ЧАСТЬ 1. «… ДО САМЫХ ДО ОКРАИН»
В колл-центре рабочие места расположены плотно. Мы сидели плечо к плечу и нос к носу, разделенные перегородками, не доходящими до глаз. Мой коллега Максим, художник-график в простое, однажды, входя вместе со мной в рабочий зал, порадовал меня меткой фразой: «Прям швейный цех с корейцами»…
И вот однажды, в этой тесноте, напротив меня сел огромный парнище из новеньких. Он выделялся не только габаритами и гарюнайским прикидом (ну, как положено: треники, шлепанцы на босу ногу и цепура), но и богатырским голосом на весь рабочий зал, которым он по ходу в режиме нон-стоп озвучивал что-то чрезвычайно матерное. Сидящие вокруг дамы морщили носы, глубоко и оскорбленно вздыхали и вообще всем своим видом демонстрировали свое «фи», однако все эти невербальные сигналы проходили мимо цели. А сказать что-то вслух никто не решался.
Я – человек как бы терпеливый, но к середине смены эти матерные вопли меня изрядно утомили. И вот как раз, когда я разговаривала с очередным клиентом, мой сосед напротив достиг апогея эмоций. Ему что-то, видимо, не понравилось на внутреннем сайте. Глядя в монитор, он истошным басом заорал, обращаясь за сочувствием к парню, сидящему рядом: «Зае…..л!!!!!!!» и для убедительности с негодованием выкрикнул еще громче: «Не, ну реально зае……л!!!!!!!»
… В этот момент у меня от усталости рвануло пленку…
Я оборвала разговор с покупателем, встала со стула, перегнулась через отделявшую меня от парня перегородку и очень вежливо, тоном провинциальной старушки-библиотекарши, произнесла:
- Молодой человек, простите великодушно, что вмешиваюсь в Ваш разговор, но, видите ли, КТО Вас зае…….л, ПОЧЕМУ он Вас е……л и КАК он Вас е……л – это Ваша личная, я бы даже сказала – ИНТИМНАЯ информация. И я не очень понимаю, зачем она нужна всем окружающим, лично мне, а главное – моему клиенту во Владивостоке!!!»
Парень, который сидел рядом с моим собеседником, распластался на рабочем столе и дергался в беззвучном смехе. А верзила, к которому я обращалась, вдруг очень нежным, ласковым и неожиданно вежливым тоном сказал:
- Мадам, - тут он выдержал почтительную паузу и затем любезнейшим тоном продолжил. – Мадам, а зачем Вы подслушиваете?
… И тут я прониклась к нему уважением…
ЧАСТЬ 2. «Я ХОЧУ, ЧТОБ К ШТЫКУ ПРИРАВНЯЛИ ПЕРО…»
… Однако он ответным уважением проникаться не хотел.
Он продолжал изо дня в день сидеть в «нашем» закутке и истошно орать матом. Я уже знала, что зовут его Коля, что продает он шикарно и очень азартно и что, матерясь, он просто выпускает пар, потому что держать внутри такие эмоции нелегко. Я пыталась объяснить Коле, что люди вокруг тоже работают и тоже устают, что у них тоже эмоции и что мат – это вербальная агрессия, и не надо сливать эту агрессию на сидящих рядом. МЕНЯ НЕ СЛЫШАЛИ…
И тогда я решила сменить тактику. В один прекрасный день, после очередного матерного пассажа на весь зал, я снова поднялась со своего места и сказала:
- Коленька, а я тут стишок сочинила, тебе посвященный… Можно прочесть?
- Не надо! – хмуро ответил умный Коля.
- Ну почему же? – спросила я. – Тебе что, часто стихи посвящают?
И, невзирая на явное Колино неудовольствие, встала в третью балетную позицию, прихватила кончиками пальцев подол юбки, как детсадовка, выступающая на утреннике, и детским голосочком продекламировала:
«Скажи мне, Коля,
Х@ли и доколе
Во всю свою неистовую прыть
На весь колл-центр ты матом будешь крыть?»
И, не давая Коле опомниться, добавила:
- И вот еще одно, коротенькое:
«Как василек в пшеничном поле,
Хороший, добрый парень Коля:
Он, сидя, как арбуз на грядке,
Х@@ню г@ндонит для разрядки!!!»
… Больше Коля не садился со мной на одном поле…