военную резервацию, находящуюся под его контролем. Затем Военное Министерство рассмотрело план расселения  их,  в различных местах по всей стране. План был направлен генералу Майлсу, который отвечал за департамент Миссури,  как обеспечивающий   надзор за восточной половиной западных военных постов. Майлс выступил против этой политики, заявив, что такое распределение было бы «грубой несправедливостью,  и утонченной жестокостью по отношению к отдельным членам семей  и друзьям».  Он предложил  для заселения форт Силл,  и послал лейтенанта Хью Ленокса Скотта (дислоцировавшегося в Силл),  и капитана Марион П. Мауса (из его штаба),  обсудить с апачами в Маунт-Вернон этот вопрос,  и узнать их предпочтения.
Команчи и кайова, жившие в окрестностях форта Силл,  и которым предстояло вернуть землю после ухода армии,  узнав о готовящемся переезде  провели совет со Скоттом, которого знали,  и которому доверяли.  Они сказали Скотту, что хотя апачи им никогда  и не нравились,  но они примут их там, пока  сами остаются на территории  Силла, что являлось типичным проявлением сочувствия индейцев,  к бездомным людям.
Маус и Скотт отправились в казармы Маунт-Вернон,  и провели там  конференцию 29 августа 1894 года. Присутствовал младший лейтенант  Эллин Капрон, который в то время командовал чирикауа в Маунт-Верноне, и Джордж  Враттен, служивший переводчиком. Лейтенант Скотт записал все переговоры.  У апачей спросили, не хотят ли они переселиться в какой-нибудь другой населенный пункт.  Они уже встречались раньше, чтобы сформулировать свой ответ, и Джеронимо простым языком изложил их  общие чувства.
Джеронимо сказал:   «Я очень рад слышать, как вы говорите;  мне давно хотелось, чтобы кто-нибудь говорил так же. Я хочу уехать куда-нибудь, где у нас будет ферма, скот и прохладная вода. Я сделал все возможное, чтобы помочь властям – сохранить мир и порядок, чтобы мой дом был чистым;  Бог слышит нас обоих, и то  что он слышит,  должно быть правдой. Мы очень благодарны вам-этим бедным людям, которым нечего и не на что надеяться;  то что вы говорите, заставляет мою голову и все тело чувствовать прохладу;  мы все такие - мы хотим видеть растения, растущие вокруг наших домов, кукурузу и цветы – мы все хотим этого;  мы хотим, чтобы вы говорили за нас с генералом  Майлсом  так же, как вы говорили с нами. Молодые люди, старики, женщины и дети-все хотят уйти отсюда,  здесь слишком жарко и сыро – слишком многие из нас умирают ...я помню, что сказал генералу Майлсу ... я сказал ему, что хочу быть хорошим человеком,  пока жив, и я  делал это до сих пор. Я встал на ноги,  и поднял руки к Богу, чтобы засвидетельствовать, что я сказал правду.  Я чувствую себя хорошо от того, что вы говорите, и это заставит всех других индейцев чувствовать себя хорошо;  у каждого из нас есть дети в школе, и мы будем вести себя хорошо из-за этих детей;  мы хотим, чтобы они узнали, что я больше не считаю себя индейцем, я белый человек, и мы хотели бы пойти и посмотреть разные места;  я считаю, что все белые мужчины мои братья, а все белые женщины теперь мои сестры-вот и все, что я хочу сказать. (Крук в свое время,  назвал бы  это его  последнее утверждение о   «белизне»,  не иначе как  «очередной  ложью Джеронимо»,  однако  последующие пятнадцать лет,  докажут его искренность.)
«Я так понимаю  - сказал Маус  - что вы все хотите куда-то пойти».
«Мы все хотим пойти»  - ответил Джеронимо».
Найче  сказал:  «Мы живем точно так же, как белые люди, у нас есть такие же дома и печи, как у них, и мы хотим иметь фермы точно так же, как другие белые люди – мы здесь уже давно и еще не видели, чтобы у кого-то из нас была ферма».
Чиуауа  сказал: "Бог создал землю для всех, и я хочу кусочек ее – я хочу, чтобы все росло;  я хочу, чтобы ветер дул на меня так же, как он дует на всех остальных;  я  хочу, чтобы солнце и луна светили на меня также, как и на всех остальных».   Вспоминая своих детей, он сказал:  «Я поехал в Карлайл, чтобы увидеть их, и мое сердце радовалось, когда я видел их на дороге белого человека... я хочу, чтобы все наши дети были вместе, чтобы я мог их видеть...я хочу, чтобы мои дети были везде, куда бы я ни пошел...».  Вспомнив,  как Маус вернул его врагом, он сказал:  «Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня и увидел, что я не такой, каким был, когда ты видел меня раньше».
Нана  сказал, что  хотя он и  «слишком стар, чтобы работать», он хотел «видеть молодых людей на ферме, и  мог бы пойти и поговорить с ними,  и получить что-нибудь поесть».
Чато  сказал: «Если бы я мог сказать что – нибудь такое, что заставило бы ферму появиться быстрей, я бы этого хотел; вы еще можете увидеть  кое-кого из стариков- бабушек и дедушек, но большинство из них уже умерли,  вот почему мне здесь не нравится.  Я хочу, чтобы вы сказали генералу Майлсу, чтобы он поскорее увез  нас отсюда.  У меня было много друзей – двоюродных братьев и сестер, когда вы меня видели, но с тех пор  как я приехал  в эту страну, они все умерли ...у меня здесь есть дети, и я все время боюсь, что они заболеют и умрут».
Локо  сказал, что   «... это похоже на дорогу с обрывами с обеих сторон– они  упали туда;   никто их не убивал – болезнь сделала  это ...».
Мангас  сказал:  «Когда я попал туда (в форт Пикенс), я был хорошим человеком,  и никогда не сходил с хорошего пути.  Во время прогулки я всегда хочу выглядеть приятно для  всех;   вот мы в этой маленькой резервации – здесь много деревьев, да-они  дают тень, но когда вы ставите ногу на землю, она обжигает вас ...».
Позже Скотт вспомнил, что некоторые заключенные говорили ему, что Маунт- Вернон не больше ногтя большого пальца,  и что деревья здесь такие густые, что приходится забираться на вершину высокой сосны, чтобы увидеть солнце. Он сказал им, что их отправят туда, где они смогут не только смотреть на солнце,  но и видеть горы.
Генерал Майлс,  направил их заявления  вместе со своими рекомендациями  в Военное Министерство,  и было официально решено, что чирикауа будут отправлены в форт Силл. Там они все еще будут  оставаться  военнопленными.