Глава двадцать третья. Что есть любовь?

ЖИЗНЬ КАК ДЕНЬ
Книга первая.
Глава двадцать третья. Что есть любовь?

 Выйдя из дома Зоя с Мишуткой, провожая Людмилу, направились прямо через пустынные стадион и парк к площади перед Домом культуры, что было намного ближе к центру Крутого Яра. А там, от этой площади, за небольшим бульваром, раскинувшимся прямо перед площадью, совсем было уже рукой подать до дома Людмилы. Совсем-совсем рядом.
 Погода же в тот тёплый ласковый сентябрьский вечер мало чем и отличалась от летнего августовского. Было солнечно, хорошо и благостно, только лишь начинало слегка темнеть и светлые прозрачные сумерки потихоньку окутывали всё вокруг каким-то фантастическим светом, превращая Крутой Яр в почти что волшебную сказку. Особенно так подумалось сейчас Людмиле после прекрасного грузинского вина, выпитого с Зоей, да ещё после её вкусного угощения.
 - Крутой Яр довольно-таки мил,- невольно произнесла она.   
 Подруга постаралась угостить её на славу. Давно они не виделись. Настроение у Людмилы намного улучшилось после встречи со своими  близкими друзьями, легкого весёлого трёпа, комфорта и уюта в нормальной семье. Словно бы она у них основательно подзарядилась положительной энергией. И от этого ей было хорошо. Однако же, для полного позитива ей опять чего-то не хватало.
 Конечно же, её стало намного легче на душе после приятного вечера с друзьями, ни к чему не обязывающего разговора, дружеского и легкомысленного. Так что она почти и забыла про все свои переживания, страдания и слёзы, что лились из её глаз перед приходом Игоря. И то, что случилось с ней сегодняшней ночью уже и не казалось ей страшным. Она даже и не думала про то, что с самого утра не видела свою дочку Свету. Не говоря уже про Сергея, она про него просто забыла.
 Даже забыла и о том, что скоро придётся ей навсегда покинуть вот этот ненавистный, а сейчас-то просто удивительный для неё Крутой Яр. Хотя, как ей всегда казалось, она только и мечтала быстрее отсюда уехать.   
 В действительности же, ей начинало потихоньку здесь что-то нравиться. Но что? Почему?! Она этого толком не знала, даже и не думала раньше о том. Ей было здесь сейчас просто хорошо, приятно и замечательно идти рядом с подругой.
 Они шли и всё шли вместе с Зоей да её сыном Мишуткой по таинственному для неё сейчас Крутому Яру, погрузившемуся в лёгкий сумрак вечера, по стадиону, который она давно уже прекрасно знает, где они с Сергеем тоже по вечерам бывали, ещё до её замужества, катались здесь на качелях.
 Шли они по хорошо знакомым ей местам и совершенно их она сейчас не узнавала. По пути они не только не переставали дурачиться, шутить да смеяться, вспоминая всякие глупости и курьёзы из их недавней девичьей жизни, но и с большей ещё радостью говорили о том времени их молодости, проходящем в заводском общежитии, где они вместе жили в одной комнате.
 Здесь они познакомились-сдружились, поселившись вместе вначале совершенно случайно, и вот так получилось, что и надолго. Людмиле же одно время даже и казалось, что они теперь подруги на всю жизнь. А вот теперь-то она расставалась с ней навсегда. Хотя Зоя этого ещё и не знала.
 Многое их связывало-объединяло, многое. Как во вкусах-пристрастиях, в привычках, так и во взглядах на жизнь. А главное же во взаимоотношениях с мужчинами. Да-да, здесь-то они не были слишком щепетильны в пристрастиях, но и особенно-то им не доверяли. Считая, в то же время, их ведомыми по жизни, слишком доверчивыми и наивными.
 Но Зоя-то хоть и разделяла это её мнение о мужчинах, всё-таки не раз говорила ей о том, что не все они одинаковы. Иные из них бывают и не так просты. Так что тут можно всегда нарваться на такого, что мало не покажется. Но Людмила-то этому совсем не внимала. Её не нужно было учить. Она любила приключения и всякие новые знакомства, причём всегда выходила сухой из воды. А впрочем, чего им было бояться, когда они были обе тогда не замужем? Свободны да вольны! Вот и жили они как им хотелось и нравилось.
 Как же им было тогда вместе хорошо и привольно жить в заводском общежитии, весело и беззаботно, как они славно проводили время с подругами.
 Ах, какие же были у них тогда женихи, просто на загляденье! В Крутом Яру много  красивых да весёлых парней было всегда предостаточно. А вот и сейчас им было хорошо вместе и без мужского общества, что они просто и забыли обо всём на свете, в том числе и о своих мужьях, о Сергее с Игорем. Настолько им было сейчас хорошо, легко, привольно и радостно, что забыли они не только про мужей своих, но и про маленького Мишутку, семенившего где-то рядом с ними. Они были словно опять молоды, свободны и счастливы, как прежде. Красивы и совершенно не обременены никакими домашними хлопотами, заботами, делами, семейными обязанностями.
 Они были здесь вновь здоровы, юны, полны сил и жажды любви, шли смеясь, вели себя совершенно раскованно, прогуливаясь с лёгкой ленцой, намеренно не ускоряя шага, не торопясь и тянули время. Они не желали расставаться.
 А Мишутка-то тоже шёл тихо и медленно рядом, ничем не выдавая своего присутствия. Он шёл и размышлял, видимо, о чём-то своём  важном, не желая мешать взрослым всякими лишними расспросами-вопросами. Так в присутствии взрослых его приучила вести себя бабушка. А она была строга.
 Смеясь и совершенно ни о чём не думая, не умолкая ни на минутку, подруги, столь долго не видевшие друг друга, не могли никак наговориться. И откуда только брались у них темы для разговора? Таким образом они прошли, почти не заметив, мимо большого двухэтажного нового спортивного комплекса металлургов.
 Именно здесь случалось и Сергею поиграть в волейбол, с разрешения, конечно же, Людмилы. Это было его, как бы, хобби-отдых. И она, Людмила, в первое время этому даже не противилась, наслаждаясь его отсутствием, посвящая это время уходу за собой.
 Подруги не спеша, точно также весело обогнули это большое здание, затем ещё и зелёное футбольное поле с крытой трибуной, где во время поселковых праздников они всегда спешили занять лучшие места. В праздники Дня металлурга здесь выступали столичные артисты, известные на всю страну.
 Обогнув краем поле, подруги с левой стороны сразу же вышли в парк и оказались в густом и красивом, очень тенистом раю. В центре которого, несмотря на сентябрь, ещё продолжал работать фонтан. Это они уловили ещё издали по шуму падающей воды.
 Большой и красивый, он находился в самом центре парка. Был высок, в основании с большой чашей, а вверху с чашей меньшего размера, в форме вазы. Завершался фонтан шпилем, из которого била ввысь мощная струя воды. А из чаш тоже били  струи разной высоты под углом друг к другу. Фонтан был довольно глубоким, в жаркие дни его прохлада притягивала сюда не только детей, пытающихся в нём искупаться, но и всех гуляющих здесь взрослых.
 Шум фонтана приманил к себе не только наших подруг, но и всех кто был в парке в этот сентябрьский вечер. Высоко выбрасывая вверх свои искрящиеся струи фонтан представлял завораживающее действо. Просто изумительное зрелище.
 Струи его воды в подсветке сине-зелёных и жёлто-красных лучей, исходящих из округлых застеклённых отверстий в стенах нижней и верхней чаш, просто всех околдовывали. И этим зрелищем нельзя было не залюбоваться, в том числе и нашим подругам.
 - Ой, как здесь красиво!- воскликнула Зоя, сжимая подругу за локоть, как только они подошли к фонтану совсем близко.
 Его брызги приятно охлаждали лицо:
 - Как же я здесь давно не была, особенно по вечерам,- продолжала Зоя восхищаться,- всё нам с тобой, подруга, некогда да некогда!
Людмила тут же и рассмеялась:
 - Так кто же тебе не даёт? Рядом же ведь живёшь! Из твоего окна, наверное, его видно. Или муж не разрешает?
 И игриво засмеялась, толкнув легонько её в бок. А Зоя тут же сразу и вспомнила про своего Игоря. Подумав при этом: "Знала бы ты только, дорогая моя, как он там устаёт у своей-то доменной печи. Будь она неладна, эта печь! То таких бы вопросов ты бы мне никогда не задала...". Да и у неё-то, у самой Зои, теперь почему-то совершенно нет свободного времени.  Всё на работе да на работе.
 Работала она ныне в главной бухгалтерии комбината. Дни там были всегда очень напряжёнными. Да и по дому-то тоже за неё никто работать не будет. Мама у Игоря, ох, какая строгая, так что и не даст расслабиться. Да вот и Мишутке-то её внимание тоже требуется. И тут она покрепче сжала маленькую ладошку сына.
 Мишутка вскинул на неё удивлённые глаза, а она ему в ответ лишь ласково  улыбнулась, не желая к этому привлекать внимание своей подруги. Любила она своего сына. Потом она уже улыбнулась и Людмиле, ответив тихо на её вопрос:
 - Так ведь мне, понимаешь, всё что-то не до того... Нет-нет, ты конечно права: нужно почаще мне вытаскивать и своего Игоря из дома, на такую-то красоту! Хотя бы пусть на часок-два. И для Мишутки-то это как полезно!
 И она наклонилась к сыну:
 - Тебе здесь нравится?
 - Очень!- обрадовался мальчик тому, что на него обратили внимание.
 Они, всё-таки, все трое не удержались и задержались возле этого фонтана. Восхищались его красотой. Затем ненадолго решили присесть около него на стоящие вкруг лавочки, удобные для отдыха. От фонтана в разные стороны парка лучами разбегались аллеи. С точно такими же красивыми лавочками. Из почти незаметных в листве репродукторов, закреплённых на столбах освещения, лилась мягкая музыка, услаждая слух. Прохлада работающего фонтана наполняла вечерний воздух, напоённый ещё теплотой жаркого дня. В парке царила приятная свежесть.
 Наслаждаясь красотой фонтана, его прохладой, а также тишиной, запахами цветов и  деревьев, они не решались долго покинуть этот прелестный уголок. Людмиле нравились ровно подстриженные декоративные кустарники, что красивой ровной стеной располагались вдоль аллей. Она вдруг вспомнила о том, что именно здесь впервые она ощутила насколько ревнива. Да-да, ревнива! Хотя этого она за собой раньше никогда не замечала.
 Особенно до первой своей серьёзной ссоры с Сергеем, когда она увидела его  здесь, весело и радостно смеющегося, гуляющего в компании девушек и парней. Так что, та длительная их ссора могла бы быть и последней для них, если бы, конечно, она сама не позвонила ему в редакцию. Найдя для этого звонка и срочной встречи совсем какой-то пустяковый повод, который ей сейчас и не вспомнить.
 Главным же было то, чтобы он обязательно вечером зашёл к ней в общежитие, и она всё могла высказать ему в лицо. Так и случилось. Потому что именно та её неожиданная встреча с ним и его компанией, здесь в этом парке, и вынудила её к тому, что она первой позвонила.
 А вот этого-то она забыть никак не могла. Точно также, как вот и сейчас, они тогда сидели здесь рядом, всё с той же Зойкой, а он, Сергей, проходил мимо со своей компанией девушек и парней и ноль на неё внимания. Даже проходя совсем рядом у фонтана, он не заметил её.  Вот это наглость! Неужели же он был так увлечён беседой, что совершенно ослеп! Она этого снести не могла.
 Ей стало как-то сразу неприятно, нехорошо. Она разом вся вспыхнула, лицо загорелось, кровь ударила в голову, сердце бешено заколотилось. Она тут же вскочила, увлекая за собой подругу, схватив крепко под локоть, и они стремительно обогнали всю эту компанию. И она так гордо прошла мимо них, демонстрируя максимально красоту своей женственной походки. А это делать-то она умела. А он вроде бы этого и не заметил.
 Ссора эта была у них с Сергеем, конечно, очень серьёзной. Причиной ссоры был мимолётный её флирт в рейсовом автобусе с одним из парней на глазах у Сергея. Этого он не мог терпеть, а её очень заводило. Она любила, когда он сердился. Это ей нравилось. И дело у них в автобусе дошло чуть ли не до драки. Пассажиры вмешались.
 Проводив же её до общежития, Сергей даже не поднялся, как обычно, на четвёртый  этаж в их с Зойкой комнату. Сухо распрощавшись у входа он ушёл ни разу не обернувшись. Больше ей не звонил, не приходил.
 В Управлении же он старался тоже избегать случайных с ней встреч. Длилась эта их размолвка долго, с середины зимы, а вот встреча эта у фонтана  случилась в конце июня.
 Лето было тогда прекрасным, а ей было скучно без него. Потому она и оказалась тогда с Зоей в парке. Сергей совсем не напоминал о себе, даже не заходил в их планово-экономический отдел во время рабочего дня, как было раньше. Не попадался ей и по пути на работу, с работы.
  Перестал ходить в кафе-бар в обеденный перерыв. Это её очень бесило. Понимая, что именно она сама виновата в этой их ссоре, чувствуя себя скверно, она на поклон пойти не могла. Не в её это было правилах и духе.
 И тут-то вдруг вот этакая неожиданная встреча у фонтана! Хотя она и искала этой встречи, она её очень огорчила. Людмила же думала всё это время их ссоры, что он переживает да тоскует по ней, а здесь-то всё получается наоборот?! И вдруг она впервые поняла: "Какая же она на самом деле всё-таки собственница!". Ну нет, теперь не оставит она его в покое. И обязательно отомстит.
 К тому же ей было тем обиднее, что она впервые ощутила себя как бы покинутой женщиной. А к такому унижению она тоже не привыкла. Людмила же всегда была в центре внимания да всеобщего обожания. Она же лучше всех! А тут-то он прошёл мимо и даже не заметил! Это очень резануло по сердцу и задело её самолюбие.
 На неё-то мужчины всегда обращали внимание и обращают до сих пор везде: на работе, на улице, да и в том же их общежитии. Просто прохода ей не дают. Именно из-за того они и поссорились во второй раз, уже после примирения. Из-за слишком большого внимания к ней со стороны мужчин в общежитии.
 "Ну и что же тут особенного? Что тут можно с собой поделать, коли она слишком уж красива и многим очень нравится,- так рассуждала Людмила,- не только ведь одному Сергею она должна нравиться. Слишком большой он, оказывается, ревнивец! Больший даже, чем она сама. И потому нужно было его хорошенько проучить. И за этим дело не стало.
 К тому времени они с Сергеем уже довольно долгое время дружили после той длительной ссоры. Причём, достаточно тесно и близко. Почти ежедневно встречались. И это уже было трудно назвать одной только лишь дружбой. Многим даже казалось, что они-то теперь будут жить вместе и навсегда!Причём больше всех в это верил сам Сергей.
 А вот Людмиле это всё не очень-то нравилось. Она привыкла к свободе, быть сама по себе и независимой. Замужество её пугало семейными обязанностями и супружеским долгом. Мыть, стирать, убирать по дому, готовить она вообще не любила.
 Всё это у них в доме делала мама с бабушкой. А живя в общежитии она прекрасно пользовалась студенческими и прочими столовыми. Слава Богу, их и в Крутым Яру было тоже много. К тому же, ей нравилось внимание и разнообразие красивых мужчин в таких общественных местах. Их тоже в Крутом Яру было немало. Она наслаждалась их вниманием. 
 И вот тут-то и появился у них в общежитии молодой да красивый командировочный из Москвы. Видно инженер. А она любила образованных. Он стал явно и настойчиво добиваться её расположения, проявлять к ней особый интерес и внимание. Возможно, что был он и женат, как и многие командировочные, но Людмилу это мало интересовало, его ухаживания ей нравились. Не замуж же ей за него идти.   
 Главное, что он весёлый, сильный и красивый, да ещё из столицы! И потому она мило ему улыбалась, не скупилась на авансы-комплименты, шутила да смеялась, причём, на любой его двусмысленный намёк.
 Но это, когда Сергея не было рядом. И потому скоро этот самый Андрей из Москвы  стал слишком часто наведываться к ней в их девичью комнату, стал вполне в неё вхожим, почти своим. И мог оставаться в ней до тех пор, пока она его не выпроваживала, обычно к приходу Сергея.
 Так это и случилось в тот самый раз, ставший причиной почти окончательного их разрыва. Сергей тогда, как на грех, явился на свидание раньше назначенного времени. Но это она почувствовала не сразу, а лишь за секунду до его появления каким-то своим женским чутьём и успела выпроводить Андрея. Она тут же упала на свою кровать и почувствовала себя совсем обессиленной после общения со слишком настойчивым гостем и непредсказуемой ситуации.
 Посещение Андрея отняло у неё много сил. Он был в тот раз слишком напорист, стремясь добиться своего, так что идти в кино с Сергеем, как они с ним ещё на работе условились, или же куда-либо, она уже была не в состоянии.
 А Сергей-то это всё сразу же понял, как только лишь вошёл в комнату по её внешнему виду. Но только не понял самой причины или же сделал вид, что не понял вот этакой необычной её усталости. В Управлении она выглядела вполне здоровой, красивой, весёлой и оживлённой.
 – Тебе что... нездоровится? – спросил он, увидев слишком измождённое её лицо и неприбранный вид. И это показалось ему странным. У него защемило сердце в каком-то нехорошем предчувствии и волнении.
– Да, есть немного,- едва шевеля языком и чуть слышно прошептала Людмила,- это сейчас у меня пройдёт. У женщин такое бывает в определённые дни. Давай-ка лучше сегодня никуда с тобой не пойдём, а сходим в наш Красный уголок...  Там, говорят, сегодня какие-то артисты должны выступать из Дома культуры... 
 Сергей в недоумении слегка повёл плечами, выражая смущённое своё удивление и разочарование, но кивком головы всё же выразил своё согласие. Потом они не спеша спустились с четвёртого этажа на второй, прошли дальше длинным коридором, где в самом торце и располагался Красный уголок.
 Они устроились на тесно стоящих стульях в довольно просторном зале. Однако же, не прошло и пяти минут, как с другой стороны к Людмиле нагло и бесцеремонно подсел тот самый Андрей, с которым Сергей ещё не был знаком. И тут-то он, совершенно по-свойски, к удивлению Сергея, положил ей руку на плечо, чуть приобняв за шею. Но более всего его поразило то, что она совершенно не противилась этому. Не возмущалась, не пыталась даже скинуть его руку! А увидев, как вдруг Сергей весь вспыхнул лицом, не поспешила оттолкнуть Андрея, а торопливо выпалила:
 - С кем хочу,с тем и гуляю!
Сергея же от этих слов словно подкинуло со стула. Он вскочил, хотел ударить наглеца, но сдержался, поражённый её словами. Молча повернулся и ушёл.
 С тех пор он совсем куда-то пропал из поля её зрения. Исчез, ни слуху о нём и ни духу. Как будто бы его никогда и не было. Даже и по пути на работу они не пересекались.
 И вот это её сильно задевало. Его невнимание и презрение. Да ещё, к тому же, в их отделе девчата стали поговаривать, поглядывая на неё:
- Куда же это Сергей пропал? В отдел к нам не заходит! А то дважды на день хоть на минутку забегал...
 И как будто бы все сговорились, постоянно рассказывали о нём и о том, что написано в его газете, пересказывая местные новости. А потом уже начали и прямо спрашивать у неё: почему он к ней больше не заходит? Куда же он пропал?
 И тут-то случилась вот эта неожиданная их встреча у фонтана, когда она этого совсем  не ожидала. Причём, не одного она его увидела, а с большой весёлой компанией. Да такого счастливого! Вот этого она не смогла вынести.
 Наутро, придя на работу, сразу же и начала ему звонить в редакцию, пока в отделе ещё не было девчат. Напомнив ему о том, что он с зимы оставил у неё в комнате свои перчатки и до сих пор почему-то их не забирает. Они ей совершенно не нужны, пусть придёт и заберёт.
 Сергей пообещал зайти. А когда пришёл, то она приложила все свои силы, умения да старания, все свои чары обольщения, чтобы он не ушёл от неё в тот вечер. И Сергей остался у неё допоздна. Тем более, что командировка у того Андрея давно закончилась, и он исчез навсегда из её жизни. И Людмила об этом нисколько не жалела.   
 Так что обольстить Сергея оказалось делом совсем несложным, так как она чувствовала полную и безраздельную власть над ним. Людмила и сейчас, спустя столько времени после того случая, сидя в этом парке вместе с Зоей и Мишуткой, на уютной той же лавочке, в прекрасный тихий сентябрьский вечер, могла бы и дальше оставаться во власти своих воспоминаний, но вывел её из забытья голос Зои:
 – Смотри-ка, а колесо-то обозрения до сих пор работает! Крутится... А у вас там, в Медунах, есть такой же парк?
 Людмила с удивлением взглянула на неё, как будто бы видела подругу впервые: она-то, Зоя, вроде бы всё про неё или почти всё знала. И про тот парк, и про все её Медуны. Как она там жила и что делала. Знала всё, как она жила здесь в Крутом Яру тоже знала, про все здешние её приключения да ссоры с Сергеем. И часто её за это осуждала:
 - Ты что, Людка, совсем того?! Нельзя же, вот так с ним! Смотри-ка, а то лучшего-то ты и не найдёшь, так не прогадай!
 Зоя уважала Сергея. А может быть он ей нравился? И эти её слова, конечно, сыграли тоже свою роль в том, что Людмила стала женой Сергея. И на их свадьбе подруга была свидетельницей.
 Вопрос про парк как-то ушёл в сторону. Людмила думала о Сергее:
 – Самый что ни на есть настоящий...- тихо произнесла она. Но тут она заметила, что Зоя ждёт её ответа. Очнувшись от своих мыслей также тихо произнесла:
 - Парк-то наш, ты же знаешь, значительно больше, чем этот,- и показала вокруг рукой,- и он не совсем парк, скорее берёзовая роща. Находится она не совсем в селе, а чуть подальше, рядом с селом. За его околицей. И там все культурно-массовые мероприятия проходят. Тоже в нём очень хорошо и красиво. Точно такая же есть танцплощадка, не хуже чем здесь качели и всё прочее. Только вот фонтана, конечно, нет и колеса обозрения. Да вот ещё и таких каруселей тоже нет.
 Людмила указала на вращающиеся невдалеке карусели и замолчала. Внимание подруг теперь полностью переключилось на аттракционы. Они с любопытством стали наблюдать за отдыхающими, как их медленно и высоко поднимает вверх огромное колесо, созданное здесь для любителей острых ощущений. И удивлялись тому, как молодые девчата притворно боятся и визжат, привлекая к себе внимание парней.
 Однако же, просто сидеть у фонтана и наблюдать за другими им долго не пришлось. Мишутка тут же схватил их обеих за руки и потащил к этим аттракционам. Ведь там были и карусели для совсем маленьких детей, а не только лишь для взрослых.
 Вот они уже у каруселей и Мишутка гордо восседает в игрушечном автомобиле. Карусели медленно закрутились, побежали по кругу автомобили и мотоциклы, кони и самолёты, ракеты. Забавная картина.
 – Прокатимся?– взглянув на него, а потом и на Людмилу, спросила Зоя, указав взглядом на колесо обозрения. Та в ответ только кивнула головой. Осталось  лишь дождаться Мишутку, когда его автомобиль завершит свой бег по кругу. "А вот ему-то после каруселей будет на этом колесе будет довольно сложно,- подумалось Людмиле,- вполне может закружиться голова.". Такое уже случалось с её Светой. Что обеспокоило и Зою, ведь ему-то обязательно захочется прокатиться на этом колесе.
 И она не ошиблась. Мишутке неимоверно захотелось забраться в открытую со всех сторон вращающуюся кабинку и увидеть с высоты весь Крутой Яр. Видно он уже когда-то на нём катался с Игорем, а Зоя этого не знала. Людмила тоже не раз здесь каталась и это ей нравилось. Но сейчас у неё почему-то опять упало настроение. Неужели от её воспоминаний и от того, что ей придётся покинуть Крутой Яр? Она этого не знала.
 Очередь в кассу была довольно большая. Так что Мишутка сразу же ринулся в неё, заняв быстренько среди взрослых место поближе к кассе, и потому нетерпеливо поджидал, когда к нему подойдут его мама с Людмилой. И вот они уже все с билетами в руках, защёлкнулась за ними цепочка, закрывающая вход в кабинку, и они оказались в круглом и открытом со всех сторон вращающемся шатре.
 Вращали они его вокруг своей оси специальной круглой «баранкой», наподобие автомобильного руля, то в одну сторону, то в другую, чтобы был обзор во все стороны. Колесо медленно поднимало их на неимоверную высоту, всё выше и выше, да так, что дух захватывало. Выше растущих здесь деревьев, многоэтажных домов, почти к самым облакам. Отсюда им, с самой высшей точки колеса, всё казалось  таким маленьким, крошечным, почти игрушечным. И потому красивым, в том числе и сами люди.
 Далеко-далеко им были видны окрестные дали: поля, леса, весь их Крутой Яр. А совсем вдалеке даже была видна и сама Тула. Так что им было всем хорошо и приятно, красота захватила их так, что от неё невозможно было глаз оторвать. Восхищению их не было предела.
 – Чудесно, просто чудесно!– без конца восклицала Зойка, а Мишутка радостно  смеялся. Людмиле это колесо тоже нравилось. Она с замиранием сердца смотрела на всё вокруг: «Так вот ты какой, Крутой Яр?! Скоро я тебя покину!».
 А будет ли она это всё потом вспоминать? Возможно, что и будет. Вот этот самый  парк, как они здесь не только с Зоей катались. Да и вообще, как она здесь жила. Наверное, будет.
 Ведь теперь-то не менее семи лет прошло, как она впервые здесь появилась, и многое теперь связано в её жизни с этим посёлком. Именно здесь родилась её дочь Света. И это теперь навсегда её родина. Здесь останется жить навсегда её отец Сергей. И, наверное, её тоже будет тянуть сюда на родину. А с ней и Людмилу. Но она отбросила прочь все эти мысли.
 В самой верхней точке этого колеса, на следующем его круге-подъёме, она попыталась отыскать среди улиц-паутин тот самый их дом, где сейчас, наверное, находится Сергей с дочерью. И конечно, ждут её.
 Глядя искоса на радующегося Мишутку, Людмила представила рядом с ним и Свету: «Как жаль, что нет её сейчас здесь,- забеспокоилась она в тревоге,- чем же они там без неё занимаются? Могла бы и Света сейчас с нами на колесе покататься, если бы Сергей так рано её не забрал из детсада."  До сих пор она как-то  боялась катать маленькую дочь на этом колесе: " Видно, этого ей теперь не доведётся...".
 От этой мысли ей ещё более взгрустнулось. Вспомнилось ей также взволнованное лицо Сергея, когда пять лет назад у неё начались роды. Случилось это в Крапивенке. Как он тогда стремительно бросился в дом живущего недалеко от них  областного прокурора. У него одного на всю округу был единственный телефон, чтобы вызвать скорую помощь и отправить её в Центральный родильный дом Тулы.
 Сергей так спешил, что впрыгнув в подошедшую скорую помощь, не взял деньги на обратную дорогу. А проводив её до лестницы в роддоме, забрав её вещи и оставшись один, он только тогда на улице понял, что у него денег нет даже на трамвай.
 Так что пришлось ему отмахать пешком до дома более десяти километров. А когда он потом рассказал ей об этом курьёзе, то она долго злилась, думая, что всё у него в жизни не так, как у людей.
 Вспомнилось ей ещё также то, как спустя несколько дней Сергей вместе с маленьким своим любимым племянником Егоркой встречал её с новорожденной   дочерью у дверей роддома. С цветами и конфетами. Конфеты предназначались для медсестры, вынесшей ему на руках дочь. Как же он потом осторожно и боязливо держал свою новорождённую дочку, пленённую детским одеялом, которое он сам и привёз.
 Как же аккуратно садился он тогда с ней в такси, как смешно суетился вокруг них Егорка, помогая ему. Как же все радостно и тепло встречали их потом в доме Сергея!
 И тут-то пред ней, будто в кино, промелькнули все её счастливые дни в их доме, когда ей было хорошо. Но таких дней было немного. А было ли ей здесь по-настоящему хорошо или же это ей только казалось? Мыслями же она всегда была в Медунах. Ну, а здесь-то у неё есть что-то близкое и родное? Или же нет?!
  Есть! Это же её память. Ей даже сейчас показалось, что она с высоты вот этого огромного колеса видит не только тот дом, где сейчас Сергей должен быть со Светой, но и сам дом Гончаровых в Крапивенке. Их "родовое гнездо". И не в нынешнем осеннем закате сентября, а весь утопающий в зелени мая, там где по вечерам заливисто поют соловьи.
 Где было порой так хорошо посидеть у распахнутого настежь окна на их просторной террасе, где они любили проводить время. Она также представила себе ещё и сад за домом, в самом конце которого в зарослях смородины и крыжовника, под сенью яблонь, слив да вишен, у самого забора, стоящую небольшую лавочку, куда они с Серёгой в первый год их совместной жизни убегали побыть наедине. Очень красиво они смотрелись со стороны, как это многим казалось.
 Неужели же это всё у них тогда было? Неужели она его тогда любила? Возможно, что и да. Как же так всё получилось-случилось, куда же это всё ушло, исчезло, испарилось?! Куда?
И вот сейчас-то, неожиданно и странно, вдруг она совершенно честно призналась сама себе, что всё случившееся между ними отчуждение было именно по её вине. И случилось-то оно в первую же их разлуку-расставание, когда она сразу же после родов оказалась в своём доме у родителей в Медунах.
 Эх, не надо было им тогда расставаться, не надо. Сергей наезжал к ним  каждую неделю в выходные дни. И то не всегда. Дорога была дальняя и трудная. Расписание поездов было таким, что на их маленькой станции они не всегда останавливались. Прямого автобусного сообщения не было. Много времени и сил уходило на дорогу. На совместное общение в Медунах оставалось у них всего несколько часов.
 Возвращался Сергей же в Крутой Яр совершенно разбитый. А там его ждал непочатый край работы в редакции. Мама же Людмилы и бабушка почти полностью заменили её в уходе за новорожденной Светой.
- Отдыхай-отдыхай, дочка,- говорили они Людмиле,- гуляй и больше будь на свежем воздухе.
 И она следовала их советам. Вначале с детской коляской объехала все уголки своего села, а потом уже стала гулять и одна, когда её малышка спала в саду около дома, под приглядом её мамы или же бабушки. Бывало, что и под присмотром Кати, старшей сестры Людмилы, ставшей Свете крёстной матерью.
 Вначале все эти её "прогулки" были по магазинам и по другим необходимым делам. Потом она стала всё чаще и чаще заглядывать в парк, о котором она сейчас  рассказывала Зое. Ей там нравилось.
 Находиться в родном доме Людмиле стало надоедать, хотелось какого-то разнообразия в жизни, а не только пелёнок, кормёжек и погремушек. Хотя, конечно же, она гуляла со Светой, спящей в коляске.
 И вот однажды, когда она шла с ней в магазин, на привокзальной площади прямо подле детской коляски, резко затормозив, остановился защитного цвета "УАЗик". От неожиданности Людмила даже испугалась. Распахнулась дверь, а за рулём тот самый Генка Гладышев, её первая любовь:
 – Привет, подруга, кто это у тебя там в коляске-то, наследник?
 – Наследница.
 – Так это же очень хорошо! А вот у меня никого нет. Печально. Даже жены нет. Недавно развёлся!..
 – Ну, и что же ты так, Гена? А ведь парень-то ты был огонь, хоть куда! Даже наследника себе не сотворил?
 И тут Людмила засмеялась, играя глазами и ямочками на щеках.
 – Вот именно, что был. Но только такую вот жену, как ты, видать, я и не нашёл…
 Теперь уже Генка рассмеялся.
 – Плохо искал!
 И она, кокетничая, смущённо улыбнулась...
 Такая вот у них завязалась неожиданная игривая беседа. Дома же она рассказала маме об этой встрече с бывшим её ухажёром. Мама о нём знала. И эти слова Людмилы её развеселили.
  Мама, шутя, поведала ей о том, какой он, Генка, большой, оказывается, молодец! Зря она его тогда упустила. У него-то есть все для хорошей жизни, в отличие от Сергея: и квартира, и машина, и работает-то он механиком в сельхозтехнике. Неплохо теперь зарабатывает. Одним словом, на все руки мастер.
 Всё всегда сам делал по дому: ковры выбивал, готовил, чуть ли не бельё стирал, а вот жена-то его совсем этого не оценила. Бросила его и куда-то с кем-то укатила.
 Таким вот сообщением о Генке Клавдия Максимовна очень Людмилу заинтересовала. Возбудила в ней не до конца ещё потерянный интерес к нему. Она стала чаще думать о нём, чем о Сергее. Вспоминать проведённое здесь с ним время. А потом уже у неё как-то так стало получаться, что куда бы она ни шла, ни торопилась, он всегда был на её пути. И всегда предлагал подвезти. И она тому не противилась. В машине ездить ей очень нравилось.
 Скоро она так привыкла к этим "нечаянным" встречам, что ей стало его не хватать. Даже начала по нему скучать. Ей нравилось, как он держится за рулём: твёрдо, решительно, уверенно. Настоящий мужик!
 Потом она уже и сама решилась однажды отпроситься у мамы, чтобы сходить с ним в кино:
- Мама, Генка меня по старой дружбе пригласил в кино. Всё мне твердит: "Ну, что ты всё дома одна сидишь да сидишь?".
И мама разрешила:
 - Скучно тебе, девка, одной дома сидеть... понимаю. И одной тоже в клуб не пойдёшь... Страшновато, да и от людей неудобно...
 Другого никакого неудобства она тут совершенно не увидела. Девка молодая, пусть развеется со своим старым школьным другом. Так и начали они с Генкой потихоньку да полегоньку встречаться, что вскоре между ними случилось то, что и должно было случиться.
 Вернувшись к концу своего послеродового отпуска в Крутой Яр, к Сергею, она с ужасом в первую же ночь вдруг ощутила, что совсем не чувствует его, как мужа. Не ощущает она в нём прежнего мужика! И это нечаянно сорвалось с её губ. На что Сергей с изумлением уставился на неё широко раскрытыми глазами, не зная, что ей на это сказать.
 Людмила поняла, что ляпнула лишнее, что он всё понял! И потому не стала вдаваться во всякие разъяснения и объяснения, только лишь закрыла глаза, отвернувшись к стене, прикинувшись уставшей и спящей.
 Сейчас же, катаясь на колесе обозрения вместе с Зоей, она удивилась тому, что Генка всплыл в её памяти. Зачем он ей нужен? Вспоминать его ей было сейчас мерзко и неприятно. Генка и тогда был ей совсем не нужен. Это было как какое-то наваждение. Она не знала и сама, как это у них тогда всё получилось. А вот Сергея-то ей было теперь очень жалко.
 Внутренне она чувствовала перед ним вину. Но себя ни в чём не упрекала. Во всём виновен, конечно же, Сергей. В том, что он отпусти её одну к матери. Жалея себя, она ни за что бы не призналась в своей неправоте. И на сердце нахлынула какая-то жуткая тоска. На что Зойка, испуганно взглянув на неё, тревожно спросила:
 – Что случилось? Тебе дурно? Голова закружилась? Может быть мне попросить остановить колесо?
 – Нет-нет, просто мне кое-что вдруг вспомнилось...
 – Про Серёжку? Так ты за него не волнуйся, мы вместе уговорим его. Я это  смогу. Ведь всякое в жизни бывает. У вас ведь дочка растёт, такая вот прелестница! Кстати, она с ним сейчас?
 Людмила кивнула головой и добавила:
 - Уговаривать я его не собираюсь.
 - И не надо. Я вас помирю. Серёжа-то меня очень уважает,- продолжала Зойка, взяв за руку и больно сжав её,- ведь я к нему тоже хорошо отношусь. Неплохой он у тебя парень, лучше тебе не найти. Поверь ты мне. Со стороны мне видней.   
 Помолчав немного она продолжила:
 - Смотри, Людка, а то и прогадаешь! Я все силы приложу к тому, чтобы у вас всё было нормально. Ты же меня знаешь. Прощал же он тебе раньше, простит и на сей раз. Он же любит тебя, Людка, очень сильно. Правда, не знаю за что.
И тут-то Зоя вдруг рассмеялась, легонько стукнув кулачком по её голове, что было совсем и не ко времени.
 Людмиле этот смех очень даже не понравился. И она тихонько, но зло сказала:
 – Значит, есть за что меня любить, коли так любит…
 А сама-то подумала: « Любил бы тебя так твой Игорь, как Сергей меня любит, ты бы тогда поняла, что есть на свете такая окаянная любовь». Она же и сама не знала, что такое настоящая любовь. Не верила она в это. Потому-то и жалела Сергея, видя, как он мучается.
 И тут она подумала, что может и есть на свете этакая настоящая любовь. Но где она? Почему она ей неведома? Почему?! Людмила видела только одни лишь мученья Сергея и потому считала, что любить никого и никогда не следует. Раз любовь только унижает человека, делает его зависимым от другого. А вот зависимости-то она никакой не переносила.
 Зоя же, уловив её холодный тон и отчуждённость, уже довольно серьёзно спросила:
 – Так, значит, ты его не любишь? Так... Или же любишь? Если нет, так отпусти его. Зачем он тебе нужен? Только мучаешь его, да и себя тоже.
 И тут же перевела свой взгляд на Мишутку:
 - Ну что, накатался?
 Мишутка покрутил головой. Он, казалось, вообще не слышал их разговора, а заинтересованно обозревал вокруг окрестности:
 - Нет, ещё один кружочек, ладно, мама?
 - Хорошо-хорошо, только один.
 Казалось, Зоя не обращает на Людмилу внимания.
 – А с кем я тогда останусь? С дочкой? - Людмила вскинула глаза на Зою,- к тому же Серёжка без меня ведь и с ума сойти может! Ты же сама говоришь, что он меня очень сильно любит. Что же мне теперь делать?
 – А так разве лучше превращать его жизнь в ад? Так что ли?! Это же не по-человечески...
 – Почему в ад? Иногда и рай у нас бывает...
 Людмила деланно засмеялась.
 - Вот именно, что иногда...- подчеркнула Зоя.
 Подруги чуть было совсем не поругались. Они совсем замолчали, кататься им на этом чёртовом колесе совсем расхотелось. Даже Мишутке. Пока их колесо опускалось вниз, а потом поднималось вверх, звёзды совсем высыпали на небо. В парке уже зажглись фонари, освещая аллеи. Подруга с Мишуткой, покинув их колесо раздора, молча пошли провожать Людмилу домой. Она было уже совсем хотела отказаться от провожатых, но ей было неудобно сейчас обижать Зою, тем более оказаться одной и встретиться с Сергеем наедине. Людмила стала опасаться его после минувшей ужасной ночи.
 Более того, эта встреча с Зоей может оказаться и последней в их дружбе. Но так нехорошо расставаться с подругой ей не хотелось. Когда-то ведь они были просто неразлучны. Разговаривать же им теперь совсем не хотелось. Но и идти вот в таком  молчании тоже было неловко. Просто даже невыносимо тяжело. И тут Зоя спросила:
 – Так ты мне честно скажи-ка, подруга, что же, всё-таки, сломалось в вашей жизни? Ведь ныне-то ничто и никто не мешает вам жить дружно. Вы же совершенно отдельно живёте. Ни от кого вы не зависите. Так, я ведь правильно понимаю? Верно? Я-то вот у Игоря живу, с такой вот его строгой мамой. И ничего, стараюсь, чтобы не было никаких ссор и непонимания. А тебе-то чего не хватает? Я же видела какая ты была счастливая на вашей свадьбе! Или же это было опять обманом? Игрой?!
 Людмила взглянула на неё с удивлением и опустила глаза. Ну, что она ещё может ей сказать? Если на все эти вопросы и сама себе она не могла ответить. Любит ли она Сергея? Нет, не знает она этого, может даже и любит. С ним ей было всегда хорошо, как в физическом плане, так и в духовном. Раньше-то, в первые месяцы их знакомства, да и после свадьбы, она как бы вся в нём растворялась полностью. А теперь-то этого нет.
 Когда она возвращалась в реальность после их любовных утех, то о нём совершенно забывала. Вообще о его существовании. В реальной её жизни места для Сергея не было. Не о таком муже она мечтала. Нет, не о таком.
 Ей нужен был иной муж, не только весёлый, умный и красивый, как Сергей, но и ещё со средствами! Не такой вот замотанный на работе человек, как её Серёга, с постоянной нехваткой для семьи времени.
 Да и всем в её семье Сизовых Сергей показался совсем не того ранга и масштаба, на какой она могла бы рассчитывать и жить безбедно. С золотой её медалью да университетским дипломом.
 А тут ещё его мама, Тамара Васильевна, когда провожала их из дома в отдельную квартиру, потихоньку дала ей такой совет:
 - Серёжа очень добрый человек, покладистый, по-хорошему он и всю душу отдаст, всё сделает для семьи. Но только вот на него не нужно давить и кричать. Скандалов он не любит, не переносит. Всякого там шума, ругани да истерик. Но особенно он не любит лжи да обмана.
 "А кто это любит?"- дивилась про себя тогда Людмила таким её словам. Так ведь и она, Людмила, тоже любит, чтобы ей все угождали да любили. Пусть он любит её до безумия, пусть! Но она-то может только позволять себя любить. И пусть угождает он ей всю жизнь.
 "Кто же любит обман?- дальше рассуждала она.- Никто! А вот таких правдолюбов, как она, мало . Так и режет она правду-матку в лицо, не считаясь с людьми. Интересно, каков в этом отношении Сергей? И с чего же его мама взяла, что я истеричка? Надо же такое сказать!"
 Людмила даже спустя столько времени была полна негодования: "Ишь ты, какая,- думалось ей и сейчас, - хочет, чтобы я ему во всём потакала, в ножки кланялась. Воспитала недотрогу...хорош тоже мужик! Ничего, перебьётся!". Ведь и она, Людмила, тоже любит себя и любит верховодить людьми, подчинять их своей воле.
 Но как сказать про всё это Зое? Разве она сможет это понять? Ежели она перед своим Игорем так вот стелется. Да и перед свекровью тоже. Как же это она так может?!
 Никогда понять не сможет. Нет! Она совсем не такая, как Людмила. Не того замеса. И про сегодняшнюю ночь она ей тоже до конца всё не рассказала. Ни к чему ей это знать, раз они такие близкие друзья с Сергеем.
 Точно также она не поймёт и того, что при каждом прикосновении к любому красивому парню Людмила просто млеет и теряет власть над собой. Вот такой получается казус. И не знает она сама почему и отчего? Такой, видно, создана она Богом. Такой будет и всегда. И ничего с этим поделать нельзя.
 Но самое странное, что она совершенно никого сама не любит. И вряд ли кого  сможет полюбить. Это свыше её сил! Только вот кто бы знал, как ей хочется настоящей любви. Как ей хочется влюбиться. Как в книгах или же в кино. Но нет, этого у неё никогда не получится. Не из того она теста. Слишком большое в ней себялюбие. И оно неискоренимо.
 "Но разве про это тоже расскажешь Зое?- размышляла она,- ещё, чего доброго, испугается за своего Игоря". Ведь в то, что есть на свете настоящая любовь, Людмила не только не верит, но и не представляет этого, не понимает.И точно так же она не верит в любовь между Зоей и Игорем. С ней-то такого в жизни никогда не случалось. Значит, этого на свете нет. Не влюблялась она никогда ни в кого и не влюбится теперь никогда.
 "Но пока, если честно признаться,- думала она,- лучше, чем Сергей, парня у неё не было". Прикинув так она, всё-таки, решилась ответить на Зойкин вопрос про любовь:
 – Ты знаешь, Зоя, у нас с Сергеем всё вроде бы и нормально. Да-да, всё вполне гармонично. Мне с ним вполне хорошо, комфортно. Вот если бы только он так сильно не любил своих родных. Особенно родителей. Понимаешь, мне тяжело делить его с ними. Такая вот ревность существует, поверь. Когда, к примеру, он приходит к себе в свою Крапивенку, то он там за все дела хватается прямо с порога. Старается всё сделать сам, как будто бы это всё там его. Его забота. И до всего у него там есть дело.
 Людмила, ища её поддержки, взглянула в глаза Зои:
 - Но мне-то это зачем? Скажи! Это можно было ещё понять, когда мы там жили. Да и тогда-то ему тоже не следовало бы вот так рьяно там упираться. Зачем? Мне это и тогда очень не нравилось. А он-то этого даже и не замечает. Моего недовольства. Или не хочет понять. Вот как-то так всё у нас и получается нехорошо...
 Потом помолчала немного, продолжила:
 - Сейчас я тебе ещё кое-что расскажу, для примера. Когда мы с ним ещё у них   жили, в Крапивенке, некоторое время до рождения Светы, то их отец Семён Савельевич уехал однажды, помню в конце августа, в командировку на помощь селу. Урожай на ток с полей перевозить. Направили его туда от их автобазы целой колонной. Так вот ему-то, Сергею, отец и наказал помогать, вместо него, нанятым каменщикам. Над гаражом они надстройку с крышей тогда делали. Они там задумали соорудить мансарду... Вадим, как всегда, был в командировке, Аркадий на пленэре со своими студентами, Олег же тогда был в армии.
 У Людмила в волнении перехватило дыхание, но она продолжила:
 - Так вот, мой-то Сергей прямо с работы, второпях да на бегу, наскоро поев и сразу же на леса! Кирпичи таскает, песок да ещё цемент тяжеленный поднимает наверх в вёдрах, воду тоже. Всё это перемешивает, кроме воды, в железном ящике, раствор готовит к завтрашнему дню. Для тех самых рабочих, которым остаётся только воды добавить и размешать.
 Людмила вновь взглянула на Зою, не утомил ли её рассказ? Та слушала внимательно.  И Людмила продолжила:
 - Как говорил мне Серёга, они так с отцом договорились, чтобы меньше за работу взяли...
 Тут Людмила уже с усмешкой посмотрела на Зою:
 - Так вот он, понимаешь, до самой темноты на тех лесах торчит-работает. А завтра же ему опять с утра на работу! Зять-то их Вадим со старшим братом Сергея Аркадием дома сидят да телевизор смотрят. Представляешь?! Так я вышла к нему во двор и говорю:
 - Что же ты, дурачок этакий, один тут маешься-надрываешься, а мужики ваши дома сидят, телевизор смотрят. Смеются, закатываются, веселятся. И никто из них и не думает тебе помочь...Что, это тебе всё одному надо?!
 А он-то знаешь, что мне на это ответил:
 - Да, ладно уж тебе... мне тут и одному немного осталось доделать. Они только домой прибыли. Устали. Пусть сидят, коли у них совести нет. Кланяться я им  никогда не пойду. Отец же мне наказал всё это сделать, как же я могу его подвести? Дело-то это очень важное. Завтра же с утра рабочие придут. Не могу я подвести их и отца...
И уже более зло она добавила:
 - Потому-то я теперь и запрещаю ему там появляться! В Крапивенке. А он-то на это обижается? Его туда, дурака, как магнитом тянет. Не пойму я этого. Вот потому у нас, может быть, так всё и нехорошо в семье? Тоскует он по своим родным, просто беда.
 Но Людмила здесь здорово лукавила. Ей было совершенно безразлично, где и как работает Сергей. В тот раз ей тоже было весело в компании с Вадимом и Аркадием. Она была в центре их внимания. Просто ей стало несколько неудобно под взглядами Тамары Васильевны и Веры. И именно тогда она вышла к Сергею, лишь для очистки своей совести.
 А вот этого Зоя тоже не знала. И Людмиле солгать здесь не составило большого труда. Но подруга-то несколько иначе всё поняла и резонно заметила:
- Так это же у него сразу и не исчезнет. Но со временем пройдёт. Не волнуйся. Он же привык к своим родным с детства. Сколько же лет они жили вместе?! Всю жизнь. А то, что его мама и сестра к нему на помощь Вадима и Аркадия не направили, так пожалели их с дороги. И тебе не стоило бы так волноваться. А вот то, что к мужу вышла, то это ты правильно сделала. Он оценит. Всегда надо быть рядом с мужем.
 - Не знаю. Может ты и права,- почти согласилась Людмила,- они, действительно, только-только вернулись домой. Один из командировки, другой с пленэра, а Сергей уже заканчивал работу... Зря я тогда погорячилась.
 - Может и так,- согласилась Зоя,- глупая, пойми, коли ты любишь Сергея, то и полюбишь всех его родных. Такой вот, видно, есть закон природы или же психология. Терпение тут нужно, ласка да внимание к мужу...
 Теперь задумалась и сама Зоя:
 - Второе вернее. Психология. Женщина обязана быть хоть немного психологом. Его родителей в любом случае тебе нужно постараться полюбить. Точно также, как ты своих родителей любишь. Или же постараться хотя бы это им только показать. Для вида. Притворись. Лиха беда начало. Это же только первые шаги твоей семейной жизни, а они всегда трудны. Всё это пройдёт, всё образуется. Успокойся. И они тебя, поверь, точно также полюбят. Я этот крутой порог уже перешагнула. И мне было нелегко...
 И потом продолжила:
 - Было бы хуже, если бы твой Серёга всех своих родных разом возненавидел да совершенно всех забыл. И родителей тоже...Наплевал бы он на братьев и сестру. Я бы этого тогда не поняла. Значит, ничего ему в жизни не дорого и он способен на предательство, в том числе и тебя.
 Зоя внимательно посмотрела на Людмилу:
 - Пойми же, ему сразу и не отвыкнуть от своего дома. Это очень трудно. Почти невозможно...
 А сама Зоя про себя подумала:" Ежели она за шесть лет жизни к ним не привыкла, то вряд ли теперь и привыкнет".
 Грустно продолжила:
 - Неужели ты сейчас по своим родителям да своим сёстрам нисколько не скучаешь?
 - Нет, не очень,- тихо ответила Людмила. И опять соврала, она просто бредила своими Медунами и родным домом.
 - Я по телефону с ними часто общаюсь...
 И тут же в памяти всплыла её родная улица в Медунах, недалеко от школы, дом, стоящий внутри фруктового сада, где в тени жасмина у самой стены небольшая лавочка, где вечерами они сидели с Сергеем.
 Зоя вздохнула и ещё тише сказала:
 - Мне же до сих пор мой дом снится.
 А Людмила вдруг вспомнила, что она сама из-за своих родителей, в первые же дни их отдельной жизни от Гончаровых, очень крепко поскандалила с Сергеем. С этого-то всё у них и началось, пошло наперекосяк. И начался полный разлад в семье.  Сергей же совершенно не терпел скандалов. Это была самая неприятная для неё черта его характера. Нетерпимость к любой грубости в свой адрес. Он не выносил этого с детства. И тогда-то он становился совершенно неуправляемым.
 Так случилось и в тот раз, когда они впервые жутко поссорились Потому-то жизнь и началась у них в старой квартире неудачно, в отличие от счастливых тех дней в Крапивенке. И что делать с этим она уже не знала. Как этого не знал и Сергей. Но обо всём этом Людмила пока не решалась рассказать Зое.
 А.Бочаров.
2020.