Глава 7
Инга сидела по-турецки на матрасе - в мятом вчерашнем платье, растрепанная, но, как ни странно, нисколько не расстроенная, не сердитая, хотя опоздал он на несколько часов.
- Прости, задержал тебя, - с порога начал Адам. – Не получилось с утра приехать.
- Ничего, - просто ответила она, избавив его от необходимости сочинять оправдания. – Сегодня воскресенье, я никуда не спешу…
- Ты ела? Там вчера какие-то сухари оставались. Не густо. Я колбасы купил. И банку кофе. Будешь?
- Буду.
Она без лишних разговоров отправилась на кухню и включила электрочайник – чувствовалось, уже освоилась. Сполоснула единственную кружку и глянула на нее вопросительно.
- Ты пей, я подожду, - разрешил он.
- Окей, - не заставила она себя упрашивать.
- Ты давай тут завтракай… Или обедай. А я пока переоденусь.
Увидев, как он возвращается в шортах и футболке, заляпанных кляксами шпаклевки, Инга поинтересовалась:
- Грандиозные планы на сегодня?
- Обои надо поклеить.
- Так ты тут надолго?
- Думаю, да. До ночи провожусь.
- Крутые выходные.
Он рассмеялся: «Ну да», потом вспомнил сегодняшнее утро, задумался.
Инге стало неловко под его увлажнившимся взглядом – то ли на нее смотрел, то ли мимо. Пора и честь знать.
- Как думаешь, Альбина вернулась уже? – спросила она, больше чтобы выманить его из оцепенения.
- Наверное.
- Тогда я пойду, пожалуй.
- Хорошо, - он уже делал себе кофе в освободившейся кружке, вычеркивая ее из своей жизни. Скорее хотелось остаться одному, наедине с мыслями.
- Адам…
- Ну что? – он тут же подавил прорвавшуюся досаду, вспомнив, что вчера сбил ее, а сегодня промариновал лишних несколько часов, но когда она, смущаясь, попросила денег на дорогу, с облегчением вытащил из кошелька пару сотен.
- Хватит?
- Да-да. Я верну обязательно.
Он махнул рукой – мол, не надо.
Когда Инга ушла, он допил кофе, посмотрел на часы. Браться за такую масштабную работу, как поклейка обоев в одиночку, было уже поздно. Решил заняться плиткой в туалете, ту можно было класть небольшими порциями, на один замес раствора. Руки были заняты, но ничего не мешало ему мысленно переживать каждую минуту, проведенную сегодня с Тамарой. Он не мучил себя сожалениями. Он не прокручивал предполагаемые сценарии жизни, не думал о том, как могло все сложиться, не уедь тогда Тома с базы, не получи этих дурацких фотографий, прояви он чуть больше настойчивости... Он часто вспоминал ее раньше, как часть, в общем-то, вполне счастливой молодости. Но понимание, что колесо времени назад не раскрутишь, блокировало боль, оставляя в душе тупое ощущение потери, которое не мучает, скорее, капсулирует пустоту. И вот она приехала и – он видел это и знал – любит его. И теперь он мысленно разбивал ее на паззлы: подрагивающие губы… глаза в серебринках слез… пальцы, тонкие и бледные, безупречное колено, обнажившееся на секунду, когда ветер колыхнул легкий подол... Он снова чувствовал себя влюбленным и юным. Он хотел ее, но без острого страдания, без лихорадочного нетерпения, когда во что бы то ни стало необходимо получить желаемое прямо сейчас. Нет, это чувство можно было длить, взращивать, переживать в малейших оттенках, прислушиваться, как к музыке, впитывая каждую ноту…
Через пару часов позвонила Ева. Спрашивала, как обстоят дела с обоями, просила скинуть ей фото – мол, хочет посмотреть, как получается. Он усмехнулся: контролирует. Но терпеливо объяснил ситуацию и послал снимок плитки, чтобы не нервничала зря. Только выключив телефон, впервые подумал: «А ведь это Ева виновата…» Стало грустно, и впервые он почувствовал себя растерянным – ну, и что теперь делать? Отмахнулся – о Томе мечтать было гораздо приятнее. Но вот звонить или писать ей он тоже не пытался. Может быть, интуитивно понимал, что еще рано…
Он проработал до позднего вечера – возвращаться домой и разрушать то, что теперь жило в нем, не хотелось.
Когда на неожиданный стук (звонок он пока не подключил), Адам открыл дверь, то вызванная помехой в работе и фантазиях досада сменилась раздражением – на пороге стояла Инга. Он молча смотрел на девушку совсем не любезным взглядом, ожидая, что она скажет.
- Деньги тебе принесла… - она протянула две сотни. И закусила губу.
- Не стоило… - но купюры он взял, больше для того, чтобы Инга ушла поскорее. Но девочка не двигалась с места. Не захлопывать же дверь у нее перед носом.
- Можно я войду? – наконец робко попросила она.
- Зачем? – он нехорошо прищурился, начиная подозревать очередную ловушку от Евы. Может, съехала с катушек на почве Томиного возвращения, проверяет? Но более странную кандидатуру для этого, чем подружка Альбины, представить было сложно.
- Мне некуда идти, я …
- Послушай, это не мои проблемы, - быстро перебил он, всем своим видом давая понять, что не хочет слушать никаких объяснений. - Я знаю тебя всего несколько часов. У тебя ведь есть какие-то друзья, знакомые, родственники? Чего ты ко мне-то прицепилась?
- Есть… подружка в общежитии. Но сегодня воскресенье, она только завтра утром вернется, перед парами. Так ее соседки по комнате сказали. Они не согласились меня оставить, они вообще старшекурсницы… И вредные. Но с Катей я как-нибудь договорюсь. Всего одна ночь… Ты же все равно тут не живешь?
Справа послышалось шуршание за дверью - кто-то из соседей подслушивает, а может и подглядывает. Он отступил:
- Ладно, заходи.
- Сейчас.
Она подхватила объемную спортивную сумку и, не дожидаясь повторного приглашения, юркнула внутрь и захлопнула дверь.
- Это что еще?
- Вещи. Я забрала у Альбины и поехала в общагу, а там… - начала объяснять Инга.
- Все-все, я понял, - перебил он, чтобы еще раз не выслушивать историю о вредных соседках. – Ты паспорт забрала свой?
- Да, а что?
- Покажи.
Она послушно порылась в боковом кармане сумки и достала документ в легкомысленной обложке с котенком.
Адам скользнул взглядом по году рождения и, убедившись, что ей уже семнадцать, вернул.
- Проверяешь, не в розыске ли я? – попыталась Инга пошутить.
- Смотрю, сколько тебе лет.
- Зачем?
- Затем, что знал когда-то паренька, который сел якобы за совращение малолетней. Да ты такое лицо не делай, я тебя трогать точно не собираюсь, - он рассмеялся, когда заметил, как округлились ее глаза и рот.
- Я не такая, - наконец немного обиженно произнесла она.
- Да мне плевать. И учти, договариваемся сразу – только сегодня. Больше у меня оставаться нельзя. Я женат. Ты представляешь, что будет, если моя жена узнает, что ты тут обосновалась.
Она краснела и кивала. Наконец произнесла:
- Можно я в магазин схожу. Ты мне откроешь потом? А то я еще не ела ничего. Что-то так разволновалась, что забыла.
Он усмехнулся и протянул ей назад двести рублей.
- Нет, у меня свои есть, Альбина дала. Пятьсот рублей.
- Я смотрю, ты в жизни не теряешься.
- Это мои! От стипендии остались….
- Ладно, - он кивнул на дверь, - я запирать не буду, - и вернулся к работе.
Через полчаса до него донесся запах яичницы.
- Иди ужинать, - позвала Инга.
- Ого, а сковородка откуда?
- У меня была. И тарелка и кружка тоже, так что не придется из одной пить.
Она разложила яичницу с сыром и колбасой по тарелкам, нарезала хлеб, налила чай, параллельно болтая: все-таки рассказала еще раз о том, как в штыки приняли ее Катины соседки, заставив его засомневаться, что завтра их удастся уговорить. Коротко передала сцену у Альбины, уже успевшей упаковать вещи своей временной сожительницы, так что съехала от нее Инга без лишнего драматизма.
- У нас сессия через пару недель начнется. Тогда я в мамин дом уеду и буду приезжать только на экзамены. А на следующий год, может быть, общежитие дадут.
Он старался отмалчиваться, чтобы не увязнуть в диалоге. Но тут все-таки спросил:
- Родители где у тебя живут?
- Уже нигде, - быстро ответила она, - мама в январе умерла, а отца я и не знала никогда, у меня в свидетельстве о рождении прочерк.
- Бабушки, ну там… тетки? – неуклюже произнес он, не зная, какими еще словами отреагировать на ее коротенькую историю.
Инга отрицательно покачала головой.
- Да уж… плохо быть на свете одному.
- Ничего, я справлюсь. Я тут узнала, что пенсию по утере кормильца должна получать. Только нужно свидетельство о смерти матери, а отчим не отдает.
- Что значит – не отдает?
- Ну… - она почему-то покраснела до корней волос и заговорила уже тихо, через силу:
- Они с мамой только два года назад поженились. Отчим с хутора сюда нас привез. Относился хорошо. У меня мама красивая очень… была. А потом у нее тромб оторвался. Представляешь, все нормально было, вдруг с работы звонят – в больницу увезли. Дядя Слава сначала даже ехать не хотел, говорит – завтра. Всерьез не воспринял. А когда приехали... уже все, - она вздохнула и тут же заговорила дальше, пока он не вставил слова сочувствия: - Мы с дядей Славой ее похоронили. И месяца два жили нормально. Он меня жалел, ну так… - она невесело усмехнулась, - к себе постоянно прижимал. А потом… ну, в общем, я возмутилась и сказала, что не хочу, - Инга глянула украдкой на Адама, чтобы убедиться, понимает ли он, о чем речь, и нет ли нужды в лишних неприятных подробностях. Увидела – понял, и продолжила: - И тогда он предложил мне идти на все четыре стороны. Мол, или так или никак, ему женщина нужна, а пока я под ногами болтаюсь, кого он приведет… Представляешь? Квартира его, он, и правда, полное право имеет. Я там никто… А куда мне ехать? Я тут в универе кубанском учусь. Не бросать же. Попросилась в общежитие, но там уже все места заняты с начала года, да и первокурсникам не положено, особенно с краснодарской пропиской. Неделю я у Катьки кое-как прожила, комендант глаза закрывала на это, только соседки ее ворчали постоянно. Им Катьку-то подселили уже сверх нормы, она детдомовская, поэтому с первого курса в общаге имеет право жить. А так они старшекурсницы, могли бы на двоих комнату занимать. Вот одна из них, Маринка, меня с Альбиной познакомила, и та меня к себе взяла.
Инга подняла на него глаза, боясь найти в его ответном взгляде осуждение. Но он был, скорее, ошарашен.
- Я не такая! – опять повторила Инга, хотя он ничего не говорил.
- Да ладно, я спокойно к этому отношусь.
- Ты не понимаешь ничего?!
Он видел, что девушка готова расплакаться. И не нашел ничего лучше, как пробормотать:
- Мне домой пора, ты тут доедай и…
Он юркнул из кухни в комнату, быстро переоделся и, вместо прощания, сказал:
- Утром я приехать не смогу, так что сама дверь запрешь и ключ бросишь в почтовый ящик на первом этаже. Номер квартиры найдешь?
- Угу.