Фрезеровщик четвертого разряда, сорока двух лет лет отроду, Николай Харитонов вернулся домой поздно и в отвратительном настроении. Ввалившись в свою однушку, он с матюгами поскидал ботинки, швырнул в угол на табурет пиджак и кепку и пьяно пошатался на кухню, на ходу доставая чекушку из пакета. Теплый осенний вечер был испорчен – во дворе за домино он поссорился с приятелем Толиком, а до пьянки его лишили премии на родном заводе. «А ведь могли и вообще турнуть» – подумал он, после того как махнул полстакана и зачерпнул чайной ложкой из консервной банки с надписью «Сардины в масле».
- Какие же все-таки они ...! – проговорил он со злобой на зубах после второй дозы и оглядел облезлые стены кухни. Дальше поплыли пара замызганных желтым жиром шкафчика, такой же кухонный стол, плита и холодильник под маленьким телевизором. В раковине горой громоздилась страшная в окурках и пепле посуда. Все омерзительно запущено.
- Б..ди! – стукнул он кулаком по столу после третьей дозы, звякнул стакан. Взгляд остановился на куске газеты под банкой сардин: «А НАТО нам не надо» - гласил заголовок.
- Гады! – он сжал в кулаке стакан. Пошлепал себя по карманам, поплелся в коридор к пиджаку, достал из бокового кармана телефон, взглянул на него, хмыкнул, потом вытащил пачку, вытряс сигарету. Телефон понес в комнату, включил заряжать. Ушел на кухню, прикурил. Нажал пульт, вспыхнул телевизор, рябя. Всплыло грозное лицо телеведущего политического ток-шоу:
- … так называемые либеральные ценности... это они развалили нашу экономику… это они уничтожили нашу науку и систему образования… это их дети сейчас из-за бугра тычут на нас пальцем, называя ватниками тех, кто проливал кровь за то, чтобы они теперь безнаказанно грабили родину и свой народ! – четко с расстановкой говорило квадратное лицо, гипнотизирующее глядя исподлобья.
Харитонов взвыл:
- Как же ты всех за....! – и надавил на пульт, грязно матерясь. Рябь сменилась картинкой драки: двое мужиков в кожаных куртках в подворотне избивали кого-то лежачего ногами. В верхнем правом углу экрана светилось название сериала «Волчара». Харитонов нажал еще. Задержался на футболе минуты на три. Сборная России проигрывала сборной Сербии 3:1. Была двадцать шестая минута первого тайма. После пропущенного четвертого мяча, Харитонов чертыхнулся, ткнул и попал на «Дом 2». Из компании около пятнадцати человек молодежи сидящих кружком, вывели крупно лицо самки: маленькие прозрачно-голубые глазки с огромными жирными ресницами, перекачанные блестяще-сиреневые губы навыворот, торчащие иссиня-черные стрелы волос из-под косо нахлобученной шапки-колпака.
- Я (пип) не могу больше (пип) разбираться на (пип) с тобой (пип-пип). Разбирайся сам (пип) с собой (пип), понял (пип)? Придурок (пип)! – выдав челюсти вперед хрипловато-прокуренным голосом вещала она в сторону небритого самца околокавказской внешности.
- Да пошла ты на (пип), коза!
- Да пошел ты сам туда, козел (пип)! Понял?!
Николай сочно выматерился на всю современную молодежь и переключил снова. Мясистое и потное квадратное лицо, с зализанными прямо на лоб волосами пробасило:
- Ты, ублюдок, у меня еще не так заговоришь! – и обколотый кулак липко вписался в другое лицо – небритое и замученное. В верхнем углу экрана горела надпись: «Мусорня-2».
Харитонов хлопнул последний стакан, треснул им о стол и выключил телевизор, рявкнул:
- Пиз.ц!
***
У подъезда затормозил форд-фокус. Вышли двое – молодая пара. Открылся багажник, стали вытаскивать пакеты с надписью «Лента». Машина пикнула, закрылась, щелкнув. Шесть битком набитых пакета потащили к дверям парадной. Перехватив четыре пакета в одну руку, парень, кряхтя, полез в карман за ключом.
- А Борисовы с ребенком придут? – спросила она.
- Да придут-придут, оставить не с кем - чуть раздраженно ответил он, давя ключом-таблеткой в табло домофона.
Поднялись на лифте этажом выше квартиры Харитонова, вошли в свою «трешку».
- У-ф-ф… - стали раздеваться. Пахло свежим ремонтом, на полу блестел кафель, огромные зеркала шкафа-купе, под потолком плетенный красно-сине-зеленым шар лампы, на светлых обоях квадраты картин с абстракциями.
- Все, устал невыносимо. Давай сейчас быстренько разберем, по супчику и баиньки.
- Давай, – она обняла его, он чмокнул ее в щеку.
- Ок, завтра к четырем все должно быть готово, поэтому около десяти надо того… подъем, чтобы все успеть приготовить… блин еще мы эти забыли купить, как его…
- Каперсы?
- Точно, они, – он почесал затылок, - ладно завтра утром сгоняю. А это самое – все мясное, рыбное и горючку в холодильник, овощи, соки можно и на балкон.
- Хорошо.
***
Около шести утра сильно хлопнуло, толкнуло, тряхануло и все повалилось вниз. Для тех, кто очнулся сразу, обрушение казалось долгим, почти бесконечным. Страшный грохот, вой и крик и сразу все заглохло. Харитонов выпучил глаза – было темно, он ничего не понял:
- Епту, где я?! – испуганно начал он шарить вокруг. Справа глухо и отдаленно послышался стон. В воздухе смесь известково-кирпичной пыли, потянуло канализационной вонью.
- Е...ю мать!... – протягивая каждый слог и нервозно оглядываясь, стал соображать фрезеровщик. Головная боль растушевывалась в лавине ужаса. Рука быстро зашарила вправо, где стоял табурет – он оказался там же, но косо. Телефон повис на проводе и Харитонов схватил его. На экране светилось: 5:52. Справа снова послышался стон. Трясущийся Харитонов включил фонарик телефона и осмотрел свое новое помещение. Бывшую комнату диагонально отсекала стена. Она уперлась в противоположную, образовав как бы шалаш. Сам он был цел, только кусок его стены завалился на край кровати, несильно придавив ноги. Он вылез с постели и увидел впереди узкую щель на улицу. До нее все было завалено с верхних этажей. Сверху сочилась вода, вокруг обломки мебели – столы, стулья, ножки, спинки, тюфяки, битая посуда, ящики, какой-то холодильник косо привалился к электроплите, россыпь вилок и ложек, тряпье... Сзади, где была дверь все тоже завалено барахлом вперемешку со знакомыми вещами. Полки, одежда, посуда, кирпичи, балки. Слабый свет мобильника вычленял покадрово обыденные предметы в необычном теперь ракурсе. Да, мир бывает и таков. И, тут он понял, что ему повезло. Стена спасла, оставив пару квадратных метров, куда он чудом вписался, нетронутыми.
Он очумело застыл, но быстро очнулся и заорал:
- Э-ээ! Кто-нибудь!!! – справа снова застонали, но слов не разобрать.
- Памагите!!! – рьяно и хрипло вопил Харитонов и тут же понял и стал набирать первое, что пришло в голову – 01. Звонок не связывался, что-то витиевато пиликало, и он стал вспоминать, соображать. Набрав 911, он оскалился, сообразив, что из-за океана помощи не жди, а наследие голливудских фильмов, в иной ситуации может сыграть роковую роль. По ноль три его послали, так же как и при звонке другу Толику, который увидел всю ситуацию как обычный приступ белой горячки. Он плюнул и полез к щели, но быстро понял, что опасные мебельно-панельные завалы ему не преодолеть, до щели-спасения как минимум метров шесть. Харитонову все же удалось отыскать телефон МЧС через какие-то справочные контенты, забитые в мобильник на выходе с конвейера.
- Алё! У нас теракт! Спасите! Улица Еременко дом… эта… четырнадцать, квартира восемь! Что? Четырнадцать! – запинаясь, вопил он в трубку.
- Вы целы? – механически шло оттуда.
- Да-да! Тут блин вообще все накрылось! Я хрен знает как, что! Стонет кто-то тут, – волновался он.
- Будьте на связи, выезжаем!
***
Ему удалось отыскать сигареты, слава богу, зажигалка была в пачке. Откуда-то сверху что-то заскрипело, заскрежетало и отвалилось на холодильник. От удара его дверь открылась, и содержимое посыпалось вон. Харитонов, уже несколько успокоившись, полез светить.
- Етить-молотить! – не столько удивленно, сколько даже обрадовано обнаружил он непредвиденные и неуместные сокровища. Тут было вино, торт, бутылка дорого виски, салями, какой-то дорогущий заплесневелый сыр, багет, фрукты, ветчина, банка икры, упаковка палтуса, телятина, соусы, маринованные огурцы, банка горошка, контейнер с морепродуктами, ананас, виноград и прочее по мелочи. Перевернутая кастрюля супа, битые яйца и сосиски были не в счет.
Харитонов застыл, недоумевая. Какое нелепое и жуткое сочетание! Мыслей минут пять не было вообще, но потом пришло озарение: а чего я собственно торможу?... Он слез с постели, взял телефон в зубы и пополз к месту силы, опасаясь задеть какую-нибудь балку или вещь, чтобы не нарушать структуры спасительной конструкции невероятного случая. «Я не мародер» - подумал он, беря в руку бутылку виски и светя на нее.
Начался пир. Без посуды, без приборов и салфеток, просто вот так руками и из горла Рассевшись по-турецки, Харитонов откусывал и отпивал то то, то это. Лязгнуло колечко банки, скрипя отошла жестяная крышка, и на свет мобильный высветилась голубоватым красная икра. Он сделал глубокий глоток вискаря и запустил мизинец в икру.
- Охренеть… Боже спасибо тебе! Видать за все мучения мои, - он вылизал всю банку и попил еще виски.
Откусив багета и салями, он сообразил - и снова с глубокой благодарностью к всевышнему – что он счастливчик. Это вовсе не означало безоблачного счастья в будущем, но некое начало с большим знаком плюс означало куда как явственно, если учесть появление второго дня рождения в году – 15 сентября 2016 года.
Харитонов, прожевав, мелко потер ладони друг о друга, схватил теле-фонарик. Стал светить вокруг, соображая, что бы еще такого, этакого…
- Оп! – хлопнул он в ладоши, - шампусик! Это кстати! Какой же день рождения и без шампусика? – чуть в стороне, к кирпичам откатилась бутылка дорогого брюта. Привычным движением он освободил горлышко от фольги, открутил проволоку, зажал и стал потихоньку тащить, но не удержал – белый ствол ударил в облезлые обои стены, и он быстро подставил распахнутую глотку под шипящую струю, жадно водя кадыком. Когда из-за раздутых щек пена пошла наружу чуть не из носа, он выдохнул. Так кайфово ему не было давно...
- С днем рождения, дорогой товарисч Коля! – поздравил он сам себя, чокнулся лбом о бутылку. Сделал еще пару маленьких глотков:
- Бли-и-и-н, какой кайф! Хосссподи, спасибо тебе родному! – он воздел руки с бутылкой и колбасой, действительно как заново родившись, лишь с памятью о самом сером и мерзком в уже постепенно отдалявшемся прошлом.
В голове размякло, в душе приятно повеселело, заплясали радуги счастья. На лице родилась добрая, давно забытая улыбка умиротворения и покоя. Харитонов воткнул телефон-фонарик между обломков для обзора пищевого блага. Чавкая, перебирал разные вкусности, стряхивая рассол и задирая вверх голову с открытой пастью. Прихлебывал то виски, то шампанское из горла. Он посмотрел на ананас и с сожалением подумал о ноже, однако россыпь приборов была рядом, и он дополз, даже блюдце целое нашел. На часах было 6:32. Он стал прикидывать по времени на счет МЧС и понял, что они будут с минуты на минуту. Вытирая от ананаса руки о треники, он потянулся за вином, боясь, что не успеет попробовать. Но штопор? Его-то уж хрен найдешь, и он стал ножом ковырять пробку так и сяк, пуская пробковую шелуху в драгоценный напиток. Пить пришлось через майку, и скоро треть бутылки розового полусухого было уже в Харитонове, отчего стало на душе уж очень-очень хорошо. И Харитонов закурил. В голове легкой воздушной стаей понеслись радужные мыслишки о всякой чепухе, что-то смешное, что-то из детства. Слова стали складываться в приколы, дурацкие случаи всплывали один за другим, заставляя Харитонова развязно гоготать. Все горькое и дурное помельчало, сжалось, изничтожествовало и, вспыхнув, рассеялось в дымок, который затягивало в светлеющую щель.
- А вот и они, - понял Харитонов, вытаскивая из банки крупную маслинку. Сирены, звуки моторов, матерные крики, мигание в щели. «Елки-моталки, как же все это некстати!» - подумал Харитонов и выпил еще и еще. - Все буду тихо сидеть, - сказал он сам себе шепотом и подцепил вилкой какое-то щупальце из контейнера. Однако тут же зазвонил телефон. Номер незнакомый, скорее всего это были МЧС-ники. Харитонов тут же отбил звонок, чтобы не дай бог не услышали там, снаружи. Он перевел телефон в беззвучный режим и успокоился. Пришел черед палтуса холодного копчения…
***
Утром пятнадцатого сентября у дома номер четырнадцать по улице Еременко образовалась толпа. Четверть дома (первая парадная) была обрушена полностью. Подъезжали служебные авто – МЧС, спецтехника, скорая, пожарные, ФСБ, полиция, телевидение, журналисты. По федеральным каналам в прямом эфире сообщали о страшной ночной трагедии, о неизвестном количестве жертв, о чудом спасшихся – их, окровавленных, замотанных в одеяла под объективами подводили и несли к каретам скорой помощи. На радио понеслись версии и споры о вероятностях теракта или взрыва бытового газа. Начался разбор завалов.
Харитонов уже порядочно пьяный обнаружил на телефоне тридцать девять пропущенных звонков и не только МЧС. Тут был начальник, друг Толик, бывшая жена.
- Пошли вы все на х..! – рявкунл одуревший Харитонов в телефон и тут же зажал себе руками рот. Еще раз он повторил в трубку величественное послание внушительно и негромко, как будто та была живым персонажем из давешнего сериала. К восьми утра от 0,7 вискаря осталось грамм триста. Шампанское выпито, вино – почти. Снаружи хорошо были слышны крики, звуки падения чего-то тяжелого, скрежет и прочее. Работа кипела во всю. Харитонов еще раз посмотрел в телефон и вдруг вспомнил о маме. «Она ведь еще спит, но скоро..» - трезвел он, соображая. Он быстро набрал ее:
- Мам!
- Але, - сонно проскрипело в трубке и закашлялось.
- Это я, мам!
- Здравствуй, сынок, что-то случилось?
- Да! У нас полдома обрушилось, но я в порядке! Я у друга ночевал! – поспешил объяснить он.
- Что-то? Что обвалилось? – не поняла со сна та.
- Я грю дом наш взорвался, но я цел, потому что спал у Толика!
- Да ты что! Как взорвался?! – опешила мать.
Он все ей объяснил, как мог, успокоил и, чего-то устал, видимо развезло. Зевая, Харитонов дополз до кровати. Не смотря на ковыряние и копошение спасателей где-то вблизи, на звуки тяжелых машин, он уснул спьяну. Крепко.
***
Харитонов увидел странный и дурной сон. Он оказался в каком-то заброшенном совершенно пустом не то доме, не то бараке, прогнившем, со множеством этажей, проходов, ниш и коридоров, состоящих из досок, балок и перекладин, деревянных лестниц, низких скамей и перил. Конструкция всего строения нелепа и громоздка. Полы, стены, потолки дырявые, ненадежные. Но Харитонов по-детски радостный, энергичный. И он бежит, носится по всему этому огромному сооружению. Из щелей бьют ослепляющие веселые солнечные лучи, он, ликуя, бежит, перепрыгивает, перелетает, подтягивается, снова бежит и перескакивает, минуя всякую опасность. Из щелей он видит бескрайние просторы, залитые мощным светом. Он силен, восторжен и безгранично свободен в своем одиночестве. Вдруг он замечает, что носится по бараку не один. Рядом с ним бегут с десяток маленьких человечков, похожих на гладкие пластиковые куклы-роботы, вроде рекламных затейников. Они белые, у них механически шарнирные сочленения суставов, их лица словно смайлики и всегда обращены к нему самому. Они бегут рядом, не отстают и не опережают. Синхронно ускоряются и синхронно замедляются в месте с Харитоновым. Когда он оборачивается в беге на месте вокруг своей оси, все как один человечки, словно сцепленные в единый конструкт невидимыми стержнями, целостной группой оборачиваются вместе с ним. Становится не по себе: кто они и что им нужно? Скоро все они оказываются посередине пустой комнаты, по-видимому, самой просторной в этом древнем здании. Чем-то она похожа на спортивный зал в школе. Такой же дощатый, отлакированный пол. Откуда-то, усиливаясь, доносится ритм попсовых ударных - Харитонов понимает, что он на дискотеке. Высоко поднимая колени, группа чинно описала по периметру зал и заняла центр. Вдруг человечки все разом сели на пол и стали ритмично пот стук бита дергать поочередно ручками с сжатыми кулачками вверх, все также не отрываясь глядя на него. Дергали так, будто поочередно то одной, то другой рукой тянули паровозный гудок. Харитонов вдруг смекнул и тоже сел на пол и стал также делать руками, хохоча от радости. Он чувствовал себя совсем как в детстве, беззаботным мальчиком, которому страсть как хочется пошалить. Тем более компания подобралась самая подходящая. Тут что-то грохнуло, качнулось, и картинка внезапно сменилась: он стоит посреди огромного залитого солнцем бескрайнего поля, ясное небо и тишина. А перед ним – говняная бабушка. Непонятно почему и откуда возникло это словосочетание, но вид ее был таков: какое-то странное сооружение, чем-то похожее на его станок в цеху и колодец одновременно. Все это было прогнивше-ржавое, облепленное какой-то вязкой коричневой гадостью. А с боку торчала ручка, наподобие колодезной. Возвышаясь, из этой грязево-ржавой массы была вылеплена уродливая голова бабушки в таком же грязевом-говняном платке. Что-то от пластилиновых мультфильмов было в этом облике. Висящий нос и рот, бородавки, подвижные надбровные дуги. Харитонов стал крутить ручку этого говняного станка-колодца и тут из того места, где происходит обработка детали, т.е. из центра сооружения в дыру колодца стали падать экскременты. А рот на голове говняной бабушки ожил, зашевелился, и начались говняные сказки. Скрипучие и неразборчивые. Как только Харитонов отпускал ручку, процесс заканчивался. Он снова стоял в оглушительной тишине и не знал чего делать дальше, ведь идти было некуда. Приходилось снова крутить ручку, и все повторялось – экскременты равномерно падали вниз, говняные сказки говняной бабушки продолжались. Казалось спасения, выхода не было, смысл сказок был непонятен, поскольку слов было не разобрать – какой-то скрип, скрежет и шебуршание, не более. Но и ничего другого делать не оставалось.
Тут, бросив взгляд в сторону, Харитонов заметил человечков. Он сразу обрадовался - вся дюжина снова смотрела на него с теми же бессмысленными улыбками и пустыми дырками глаз. Пошел тот же ритм и Харитонов сразу понял, что надо делать. Он бросил ручку сел на землю и стал, как и все человечки, ритмично выбрасывать то одну, то другую руку вверх. Радуясь и хохоча. Стук все усиливался и усиливался и вот это уже был почти грохот, как произошел чуть ли не финальный удар по голове и …
Харитонов проснулся в своей постели, а где-то рядом, откуда доносились единичные стоны - что-то грохало. Он все вспомнил, приподнялся и понял, что пока до него никому дела нет. Состояние было на удивление свежее – вероятно качество напитков было таково, что даже смесь их не портила кровь, настроение было еще хмельное, бодрое, хотелось веселья. Он вспомнил про говняную бабушку и приступ хохота овладел им, заставив утопиться в подушке, чтобы не навлечь беду.
***
Разбор завалов продолжался. В щель пробивался рассвет. На часах было уже полдесятого. Пропущенных звонков более шестидесяти. Харитонов уселся на своей постели и поджал ноги. С минуту он что-то соображал, потом вылез, полез к холодильнику, схватил бутылку и махом взял еще грамм сто. Мотнул головой, крякнул, отрезал кусок ананаса. Жуя, он поймал себя на том, что всему приходит конец, скоро доберутся и до него и начнут спасать. Вот вытащат, отвезут в задрипанную больничку и нормальной жизни конец. Что делать? Я в ловушке – думал Харитонов. Уползать было некуда, виски заканчивалось, а душа только-только развернулась. С улицы послушались ритмичные долбежки чего-то обо что-то. Похоже, что-то выламывали или сбивали для нужд спасательной операции. Харитонов вспомнил человечков и просто по приколу, сидя на обломках, стал выбрасывать руки вверх под этот долбежный ритм с улицы. От абсурдной жути происходящего его вдруг накрыл приступ дикого хохота, и он почему-то подумал: эх, сюда еще бы и телочку! Кстати… Он пополз к кровати и стал шарить по полу и… есть! – рука оплелась наушниками. Перед сном, чтобы не считать слонов, он слушал какое-нибудь скучное радио для утомления психики. Теперь же душа требовала музыки. Он еще выпил вина, закурил, пуская дым в подушку, и стал гонять радиоканалы в поисках подходящего трека.
Почти сразу вылетел на новости, где уже вовсю обсуждали трагедию:
- …спасено уже шесть человек. Они доставлены в госпиталь. В данный момент из-под завалов спасатели извлекают ребенка…
Понятно, - подумал Харитонов, - дай ты Бог, что бы выжил! А меня пока не трожь, а то когда я еще так кайфану?…
На другой волне вчерашний политшоумен с грозным квадратным лицом вещал:
- …чтобы уголовную ответственность понесли те, кто реально, РЕАЛЬНО виновен в этой трагедии…
Ведущий как обычно громогласно и четко выделял каждый слог, дабы эффективность внедрения смыслов в сознание каждого из российского радиоэлектората было максимальным.
- Как же ты всех уже достал, гаденыш, - тоскливо протянул Харитонов и ткнул в телефон на другую волну.
Наконец попалась музыка. Однако из современных, незнакомых. Долбежка почти такт в такт совпадала с уличными работами, и Харитонов стал ритмично дергать плечами. Но самой по себе музыки не было вообще. Невнятные электронные модуляции, жидкий размазанный бас и такой же уныло-расхлябанный речитатив, рисующий депрессивно-усталый образ молодого героя окраин в капюшоне, которому надоело по жизни уже давно все - и деньги, и тачки, и телки. Харитонов, как кретин, высунул язык и передразнил искаженный компьютерными компрессорами голос рэпера:
- Все вы б..и на гей-параде, мой ... стоит, я динамит… - станцию скоро закроют, подумал он.
На другой волне играл вальс Евгения Доги из фильма «Мой ласковый и нежный зверь». Это так контрастировало с предыдущим треком, что Харитонов опешил и заслушался великолепной музыкой, хотя раньше за собой не наблюдал особой страсти к высокой лирике. Он на минуту внутренне изменился. В душу полился благостный свет, вспомнились отрывки из солнечного детства, мама, ясное небо, высокие белоснежные облака и у него полились слезы. Когда музыка кончилась, он проговорил «хоссподи боже ж мой…» и выпил еще. Все-таки хотелось праздника и веселья.
Следующая волна снова оказалась из продвинутых. «Жопотряска» - подумал Харитонов, услышав детско-б..ский голосок одной из современных певиц, начинавшую свою карьеру с пастельных сцен из дома-2. В уме всплыл отрывок из какого-то клипа – заплывшие глазки, лоснящаяся от кремов кожа, надутые вывернутые блестящие губы. Три телки, широко расставив ноги и присев, так что фигура напоминала заглавную «Д», синхронно и очень быстро дергали тазами, отчего из под трусов отвратительно тряслись жирные ягодицы.
- Тьфу! Одно б..ство! – сплюнул Харитонов и поморщился. Он снова влетел на новостной канал с тем же ведущим и, услышав истерические вопли в прямом эфире: «Вон! Вон! Вон отсюда либерастическая мразь!!!» моментально прыгнул на спасительный ретро-ФМ.
Песни здесь были настолько опошлены своей ежечасной заезженностью на протяжении уже десятков лет, что он лишь зевал, отмахиваясь, и уходил на другую, похожую волну, где все повторялось. Эти бесконечные фэли-чита, младший лейтенант мальчик молодой все хотят потанцевать с тобой, ты мне веришь или нет, ё ма ха, ё ма соул, москоу-москоу!, твоя вишневая девятка, вот также когда-то сюда мы бегали ребята, глаза блестели как агаты (тут Харитонов заметил, что текст безграмотен, поскольку агат не имеет блеска – в детстве он увлекался немного минералогией), ай лав юуу.., синий туман, две звезды, …и снова фели-чита и снова арабески, Лещенко, снова модерн толкинг и Юрий Антонов. И все по кругу, все на слуху, все достало...
Но дело было уже не в этом. Харитонов совсем одурел, распоясался. В общем, окосел в край. На часах было уже одиннадцать. Музыку то и дело прерывали входящие звонки, которые он игнорировал и вырубал, что выдавало его. Наконец на очередной звонок начальника он дико заорал в трубку: пошел ты на х..! В этот миг спасатели снаружи резко отвлеклись от работ и навострили уши.
- Ты слыхал? – спросил один у другого.
- Ага, вроде какой-то крик оттуда…
- Так даже какой-то странный крик… не типичный для такой ситуации.
- Может, показалось?
Пару человек полезли в сторону предполагаемой жертвы обвала.
Хартонов продолжал дергаться в такт очередного Бэд Бойз Блю или Пэт Шоп Бойса – было уже не важно. Он поглатывал остатки, заедал какими-то креветками, сыром, ананасом, курил. И не понимал, что уже подпевает вслух. А было просто по фиг. На все звонки он отвечал одной единственной фразой – идите все на х..! Но это не возмущало звонящих, скорее успокаивало.
Вдруг его помутненное восприятие уловило мелькание света фонарика из щели, он снял наушники и разобрал звуки выламывания, скрежет, глухие удары. Потом и возгласы:
- Есть тут кто? Вы целы?
- Да пошли вы все! – крикнул пьяно Харитонов.
Спасатели растерялись:
- По ходу бухой в хлам, - сообщил один другому.
- Главное живой. Давай зови еще пацанов.
Харитонов попал на старый трек из бодрой юности группы Доктор Албан «Итс май лайв».
Эту песню он хорошо помнил, ведь пик ее популярности пришелся на самые головокружительные времена его первой влюбленности в Ирку Немоляеву. Школьная дискотека, красавица Ирка в синем платье, медляк, поцелуй…
Харитонов тут же внутренне возбудился, сделав движение рукой с оттопыренным указательным пальцем и возгласом «О! Крутяк!». Дохлебал остатки и принялся дергаться, подпевая. При том куплет он быстро балаболил бессвязно, так как не знал текста, но когда трек подошел к припеву, завопил:
«Итс май лайв!!! И-и-итс май лайв ма ворииис!!
Итс май лайв!!! И-и-итс май лайв ма проблееемс!!».
Потом добавил от себя, задрав голову к спасительной накренившейся стене, заорав: «Это моя жизнь!!! Блииин!!!».
Мчс-ники застыли на обломках, удивились и даже усмехнулись.
- Ешкин кот! Я такого еще не помню, чтоб так встречали! С песнями!
- И танцами! – донеслось из-под завалов.
- Да веселый мужичок, не унывает.
- Слышь? Мы тя щас вытащим!!! – крикнул другой в щель.
- Да пошли вы все на х..! – весело донеслось оттуда.
- Зачем так мужик? Бухой совсем? Так-то мы спасатели..
- На х…!!!!
- Ты бы не орал песни, нам других тоже слышать надо. Не ты один тут.
- Итс май лааааайв!!! Оу-у-оу-у-о! Оу-у-оу-у-о! Итс май лаа-аа-ааайв! – весело горланил Харитонов.
- Вот мудак. Надо вытаскивать его поскорей!
- Давай я полез, вроде уже нормальная дыра.
- Там стена завалилась, смотри внимательнее, чтоб не придавило…
- Да ладно… прорвемся, - спасатель стал осторожно вползать внутрь завалов.
Харитонов увидел голову в шлеме с фонариком, опешил, даже протрезвел и попятился.
- Иди сюда, б..дь! – приказал МЧС-ник.
- Не хочу!
- Ты больной совсем, да?
Харитонов рванулся в сторону, и рука вдруг легла на гладкую, округлую и прохладную поверхность.
- Ах! Водка! – изумился он.
- Ползи сюда, придурок! Куда полез-то? Щас накроет нас и п..ц!
Харитонов моментально открутил пробку и стал жадно глотать.
- Да ты че, совсем ох..л, бухать-то щас! – спасатель дополз, выхватил бутылку, разбил о кирпич.
***
У телевизора сидела встревоженная мать Харитонова. На экране молодая ведущая в студии сообщала о последних событиях:
- Мы продолжаем репортаж с места трагедии. Евгений что у Вас?
Картинка сменилась на панораму разрушенного подъезда, спецтехника, машины скорой помощи. Упитанный мужчина с микрофоном через несколько секунд заговорил:
- Да, Марина. Спасатели продолжают активную работу. На этот момент спасено уже восемь человек, в том числе и трехлетний ребенок. Марина?
- Да, Евгений. Что можно сказать о причинах, есть какие-то предварительные данные?
- Основная версия – взрыв бытового газа. Известно, что дом старый и давно требовал капитального ремонта, хотя версия о теракте не исключается. Комиссия по расследованию уже начала…, - он вдруг обернулся в сторону.
- Евгений?... Евгений, что у Вас?
- Да, Марина. Дело в том, что прямо сейчас на наших глазах извлекли еще одного пострадавшего. Это мужчина средних лет…
Съемочная группа устремилась к событию.
Четверо спасателей, крепко обхватив Харитонова, бьющегося в истерике, тащила его от завала к карете скорой помощи. Тот неистово верещал:
- А-а-а!!! Не хочу!!! Не хочу, сволочи!!! Пошли все на ..!!! На ..!!! Итс май лаааайв!!!
В драной майке, трениках и без единой царапины, ужасно матерясь, он изо всех сил дергал руками и ногами, которые крепко обхватили спасатели. На лице журналиста выразилось недоумение, смешанное с удивлением и даже чем-то комическим.
- Э-э, Марина, вот мы видим…
- Да-да, Евгений…
- Журналюги сволочи! – рявкнул проносящийся мимо Харитонов в объектив камеры. Спасатели быстро семенили к карете скорой, журналист поспешил следом. Камера прыгала.
- Оставьте меня в покое!! Не хочу в госпиталь!!! Итс май лайв!!! Гады!!! Все пошли на ..!
Все это промелькало за несколько секунд, но мать Харитонова узнала своего сына и закрыла рот рукой.
- Коленька, ты что!? Сыночек! Миленький!... ой, хоссподи…
Картинка с места трагедии тут же пропала, ведущая хмыкнула со сдержанной полуулыбкой:
- М-да, и такое бывает… - негромко произнесла она, - а мы продолжаем…
PS: ***
Интернет сделал свое дело. Количество просмотров на ю-тубе перевалило за 60 миллионов. Харитонов выступал на разных ток шоу, его приглашали на корпоративы, он записал альбом с известным рэпером Кирогазом, на проекте Дудя раскрылся как глубокая, интересная личность (поднимает крутое бабло, делает разные ништяки, использует шампуни продвинутых брендов, дрочит три-четыре раза в неделю) выпустил новую марку водки «Харитоныч» и вообще отлично поднялся. Переехал в Москву, вылечил мать, купил себе и ей квартиры в центре, особняк в Крыму. Женился. Воспитывает двух мальчиков. Подумывает открыть пару ресторанов субарктической и таежной кухни. А фрезеровщиком больше не работает – у него теперь свой канал в инстаграмме и ю-тубе: «Итсмайлайф», где со Шнуром устраивает стримы - он-лайн пьянки с разговорами за жизнь.