Каким встретил нового епископа Екатеринбургской и Ирбитской епархии архиерея Иринея далёкий от столицы Российской империи провинциальный уездный город Екатеринбург? Ответ на этот вопрос даст обзор печати этого города.
28 января 1897 года была проведена Первая всеобщая перепись населения Российской империи (без Великого княжества Финляндского за пределами Гельсингфорса). Эта перепись проводилась путём непосредственного опроса всего населения на одну и ту же дату в соответствии с «Положением о Первой всеобщей переписи населения Российской империи», утверждённым в 1895 г. императором Николаем II. Инициатором проведения переписи выступил русский географ и статистик П. П. Семёнов (с 1906 года - Семёнов-Тян-Шанский).
Согласно «Положения о первой всеобщей переписи населения Российской империи» от 5 июня 1895 года, программа переписи населения состояла из 14 вопросов:
имя (прозвище);
семейное положение;
отношение к главе хозяйства;
пол;
возраст;
сословие или состояние;
вероисповедание;
место рождения;
место приписки: отсутствие, отлучка или временное здесь пребывание;
место постоянного жительства;
родной язык;
грамотность: умеет ли читать, где обучался;
занятия: главные, побочные, воинская повинность;
физические недостатки (глухота, слепота, глухонемота, душевная болезнь).
Из перечня вопросов переписи видно, что правительство Российской империи интересовало не только число и количество российских поданных, но и их «качество»: принадлежность к Русскому миру (вероисповедание, родной язык), мировоззрение (грамотность), самообеспеченность (занятия), работоспособность (здоровье, физические недостатки). Конкретно эти главные вопросы всеобщей переписи отражали суть главных проблем России конца XIX века – начала XX века: высокие цены и пошлины на ряд потребительских товаров, в том числе продовольствия; низкий общий уровень народного образования и культуры; определение и обеспечение неравенства прав людей согласно их сословию; сохранение пережитков крепостного права в сельском хозяйстве и промышленности; огромный разрыв в реальных душевых доходах и условиях жизни российской элиты и простого народа; «закостенелость» традиционной самодержавной государственной власти; «жадность до прибыли» российского феодального капитализма; малоземелье, изматывающий труд и нищета крестьянского мира России; закабаление труда рабочего класса; постоянная угроза здоровью, неустройства и голода из-за безработицы, банкротства, пьянства и бытовой антисанитарии. Последний критерий (антисанитария) касался буквально всех: богатых и бедных, сельских и городских, столичных и провинциальных.
(Далее цитатное изложение статьи Семёна Чиркова «Екатеринбург 120 лет назад. Те же боли: грязь, убитые дороги, высокие цены» из интернет-журнала «Лайф» от 28 января 2017 года).
Согласно Географическому и статистическому карманному атласу России (Изд. товариществом А.Ф. Маркса, С-Петербург, 1907 год) Екатеринбург в конце XIX века был уездным центром, но далеко не захолустьем. В магазинах можно было купить любой товар того времени (были бы деньги). Работала телефонная станция на 230 абонентов. Особенно ценили телефонную связь купцы и управляющие, которые любили давать указания по телефону, не выходя из дома. Зимой в Екатеринбурге было значительно живее, многолюднее чем летом, когда богатые и состоятельные граждане стремились уехать на курорты или загородные дачи.
1899 год. Записки учёного геолога Петра Земятческого, коллеги Дмитрия Менделеева: «Екатеринбург называют столицей Урала. Нельзя сказать, чтобы он производил впечатление, соответствующее названию. Или столица плоха сама по себе, или Урал плох и для него Екатеринбург годится в столицы. Говорят, «по Сеньке шапка». Правда, город большой, но какой-то унылый, сонный. Как будто он и обстраивается, и разрушается. Особенно неприятное впечатление производит набережная Городского пруда, в сущности самой красивой части города. Когда-то она была построена капитально, по-казённому, теперь же перила сгнили и наполовину вывалились, каменные столбы облезли, кирпичи во многих местах из них вынуты. В городе довольно много хороших построек, но нет жизни, движения. Правда, я был в Екатеринбурге летом, но для большого торгового или промышленного города не должно быть каникул».
Основной бедой Екатеринбурга летом, от которой бежали состоятельные граждане, была экология. Причём проблемы были те же, что и сейчас, когда злые языки называют Екатеринбург не иначе как «Грязьбург». Действительно, стоит выдаться жаркому и сухому лету, как в городе поднимается удушливая пыль, которая покрывает улицы, скверы и парки. «На любой улице или площади города лежит слой пыли толщиной чуть ли не в четверть аршина, везде валяются обрывки бумаги, конский и коровий помёт, раздавленные голуби и крысы и растерянное возами сено и солома. При малейшем дуновении ветерка эта гадость поднимается в воздух и летит в глаза, в рот и нос прохожих и проезжих. Облачиться в приличный костюм решительно невозможно», — критиковали городские власти журналисты екатеринбургской общественной и политической газеты «Урал» 1 июля 1901 года.
Кроме пыли в Екатеринбурге была и остаётся другая экологическая проблема — грязная вода Городского пруда, в котором врачи настоятельно не рекомендуют купаться. «Домовладельцы, живущие близ Кривцовского моста (ныне этот мост Макаровский), кажется, поставили себе специальной задачей заражать пруд всякими нечистотами, сваливая их в воду: весь берег умощён навозом и некоторые домохозяева комнатные помои выливают вместо помойной ямы прямо в пруд. Вода от этих нечистот превращается в клоаку. Между тем не одна тысяча людей пользуется ежедневно водой из пруда… Лучшего рассадника болезней на весь город трудно найти», — говорится в заметке газеты «Урал» от 3 августа 1897 года. 9 июля 1899 года газета «Урал» вновь разразилась очередной критической заметкой, заявив, что «городской пруд — ботвинья, а то и спартанская чёрная похлёбка».
Состояние дорог и улиц в Екатеринбурге что летом, что зимой, не говоря уже о распутице, мягко сказать, — аховое. Город даже язвительно и обидно прозвали «Ямбургом». К сожалению, кажется, что проблема дорог в Екатеринбурге, — вечна. «Какая самая грязная улица в Екатеринбурге?» — риторически спрашивал журналист «Уральской жизни» в заметке от 28 июня 1902 года. — «Грязнее из грязных, — улица Болотная, вполне оправдывающая своё название. Прошедшие дожди развели на ней такую грязь, что езда по этой улице стала абсолютно невозможной. На проезжей дороге этой улицы встречаются такие места, где лошади уходят в грязь настолько, что их приходится вытаскивать с большим трудом». Улицы Екатеринбурга в конце XIX — начале XX века были почти непроезжими, непроходимыми, опасными для передвижения. Городское бездорожье использовали в своих целях извозчики: они нарочно заламывали цены в зависимости от состояния проезжей части.
В Екатеринбурге в конце XIX — начале XX века совсем не было общественного транспорта. При этом по данным издания «Адрес-календарь и памятная книжка за 1894 год», в городе было зарегистрировано 5 377 лошадей, что совсем немало. Например, в той же Перми, губернском центре того времени, официально насчитывалось всего 999 лошадей-извозчиков. В основном тогдашние екатеринбуржцы передвигались либо пешком, либо на своих экипажах (а они были дороги: если судить по газетным объявлениям, то одна повозка стоила 250–300 рублей), либо нанимали извозчика («таксисты XIX века). С одной стороны, работу извозчиков регламентировал закон, с другой — эти частные перевозчики всё время искали лазейки, бились за выгодные маршруты и клиента, были источником многих неприятностей.
В Сборнике историко-статистических сведений по городу Екатеринбургу за 1889 год есть информация о ценах, которые регламентировали извозчикам: «За провоз во время дня от вокзала железной дороги определяется следующая плата: до Главного проспекта и соответствующего расстояния по всем улицам — 35 копеек, до Покровского проспекта — 40 копеек, до Александровского проспекта — 50 копеек».
В извозчики шли люди бедные, часто приезжие. Особенно много было выходцев из Вятской губернии. Поэтому извозчики стремились «монополизировать» пассажиров, сходящих с поезда на вокзале, и довозить их до гостиниц по завышенной цене. Такое положение нравилось не всем. В 1908 году владелец гостиницы «Пале-рояль» заступил на территорию, которую контролировали привокзальные извозчики. Он купил шестиместную карету и хотел устроить прямой маршрут от перрона вокзала до своего отеля. Но в первом же рейсе на карету напали конкуренты. Экипаж опрокинули, а все стёкла побили.
«Мы слышали, что одно из временно проживающих в Екатеринбурге лиц намерено войти с ходатайством в городскую управу о разрешении завести в городе извозчичьи автомобили (самодвижущиеся экипажи) числом 40 штук, — писала газета «Урал» 26 января 1901 года. — Экипажи эти имеют быть выписаны из Парижа, и управление ими будет поручено нарочно приглашённым на службу опытным людям». Извозчики, точно настоящая «мафия», высказались против развития моторного такси в Екатеринбурге. Впрочем, остальные горожане Екатеринбурга также не поддержали эту идею.
В Екатеринбурге государственные и местные чиновники и гражданские активисты постоянно контролировали торговые лавки, базары и ярмарки, следили за повышением цен, но цены всегда росли быстрее, чем зарплаты. При средней месячной зарплате в конце XIX — начале XX века в 31 рубль 40 копеек многие получали тогда по 10–15 рублей в месяц. Вот что писали о ценах журналисты газеты «Урал» 3 августа 1897 года: «По случаю ненастной погоды базар был невелик. Подвоз хлеба ничтожен. Обильнее всего подвозят малину из села Киргишанского Красноуфимского уезда, то есть за 100 вёрст от Екатеринбурга, но она очень «морговата», не чиста и попорчена. Цена же довольно высока — от 20 до 30 копеек за фунт (0,4 кг). Смородины мало — цена 15–16 копеек. Земляники и черники совсем нет. Брусника появилась в продаже, но очень мало и дорого — 10 копеек за фунт. Говорят, её ныне плохой урожай. Грибов совсем нет».
Власти дореволюционного Екатеринбурга пытались сдержать рост цен и поручили это полиции: «Екатеринбургский полицмейстер, ввиду ненормального поднятия цен на некоторые продукты ежедневного потребления, приказал чинам полиции производить по этому поводу расследования, и в случае если будет обнаружено, что цены были повышены существенно, ради одной наживы, то виновников привлекать к судебной ответственности», — писала газета «Уральская жизнь» 1 августа 1900 года. Однако местные купцы и приезжие на ярмарку крестьяне быстро «навели порядок», при котором они и полицейские чины были «обоюдно довольны»; страдали только покупатели.
Каждую весну, когда начиналась запись детей в школы, Екатеринбург сотрясала череда скандалов. Элитных школ на всех не хватало. Родители готовы были на всё, даже платить взятки, чтобы устроить своё чадо в хорошую гимназию. Тоже самое было и в конце XIX — начале XX века, только чуть жёстче. Это сейчас всеобщее начальное образование гарантировано законом, а тогда и этого не было. В Екатеринбурге освоить навыки чтения, письма и счёта за три года можно было в 9-ти народных училищах. Кроме этого в городе действовали 2 училища с шестилетним курсом обучения, 3 церковно-приходские школы и одна школа грамоты. Но желающих получить хоть какое-то образование было больше, чем возможностей. И об этой проблеме тоже писали журналисты того времени. «Екатеринбург не избежал участи большинства русских городов в затронутом нами вопросе. Переполнение в особенности средних учебных заведений наблюдается из года в год; немало остаётся неприятных за неимением свободных мест; немало скорби, печали испытывают из-за подобного положения дела и екатеринбургские родители», — писала «Уральская жизнь», 2 сентября, 1903 года.
В свободное время конце XIX — начале XX века жители Екатеринбурга в зависимости от достатка ходили друг другу в гости, где общались, пили, ели, играли в карты, в том числе на деньги. Конечно, азартные игры и разврат порицались обществом и властями, но «продажная любовь» в Екатеринбурге хоть и осуждалась, но была легализована. В конце XIX — начале XX века в Екатеринбурге было 17 официальных публичных домов. Находились они в гостиницах: «Казань», «Прогресс», а также на Гимназической набережной (сейчас набережная Рабочей Молодежи). Каждая женщина, поступая в проститутки, была обязана зарегистрироваться в полиции и получить рабочий документ, — «жёлтый билет». По закону она была обязана являться на регулярные медосмотры к городовому врачу, о чём ставилась соответствующая отметка.
Заниматься в Екатеринбурге проституцией без разрешения полиции и жёлтого билета было запрещено. За это штрафовали и могли посадить в тюрьму. «В тот же день была произведена облава на проституток. В результате этой облавы были задержаны 24 молодые девушки в возрасте от 16 до 25 лет, занимавшиеся тайной проституцией, — писала в сентябре 1909 года газета «Уральский край». — Восемь из них оказались больны сифилисом. Всех их положили в больницу». Также в Екатеринбурге были и места «тусовок», где можно было познакомиться и закрутить «роман по любви», а не за деньги. Центровым местом в дореволюционном Екатеринбурге была, как и сейчас, Плотинка. «Среди кустов сирени, жимолости и акаций чаще всего мелькают фигуры, одетые в двубортные «спинджаки», цветную косоворотку навыпуск из-под глухого жилета с саженной серебряной цепочкой от часов; плисовые шаровары, лакированные сапоги с голенищами «гармоникой», втиснутые в резиновые галоши и чёрный картуз, — писали журналисты газеты «Урал» в номере за 16 июля 1899 года. — Тут же промелькнёт и фигурка в ситцевом платье, платке на голове, изредка в накидке с барского плеча, при старом, выцветшем зонтике в руках».
Но на Плотинке собиралась публика попроще, а вот сливки общества предпочитали прогуливаться и флиртовать в Нуровском сквере (сейчас там установлен памятник А.С. Попову). «Здесь больше гуляет люд, имеющий то или иное отношение к торговле, промышленности: купец нового типа с семьёй, «галантный» приказчик, судья и модистка, «первоклассный портной», парикмахер, часовых дел мастер — составляют здесь преобладающий контингент, среди которого тонет изредка заглядывающий сюда чиновник, — писали журналисты газеты «Урал» 16 июля 1899 года. — Разодетые в большинстве случаев по последнему слову моды, фланируют они тут взад и вперёд по двум аллеям, измеривая друг друга глазами с ног до головы, флиртуя «на всех порах»… Фланирование, измеривание глазами друг друга и флиртование — главные развлечения в этом сквере».
Таким образом, Екатеринбург всегда был таким — развивающимся, грязным, торгово-промышленным, с алчными извозчиками-таксистами, с Плотинкой, где молодёжь заводит знакомство друг с другом, с нечистым Городским прудом, летней пылью и грязью в распутицу. Все эти беды и проблемы были от постоянного роста и развития города, от прибытия в город всё нового пришлого провинциального населения, которое также хочет иметь свои дома, своё «дело», благополучие, достаток, городские условия жизни, любовь, семьи и счастье. «Так что, может, стоит считать многие проблемы Екатеринбурга не просто неразрешимыми, но исторически традиционными? И отнестись к ним с пониманием. Как к части нашей уральской, екатеринбургской идентичности. Чтобы можно было сказать: «Да, мы такие. Были и есть» (автор статьи блогер Семён Чирков, Екатеринбург, интернет-журнала «Лайф» от 28 января 2017 года).
На картинке: 1900. Екатеринбург. Главный проспект до мощения. Публикация на сервере Проза.ру, к сожалению, не позволяет опубликовать все последующие старые фотографии конца XIX — начала XX века, отражающие жизнь, облик, образы и поведение екатеринбуржцев, как типичных представителей крестьянского, рабочего и городского населения дореволюционной Российской империи. Посетители социальных сетей: Одноклассники, Фейсбук и ВКонтакте могут эти фото-свидетельства увидеть.