Отстреливаться было нечем, и поэтому способом спасения Пиратик выбрал бегство. Ему казалось, что он несется по берегу, как лесной олень, длинными прыжками и с гордо поднятой головой! Погоня была в самом разгаре: уже и круги красные в глазах поплыли, и в брюхе закололо, а оторваться от погони в лице нового инспектора рыбоохраны, годов на 15 постарше Пиратика, никак не получалось. Бежать браконьеру мешали скомканная впопыхах и зажатая подмышкой сеть с уловом, сапоги на два размера больше, и натруженная дешевым самогоном печень. В итоге, пробежав целых триста метров, Пиратик таки решил "сдаться властям", и рухнул в изнеможении на весеннюю травку.
...Деревня наша - конкретно, браконьерская. Если не каждый второй, то через одного - точно. Ну а как еще, если с малолетства пацанят учат бить рыбу острогой (в нерест), ловить по осени "на луч", собирать малышей-налимов, с ладошку, на отмели из-под камней, перед ледоставом. А уж всякие там "морды", "верши", "коконки", "косынки" и прочие производные от сетей - это как азбука! Ловят гребут обычно не "сколько нужно на поесть", а "сколько могу снесть": то есть, могу два мешка утащить - значит, поймаю два мешка! Итог: давно в реке нет хариуса, не заходит "морская" плотва, все реже попадается чехонька, сопы - кормилицы судака, и той все меньше. Уклейки, правда, много - но что за прокорм с той уклейки, баловство одно!
Кто скажет, что дело не в рыбаках и браконьерах, а в экологии - будет неправ. Давно закрылись все предприятия вокруг реки, лет уж 20 как колхозы развалились, и не льют удобрения по пашням, не течет отрава в реку. Некому больше рыбу травить - а ее все меньше! Потому привыкает деревенский люд помаленьку к Точечной рыбалке: на удочку, на спиннинг, на английскую донку: и спокойнее, и дешевле, и азартнее.
Коля "Пиратик" был, что удивительно, как раз из таких: и ящиком для зимы обзавелся, и удочками. Как рыбачок, и терпением, и усидчивостью отличался, и не ленился ходить да лунки бурить, в поисках рыбы. Оттого и счастье рыбацкое ему улыбалось - не сказать, что в любой день с уловом, но и "не голодал" никогда. Потому - понять, за каким рожном, и кто его надоумил поставить, да еще на мелководье в середине деревни "китайку" в два ряда, да еще и "двадцатку" - невозможно. И сеть убогая, и улов гарантирован крохотулечный - дай бог, кошка порадуется. Рыба крупнее детской ладошки к такой сетке и не подойдет.
Так и вышло. В сетке у Пиратика было аж 7 крохотных плотвичек да пару окуньков! Иначе говоря, пойди Коля в тот день с удочкой на промысел - так раз в пять бы больше поймал, да и крупнее. "И отпустить бы дурака" - подумал инспектор, но... вся деревня наблюдала за "погоней". Этого отпустишь - другие скажут "ему можно, а нам нет?" И, скрепя сердце, взялся за протокол.
Сеть - старую "китайку" - Коле в итоге вернули. Штраф выписали по самому минимуму: полторы тысячи, несмотря на разгар нерестового запрета. Вроде как и уму-разуму поучили, и не обидели сильно. Однако Коля все равно огорчился: сначала ушел в недельный запой. А потом, когда вышел из него, пошел по деревне жаловаться всем и каждому на нового инспектора: "чуть, мол, жизни не лишил, за семь-то рыбешек! Загнал, сердешного, чуть не до смерти лихой погоней!"
Но деревня Пиратика жалеть не спешила: кто смеялся над горе-браконьером - "не умеешь - не ставь!" , а иные в лицо говорили: - Ну кто тебя, дурака, погнал сети в нерест ставить, да еще и на глазах у всей деревни? Коля опять обижался, и, хватив стакан, уходил искать правды или "жидкой поддержки" в другом конце села. С тем же самым успехом. Злость его никак не проходила, а нагадить инспектору по-крупному Пиратик побаивался. Так и жил, бедолага, со своей бедой...