"Чертовщина" - книга третья из серии "Сказочные детективы"
Произведение создано в соавторстве: Айрин и Вэл Кейдж (Irene & Val Cage)
Глава 8. Отчертыхались.
1.
Баба-яга наконец-то собралась в дальний путь: и нарядилась, и еды прихватила, и гостинцев набрала.
Провожать её вышли все домочадцы. Любимая Каряба желала ей счастливого пути. Ерошик беспокоился, чтоб она не простудилась дорогой, чтоб насморк не подхватила и ангиной не заболела. Филин Филиппыч пожелал со своего чердака скорейшего возвращения домой.
Ступа с бабой-ягой поднялась над лесом, и, пролетая над сторожкой лешего, Яга видела махающих ей руками Лексей Лексеича, Лёшку и Гошку-нехорошку... Они кричали ей что-то, и Лиходеевна с трудом разобрала их слова о возвращении в добром здравии.
А у озера сидел Купал Купалыч, который, увидев пролетающую ступу, тоже помахал её владелице рукой и пожелал удачи. А в самом озере, собравшись кружком, русалки били хвостами на прощание.
Никогда ещё Яга Лиходеевна не была так популярна. Чувство собственной значимости переполняло её.
Да если бы баба-яга смогла заглянуть под полог густой листвы, то увидела бы ещё и кикимор, и лесных зверей. Все взглядами провожали её. Казалось, весь лес ей сочувствовал. Скоро уже они-то избавятся от чёртиков, а Яге ещё страдать и страдать. О-ох, горемычная! Хоть и не любили Лиходеевну в лесу, а всё же, и она -живой человек, и её жалко.
А баба-яга, отлетев на порядочное расстояние, наконец-то решилась посмотреть на свою метлу - уж больно хорошо та рулила. Ах батюшки! А в метле-то чёртиков видимо-невидимо! Не метла, а клубок копошашийся!
С замирающим сердцем перевела баба-яга взгляд на ступу свою. А-ах! А в щелях ступы чёртики так и кишат, так и кишат!
Боясь не сдержать рвущуюся наружу радость, Лиходеевна аж рот прикрыла. "Ох и хитёр , чёрт пузатый! Ведь всё идёт согласно, чёрт побери, разработанному Купалычем плану..."
2.
К вечеру большая поляна у озера, на которой стоит знаменитый пень, прозванный кем-то "детективным", была заполнена лесным народом. Народ сидел, бродил из конца в конец, кое-кто окунался в озеро... Лица у всех имели одинаковое выражение: нетерпения, ожидания и надежды. Все негромко переговаривались, и все говорили об одном и том же: "Ну когда же? Когда?"
Народ у Купалыча на берегу ждал героиню сегодняшнего дня - Ягу Лиходеевну.
Жители леса, уставшие от чёртиков и бесконечных чертыханий, после отлёта бабы-яги в дальние края, почувствовали себя вдруг легко и свободно. Они вдруг увидели, что надоедливые чёртики, то и дело мелькавшие перед глазами, неожиданно куда-то пропали. Их не осталось нигде: ни в воде, ни на земле, ни в листве. Никто их больше не донимает, не щекочет, не "дёргает за язык", заставляя всё время чертыхаться.
- Эх, жизнь-то как хороша! А мы жили не тужили и не понимали этого! - нечто подобное слышалось со всех сторон.
- Да где же Лиходеевна?
- Вон-вон что-то летит!
- Она!
- Ура!!!
- Погоди: ура... Вдруг назад нечисть привезла?
- А-а-а...
- Будем на лучшее надеяться...
Баба-яга приземлилась прямо у берега, чуть в пень не врезалась.
- Ну, Яга... где чёртики-то?
- Чёртики...
- Ну, Лиходеевна, говори, - обратился к ней водяной.
- Нет уж. Дудки! Время ужина пришло. Я хочу сначала накормить свою жабу Карябу, филина Филиппыча, Ерошку, ну и... сама не прочь перекусить. Да где же они? - баба-яга покрутила головой, выискивая среди присутствующих своих домочадцев. - Истосковались поди?
- А-ква-ква-кванечно, - подскакала к ней радостная Каряба.
- Уф-уф, ещё бы, - отозвался филин.
- С возвращением, бабушка! - приветствовал бабу-ягу домовёнок.
Лиходеевна расплылась в довольной улыбке, подняла жабу и расцеловалась с ней.
- Соскучилась, моя красавица... И я соскучилась, а уж как проголодалась-то нынче! Аж кишки сводит!
- Вот мучительница. Рассказала бы... - послышалось несколько голосов.
- Нет, нет и нет! На голодный желудок - ни за что! - баба-яга знала, что она сегодня победительница и может диктовать свои условия.
А Лексей Лексеичу не осталось никакого выбора.
- Хорошо, - сказал он. - Действительно время ужина как-то незаметно подошло. А ведь мы так переживали, что даже и не пообедали.
- Не обедали? - ахнула Лиходеевна. - И ты, Карябушка, ничего не ела?
- А-ква-ква-кванечно, - вспомнив о такой несправедливости по отношению к ней, Каряба надулась.
- Садитесь, друзья! - пригласил широким жестом руки Купал Купалыч. -Щедрый Лексеич угостит нас сегодня на славу. Эх, заказывайте себе, что хотите и побольше. Ха! - хохотнул водяной и похлопал себя по брюху.
Первыми бросились усаживаться братики-мышатики. За ними стали рассаживаться менее прыткие обитатели леса.
Домовята Лёшик, Гошик и Ерошик, не сговариваясь, присели рядом. Тут же оказались ёжик Николашка и кротик Федотик. За ними примостились дружной гурьбой кикиморы, потом Лексей Лексеич с Купал Купалычем, жаба Каряба, Яга Лиходеевна, филин Филиппыч в соседстве с совой Савватеевной. Они сразу же затеяли разговор о каких-то своих птичьих проблемах.
У самой кромки воды в окружении русалок пристроился сом Самсоныч. Отдуваясь и пришлёпывая толстыми губами, он пересказывал водяным девам ужасы последних дней. Те лишь хихикали в ответ:
- А-ха-ха-ха! А ещё чёртовыми пустосмешками нас называл! Ха-ха-ха!
- Хи-хи-хи! И чёртовыми вертихвостками - тоже. Хи-хи!
- А сам-то, Самсоныч, признайся... Небось тоже хвостом крутил и вертел да хихикал, когда тебя чёртики одолевали. А-ха-ха-ха! Хи-хи-хи!
Купал Купалыч движением руки остановил смех и разговоры.
- Приготовьтесь! - скомандовал он.
И Лексей Лексеич дунул в свою дудочку.
На появившейся скатерти среди других заказов общее внимание привлекли только три: две огромных круглых жёлтых головки сыра, а рядом с ними лежало что-то зелёное полосатое, ещё более круглое и ещё большего размера.
Хвостатик тут же полез в свой сыр, с яростью буравчика прогрызая в нём дырку.
Усатик тоже двинулся к своей сырной головке, но на его пути возник этот огромный полосатый шар. Мышонок остановился, быстро-быстро пошевелил усами, раздумывая; и начал вгрызаться в незнакомый ему, но видимо съедобный, раз его кто-то заказал, предмет.
Лёшик, которого тоже удивил неизвестный ему ранее фрукт - так решил домовёнок, - внимательно рассматривал его, пытаясь угадать: чей же это заказ.
- Куда? Ты куда полез? - услышал он возмущённый голос сидящего рядом Ерошика.
Лиходеевский домовёнок успел схватить Усатика именно в тот момент, когда тот уже прогрыз зелёную корку, и что-то красное и мокрое стало брызгать от него во все стороны.
- Стой, мышь! Это я решил угостить всех-всех, а не тебя одного! Его ещё на дольки разрезать нужно! - кричал Ерошик, оттаскивая Усатика за хвост подальше от частично погрызенного предмета.
- Ой, а что это? - спросил его Лёшик.
- А-а-а! Это - арбуз. Вкусный, сладкий. Вы, наверно, такого не пробовали? - обрадовался Ерошик возможности всех удивить.
- Арбуз?!. Нет, не пробовали. Я вот финики люблю.
- Ну, финики - это тоже хорошо. А и арбуз не хуже, - сказал довольный Ерошик, взял нож и быстренько да так ловко разрезал свой арбуз на дольки, что все только диву дались.
Внутри обнаружилась красная сочная мякоть, утыканная чёрными семечками.
- Ух ты! - восхитился Усатик. - Это же совсем как сыр, только наоборот! Там - дырки, здесь - семечки.
Ерошик раздал всем по сладкой арбузной дольке, ну а Усатику досталась его погрызенная.
Неугомонный мышатик потащил две порции к сырной головке брата и, постучав в сыр, вызвал того подивиться на это чудо. Прыткий хвостатый брат вскоре явился. Он не выразил никакого удивления, а очень деловито, быстро и молча уничтожил свою порцию арбуза и вновь скрылся в своём сыре. То же сделал и Усатик.
Лексей Лексеич и Купал Купалыч, оказавшиеся за столом рядом с жабой Карябой, поневоле скосили глаза на её заказ, уж больно та смачно чавкала над своим горшком. На очереди перед ней ещё стояла миска с червями, плошка с мокрицами и ещё один закрытый горшок, уж неизвестно с чем. Похоже, Каряба восприняла слова водяного совсем уж буквально - заказала себе побольше. Жаба запускала внутрь горшка свой длинный язык и вылавливала из него жирных жёлто-зеленоватых слизней. При этом физиономия её светилась непередоваемым блаженством.
Наблюдая за Карябой, водяной содрогнулся, леший тоже передёрнулся.
- Ты, Лиходеевна, того... свою Карябу пересади уж куда-нибудь под кусток подальше, - тихо попросил бабу-ягу леший.
- А-ква-ква-квак вкусно! - высказалась жаба сквозь набитый рот, заметив интерес к своей особе. Слова эти, по её мнению, служили лучшей похвалой.
- И впрямь, Яга, - тоже тихо сказал водяной. - От той гадости, что она лопает, сейчас всем плохо станет. Убери, убери ты её от греха подальше.
- Подумаешь, - фыркнула баба-яга.
Однако она что-то тихо прошептала жабе и, на её возражения, лишь молча покрепче прижала к себе огромный горшок со своим заказом.
"Эге! - подумал на это Купал Купалыч. - Ну да ничего. Что уж там ест сама Яга я и рассматривать не буду.Да в таком глубоком горшке не очень-то и углядишь. Вот, что хорошо!"
Баба-яга перетащила все миски и горшки Карябы со всякой гадостью в сторонку, тем самым переселив туда и свою любимицу. Она сегодня вообще была в отличном настроении и даже спорить ни с кем не хотела.
Когда сидящие за столом уже насытились, Лексей Лексеич снова попросил бабу-ягу:
- Ну, Лиходеевна, расскажи.
- Теперь, - начала говорить баба-яга, - когда мы наконец-то избавились от этих чёртовых чертей...
- Ты что, старая, опять... чертыхаешься?
- Ой, да по привычке, - махнула она рукой, - только по привычке... Я хотела сказать: пусть сначала Купалыч обо всём расскажет. Ведь я ничегошеньки не знаю о том, как же он догадался.Да, думаю, и вы не всё знаете. Это ведь он придумал план избавления от чертей. Нет! Пусть расскажет он, а потом уж я. По порядку. Так получится правильнее...
- Ну и ну! Ох, Лиходеевна, что-то ты вроде скромничаешь... - удивился Лексей Лексеич.
- Скромность украшает... - потупив глаза, произнесла баба-яга.
Леший с водяным молча переглянулись.
Сама же Лиходеевна подумала: "Сороконожечек доесть сначала надо. Остынут ведь, пока языком трепать буду."