*Веста
Ночь наступила незаметно. Пронизывающая своей неизвестностью и доступностью. Поднялся ветер. Влажность в воздухе, нескончаемая духота говорила о дожде и сегодня синоптики не ошиблись. За окном гремел гром. Опустившаяся на землю ночь казалась вуалью на глазах печальной женщины. Капли грубого дождя падали на землю и рассыпались на множество небольших капелек создавая лужицы на гладко тротуаре. Легкие вспышки ночника мерцали в отражении широкого окна. Приглушенная атмосфера комнаты говорила сама за себя. Он мог бы стать одним из самых уважаемых в котле бандитского круга, что варится под криминальным сиропом, что заставляет слишком быстро засахариваться. Кеша стоял у окна. Его темные глаза устремились туда, откуда пришёл негодный дождь. О чем он думал? Не знал никто и даже он сам, кроме Весты…Да, эта женщина способна его понять. Не жена он вовсе, и даже не снятая на ночь миловидная, смазливая мордашка, что под песню «Угонщица» уводит мужчину из крепкой семьи и ведь даже не друг, но только в обществе той, кого принято называть «разлучница» он становился собой. Веста занимала место в душе Кеши больше чем мать. Веста была его Сатаной…его одержимостью….любовницей…его пай-девочкой радом с которой так легко быть тем самым смелым хулиганом.
Наблюдая за ним Веста думала, что если жизнь и хотела подарить ей подарок за все, что она когда-либо сделала хорошего, то Кеша явно не был той небесной благодарностью. Да, она чувствовала себя рядом с этим мужчиной – лучшей, и что не смотря на его вздорный характер, скверные манеры он тот, кого можно назвать крепким плечом. Он мог бы стать ее сладострастным демоном, стать ее самой главной болью, стать ее наваждением, что одурманивая с первого поцелуя заставляет подкашиваться ноги и смотреть в глаза тому, кто заставляет открыть ротик и тяжело дыша просить нежное «еще»…но только Веста не позволяет себе любить…себя, но не себе. Только не совершить роковых ошибок душевного метания. Так посматривая на его статный силуэт, Веста видела, как он соблазнителен в сумерках ночного города, как прекрасен стан и скуластое лицо в редких бликах ярких фар, проезжающих мимо автомобилей. Скрестив руки под грудью Кеша смотрел в эти дали о которых так бредил в далеком детстве, он пытался понять, осмыслить все, что только происходило в его жизни, но за Весту…за то, что она его, он готов был пасть на колени и благодарить Бога в которого несильно-то верил. Пройдя к креслу, он аккуратно сел в него, и тяжело вздохнув, посмотрел на Весту. В темноте, но в лунном свете и даже сквозь заслонивший сияние дождь, она была настоящей звездой, что словно яркий маяк дает заблудившимся морякам знак.
-Все еще жалеешь, что упустил их?-спросила Веста наполняя высокий фужер до середины игристым шампанским.
-Жалеть?-Кеша вздохнул.-скорее я разочарован в себе.-хмыкнул мужчина.
-Ты не виноват.-Веста протянула фужер Кеше. Он обвил своей кистью гладкое стекло, и Веста нежно обняла его со спины.
-Ты понимаешь,-он отпил глоток и вздохнул.-если ее мать выйдет из комы, то станет главным свидетелем. Говорил я этому недомерку, что нужно забавляться с ней и кончать ее, но нет же…-Кеша медленно, но постепенно опустошает фужер.-он захотел поиграть во власть, показать мамашке сестры, что хозяин и в что? Теперь он прячется, как грязная крыса, что проиграла в бегах и теперь будет жрать помои, чтобы не сдохнуть с голоду.
-Свет мой жизни,-Веста опустила на корточки обвивая нежными ладонями его колени.-скажи мне, разве я давала тебе повод сомневаться? Хотя бы раз…
-Нет.-уверенно ответил Кеша не в силах сдержать нахлынувшего потока чувственной нежности.-но я не хочу подставлять тебя. Знаешь, я долго думал о нас, и о том, что, пуская этот дешевый фарс в глаза обывателям мы только подогреваем связывающий нас слушок. Знаешь, я грешен и это не отмыть молитвами, но и каждый раз трястись за тебя я не могу. Ты мое слабое место. Если я позволю себе любить тебя, то провалюсь в ад, где черти сожрут меня заживо.
-Только мое бренное тело будет куда более лакомым кусочком для чертей, что танцуют на балу князя тьмы куда мне выдан билет с рождения.-Веста вздохнула крепче сжимая ладони в замок.-мама всегда боялась, что я так люблю ходить на скользкому лезвию острого ножа, и знаешь, однажды, я позволила себе ошибиться и стать этой сумасбродной девчонкой, что так тебя возбуждает. Ловушка, в которую ты, как любой мужчина, просто попал. Глупый мой мальчик, я смогу найти любовь и снова обжечься, но что будет с тобой, если уйду я?
-Я прекращу пускать всем пыль в глаза, возможно, словлю свою злосчастную пулю, что определит мою дальнейшую судьбу, как это делает Майя.-Кеша грустно улыбнулся.-я просто устал ревновать, устал от понимания, что не могу дать тебе по достоинству той роскоши, что ты заслуживаешь.
-Почему ты хочешь, чтобы я все повторяла дважды?-Веста склонила голову на бок и ее белокурые волосы, как плавный маятник соблюдая траектории идеальной формулы вслед легким вихрем прикоснулись ее спинки.
-Глупышка, не говори ерунды.-Кеша улыбнулся нежно погладив макушку ее головы.
Веста направилась в душ. Под прохладными струйками обегающей своей леденящи струей воды она ощущала себя одинокой. В этом липком чувстве было нечто удушающее, неприятное, заставляющее сердце биться через раз, словно выброс адреналина происходил внутрь души оставаясь там неугасимым потоком переполняющей энергии, что спустя секунду перерастает в крик беспомощной, подстреленной лани. Лани. Изящной лани, что, преодолевая препятствия в попытке спастись от меткого охотника, была такой наивной и не заметила подножки подставленной судьбой. Веста совершенно не умела быть одной. Совершенно. Так или иначе, но ощущая прилив свежести, бодрых сил, девушка обмоталась полотенцем, и вышла в коридорчик, где медленно, словно грациозная кошка прошла легкой, бесшумной поступью в спальню, где Кеша попытался улыбнуться, но едкая привычка ухмыляться не позволила быть объективно-справедливым к этой пташке.
Веста сбросила полотенце, что пало к ее нежным щиколоткам открывая мужскому взору целую, неопознанную вселенную. Очертание пышной фигурки шло легкой дугой от ребра до бедра, и по-настоящему цепляло свой пикантной складкой живота к лобку. Округлость ее мягкого животика, пышная, налитая, молочная грудь с крупными ореолами цвета смоченной клубничной сердцевины с самыми вкусными сливками, что, стекая своим соком падают нежно-розовыми каплями о кожу ударяясь о смущенное тело. Бедра истинной Афродиты, что соединялись друг с другом без зазора. Чувственные ягодицы, отзывающиеся звоном телесной страсти на сильный шлепок и ее ступни, аккуратные щиколотки просто сводили с ума всех, кто мог видеть, как они смущенно розовеют от грязных словечек. Подойдя к ней, он протянул грубые ладони прикасаясь к дуге ее яркой талии, что чувственно вздрагивала от мимолетных касаний. Выдавала ее кожа. Краснела при ударах, розовела при возбуждении…
Веста посмотрела в глаза своему ручному хищнику. Его глаза…они просто не могли ей врать. Она видела все: его страх, его желание, его любовь, его подчинение. Легким движением хрупкой руки она прикоснулась его затылка, медленно спуская кисть на шею заставляя грубую кожу покрываться мурашками. Вздох. Поддавшись вперед, как маленькая, на цыпочках…Веста коснулась влажными, пышными губами, что дрожали в неистовом желании любить, его тонкие, грубые губы, что дарят наслаждения своей наглостью, своими влажными тропами от губ до пупочка и ниже. Издав утробный рык Кеша крепче сжал ее тело в своих руках. Испитый фужер игристого шампанского уже прошибал его уставшую натуру и влек за собой втягивая в безумство, самую честную игру связанных тугим смыслом без прикрас его пламенных речей, которые скрывать ему удавалось и не раз перед другими женщинами, но только не перед ней…
-Веста,-шепотом произнес Кеша.-помнишь, что хотела Хозяйка Медной Горы?
-Получить власть над Данилой-Мастером.-смещенно улыбнулась Веста.
-Верно. Ты довольна собой?-спускаясь своими отрывистыми поцелуями по плечам к груди, Кеша вздохнул опускаясь на колени, но был остановлен нежнейшим прикосновением Весты.
Кеша нежно обнял Весту, словно боялся сломать фарфоровую статуэтку танцующей балерины из шкатулки матери, что кружилась под эту самую музыку «Лебединого озера». Он уложил ее на мягкие постели. Огрубевшие временем ладони, их прикосновения казались Весте самыми ласковыми, какие только могут быть прикосновения такого бесцеремонного бандита, как он. С каждым поцелуем, с каждым прикосновением его губ на глазах беззащитной танцовщицы наворачивались неподдельные слезы, что выступали на голубых глазах от того невероятного удушья, какое приносила нежность сдавливая удавки на такой хрупкой шейки. Творящийся в душе хаос не мог сдержать своих целующих следы ног того, кто так ласков с тобой Церберов. Не любовь…страсть…переполняющая чашу души страсть выжимала из чувственности своим соки заставляя быть настоящей.
Охватив ладонями ее нежное тело и припадая поцелуями к шеи, Кеша ласково, трепетно водил губами вдоль всего тела свой постельной гостьи. Его ладонь остановилась на симпатичном, скрытым вьющимися темно-каштановыми волосами выпирающем бугорке Венеры, которого так стыдилась фривольная танцовщица, излюбленная мужчинами и одаренная их вниманием. Гулкий, дрожащий, женский стон ласках мужские уши. Возбуждение взяло над ним вверх. Он видел такое впервые…Веста ловит ласку, как жадно глотают воздух после невозможности дышать. Он не мог позволить себе запустить пальцы в мякоть сочного грейпфрута, чтобы просто угождать позывам животного инстинкта. Это не просто войти, ощутить лоно возбужденной женщины, нет. Это дикое желание почувствовать ее всю.
Яблочно-вишневый запах исходящие сладким ароматом от ее порозовевшего тела сводил Кешу с ума. Ему хотелось зарыться в нее с головой, ощущать всем нутром и верить, что именно такой фимиам царит в райских Божьих садах его личного рая. Ласковые кисти Весты коснулись впалых щек Кеши, и она нежно потянула его лицо к своему. Глаза в глаза и страстным поцелуем слиться с ним в одно целое. В один сосуд, что заполняется по капле лишь их любовью. Медленным, уверенным, долгожданным движением он проник внутрь ее чувственного лоно. Веста отозвалась стоном, тонкой струйкой солёных слез и мягкой улыбкой, которую Кешу обожает всем своим чёрствым сердцем. Сердце бешено колотилось от одних эмоций, что меняли свой оттенок от ярко-красного до нежно-нежно фиолетового, фиалкового…закатного розового.
;
Каждое его движение становилось более глубоким, сильным. Веста дрожала. Это напоминало ей самый грязный танец, какой только может исполнить танцовщица, меняя шест на кожаный стержень. Скрыть волнения, волну нахлынувшего наслаждения было просто невозможно. Грубые руки держали ее щиколотки, и Кеша касался нежной кожи своими губами, скользя влажными движениями острого языка от пяточек до выпирающей мышцы ее изящных ног. Пальчики на ножках Весты судорожно поджимались, и она откинулась под натиском окутавшего ее удовольствия. Любовный акт мог продолжаться вечно, как и их пламенный, постельный танец только для двоих. Когда задействуешь в этом танце любви все возможности, каждый нюанс, то и двойной фейерверк кажется прекрасным.
Веста укутавшись в шелковую простынь, прильнула к груди своего мужчины, и коснувшись хрупкой кистью его крепкого торса нежно улыбнулась. Она чувства себя защищенной, но только не слабой. Слабость ей чужда. Быть слабой…она всегда боялась быть, как мама. Быть беззащитной, быть слабой, бояться противостоять. Веста никогда не разделяла позицию, что с крепким, волевым мужчиной нужно быть слабой. Разве может слабая женщина придать уверенности хищнику?