***
В один из тех знойных дней, когда Солнце поднимается так высоко над горизонтом, что никто не может подняться выше его, девочка Оля, находясь под действием жары, захотела отдохнуть.. Она легла на кровать, решив почитать любимую книгу, но не читалось.. От этого солнечного пламени все книги сразу стали нелюбимыми. Глаза закрывались сами собой, но это нельзя было назвать сном. Так, полудрема-полуявь, оцепенение, когда ничто существующее в этом мире не хочет себя продолжать.. Когда нигде нет тени, и единственная возможность спрятаться в нее – это сон.. Однако сон не наступал, и Оля, которая очень любила путешествовать, хотя бы в воображаемых мирах, думала о картинках, которые она видела вчера.. На них был изображен город Львов, где она мечтала побывать, но опасалась, что это невозможно. Она перебирала эти картинки в уме и рассматривала их, представляя, как она будет бродить по этим улицам.. Постепенно эти образы стали утрачивать цветность и становились какими-то слишком бледными.. И в итоге ей показалось, что она находится в бесконечной галерее каких-то зеркал.. Эти зеркала запотели, и в них ничего не было видно.. Она стала протирать их тряпкой, и какие-то картины начинали проявляться на стекле: ей подумалось, что это те картинки Львова, что она рассматривала накануне.. Каждое следующее зеркало запотело больше предыдущего, и его дольше приходилось протирать.. Оля не знала, сколько прошло времени, пока она занималась протиранием зеркал, да и вообще – было ли тут время, или ей за мгновение показали все эти события; только почему-то у нее возникло подозрение, что в этих зеркалах, если и был Львов, то какой-то ненастоящий.. Когда она смотрела картинки города, то возникало чувство чего-то очень знакомого и почти родного; здесь же, в зеркалах, все было вроде бы как там, однако ощущение того, что это лишь театральное представление, маска, - взрывалось изнутри.. Оля начала бояться, что в очередном зеркале эта маска спадет, и ставший уже таким родным Львов, окажется незнакомым и чужим, совершенно чужим, и даже не Львовом, а просто черной бездной.. Ну, это же во сне, - подумала она, - во сне же знакомое может оказаться незнакомым? И еще откуда-то пришла мысль, что если во сне знакомое действительно знакомое, а родное действительно родное, то это, видимо, смерть? Эта мысль настолько напугала Олю, что она едва ли не врезалась в следующее запотевшее зеркало, и тут выяснилось, что это стекло последнее, и даже как будто не стекло, а стена, - словно вселенная зеркал закончилась. Протерев зеркало, Оля посмотрела в него, и поняла, что это окно, и окно двигалось; девочка ощущала себя внутри чего-то, напоминающего механическую стрекозу; самое интересное в этом было то, что она и смотрела на мир глазами этой стрекозы.. Внизу, в ночи, которая не была ночью, кое-где горели огни; под ними вырастало какое-то существо с тремя огромными колючками на спине, но что оно было – Оля не знала; она вообще ничего не узнавала, хотя что-то ей подсказывало: это и есть Львов. Да, все-таки это город! Но он находился на площадке внутри какой-то глубокой пропасти, и рядом с подобием улиц и домов, Оля увидела ЕГО.. ОН был похож на льва, но льва гигантского, высотой чуть ли не с эту пропасть.. И этот Лев разговаривал сам с собой: откуда-то он брал какие-то темные фигуры, и говорил – вот сюда поставим костел Елизаветы, а здесь будет улица Городоцкая, а вон там стоит, пожалуй, поместить Оперный театр.. Иногда казалось, что внизу слабо тлеет разноцветная твердь, и Лев отламывает от нее куски, и ставит на другое место – как детскую мозаику.. Он расставлял эти фигуры словно на шахматной доске, и, казалось, играл в шахматы сам с собой, ибо постоянно перемещал фигуры.. Эта непонятная игра еще больше напугала Олю, и здесь Лев посмотрел вверх, и сказал, обращаясь к девочке: ты пришла из сна, и возвратишься обратно в сон. «А можно мне погулять по твоему городу?» - осмелилась спросить дрожащая от страха Оля. Можно, - ответил Лев, - если тебя не смущает полет из небытия в небытие над островом существования. И в этот миг Лев подлетел к Оле, ибо у него были крылья, и она, уцепившись за его гриву, летала над городом, и даже подумала, что он и не лев вовсе, а кто-то наподобие ангела; и тогда сумрачный город вспыхнул как пролетевшая мимо звезда, и это был один из тех знойных дней, когда Солнце поднимается так высоко над горизонтом, что никто не может подняться выше его..