Подходил к концу август. Заморозков еще не было, но отдельные листья на березах и осинах уже начали желтеть. Солнце совсем опустилось к сопке за Ангарой. Слышались крики чаек, со стороны Байкала ровно веяло прохладой.
На краю небольшой асфальтовой площади у самого берега стояло кафе-стекляшка с незатейливым названием «У причала». Двери распахнулись, оттуда появился крепкий, уверенный в себе мужик, ростом под два метра. Он по-хозяйски огляделся вокруг и, смачно сплюнув под ноги, неторопливо направился к автобусу. Дождавшийся народ засуетился и скучковался поближе.
Пассажиры в большинстве были иркутяне, приезжавшие отдохнуть с семьями на Байкале, и местные жители, желавшие по какой-то надобности попасть в Иркутск. Иностранных туристов в то время было немного, да и они предпочитали добираться на быстроходной «Ракете» - судне на подводных крыльях. Впрочем, билеты на нее стоили вдвое дороже и большинству местного населения были не по карману.
Автобусы до Листвянки тогда ходили каждые два часа. Этот рейс был сегодня последним. Все, кто хотел успеть попасть в Иркутск, могли рассчитывать только на него. «Ракета» ушла в областной центр полчаса назад, следующая ожидалась только утром. Описываемые события приходились на позднесоветское время и другие варианты транспортного сообщения, кроме случайных попуток, отсутствовали вообще.
Преисполненный собственной значимости, шофер неторопливо покурил, обошел автобус и попинал по колесам. Затем стал запускать пассажиров, с недовольным видом придирчиво вглядываясь в протянутые билетики.
Посадив последнего клиента, водитель устроился за рулем и завел мотор. Тронувшись с места, он бросил взгляд вдоль набережной. Из проулка в конце улицы показалась небольшая группа ярко одетых, с большими рюкзаками, туристов. Они замахали руками и, как только могли споро, побежали к автобусу.
Свободные места в салоне еще оставались. Шофер остановился, дожидаясь опаздывающих. «Иностранцы! Чего им дома не сидится?» - беззлобно проворчала бабка на соседнем ряду. Народ в салоне оживился, начав обсуждать притягательность красот и чистоты Байкала для задыхающихся от смога жителей городов зарубежной Европы.
…
Часа три назад, километрах в пяти отсюда, возвращаясь с биостанции, я обогнал на тропе эту компанию. Четыре совсем молодые девицы, три шатенки и одна блондинка, сидели на рюкзаках, фотографировались и обсуждали какие-то свои проблемы, бегло говоря по-немецки. Увидев меня, они оживились и что-то спросили.
Мой словарный запас на немецком языке был крайне скуден. Кроме известных еще из виденных в детстве фильмов про войну выражений (типа «хальт», «цурюк», «аусвайс», «нихт шиссен» и «их виль эссен»), я знал еще с десяток слов, тоже слабо подходящих для обычного общения. Впрочем, быстро выяснилось, что девчонки достаточно свободно владели английским, с которым у меня дела обстояли несколько лучше. Мы поговорили.
Юные туристки окончили первый курс в швейцарском Берне. Заработав деньги в первый месяц каникул на одной из местных ферм, вторую половину они решили использовать, путешествуя по Советскому Союзу. Им всем было по восемнадцать лет. Визовые ограничения к тому времени ослабли, и такая возможность стала реальной. Девчата уже посетили Крым и Ленинград. Следом по составленному плану шел Байкал. Сейчас эта авантюра подходила к концу и на завтра у них имелись билеты на самолет до Москвы. Там они собирались провести еще несколько дней до вылета домой.
Девчонкам, с их слов, очень понравилась эта поездка, они были в восторге и от мест, где им удалось побывать, и от людей, с которыми они встречались. Сейчас они прошли почти полсотни километров по побережью озера и были просто переполнены впечатлениями! Девицы спросили меня – как лучше из Листвянки добраться до Иркутска? Все объяснив, я пожелал им удачной дороги и отправился вперед – в поселке мне нужно было успеть найти одного человека и утрясти с ним кое-какие дела.
…
Быстрее всех оказалась рослая спортивная блондинка в кепке, шортах и майке с какой-то готической надписью. Она подбежала к открывшейся двери, сбросила рюкзак и, повернувшись к подругам, громко крикнула:
- Шнеллере, шнеллере, мидхен!
Услышав немецкую речь, народ в автобусе сразу замолчал. Бабка с соседнего ряда неодобрительно высказалась: «Етить твою, это ж фрицы!». Водитель напрягся и нехорошо улыбнулся. Дождавшись, когда оставшиеся девицы приблизятся, он закрыл двери прямо перед ними и медленно тронулся. Девчата сначала закричали, замахали руками, затем замерли, оторопело смотря на уходящий автобус.
Осознав, что мы уезжаем, а швейцарские путешественницы остаются, я крикнул водителю:
- Слышь, земляк! Ты чего? Девчонкам же в Иркутск надо! Давай, возьмем их!
Водила повернул голову и злобно ответил:
- У меня отец весь израненный с фронта пришел, и дядька с войны не вернулся! Еще б я эту немчуру возил! Пусть пешком идут!
- Да это не немцы, студентки из Швейцарии! Да и при чем здесь это?! Война уж сколько лет как закончилась! Девчонки же на самолет опоздают! Тормози!
В салоне раздались пара голосов в мою поддержку, но большинство либо разделяло позицию шофера автобуса, либо им было просто все равно.
- Какая разница – немцы, швейцары? Мне пофиг! Сказал – не повезу, значит – не повезу! Билетов у них нет? Нет! Вот, пусть и гуляют! А кто недоволен чем-то – тоже пешком может пойти!
Все замолчали… Спорить с наглым водилой дальше не имело смысла. Обстоятельства сложились так, что вечером мне край как надо было попасть в город. Выйти из автобуса и помочь девчатам добраться я так и не решился, отчего в душе надолго осталось гаденькое чувство. Автобус набрал ход, оставив уже далеко позади четырех растерянных девчонок, совершенно не понимающих – что же произошло...