Часть 1-я:
Съездить в соседнее село, - это вам не поле перейти. Тем более, что никакого поля у нас нет и быть не может, ибо обрабатывать землю субарктический климат не позволяет. Были, правда, в советское время попытки выращивания овса на корм домашним животным, но торжеством человеческого гения над природой они так и не увенчались. В качестве осколков от былой мечты агрономов-энтузиастов по берегам Печоры виднеются высохшие пустые колоски того самого овса, давно одичавшего, пустившегося в свободное странствование по просторам продуваемой всеми ветрами тундры.
До соседней с Нарьян-Маром Тельвиски порядка 5 километров, и вроде бы рукой подать, но наземной дороги в летнее время нет. С пристани речного порта виднеется один из символов села – ушная раковина «Орбиты», направленная в чистый весенний небосвод. Не знаю, слышит ли это «ухо» в настоящее время, выполняет ли свою первостепенную функцию, или просто молчаливо стоит, превратившись в очередное напоминание о достижениях советской эпохи? Но локатор «Орбиты» видно хорошо, и пусть хитрый пилот норвежского истребителя, крутящегося у границы государств, не один раз подумает, гадая о назначении «всеслышащего уха» Тельвиски.
Катер плавно разрезает водную гладь, подобно теплому ножу, проходящему сквозь подтаявшее сливочное масло. Река нынче свободна от ветра, и дышит чистой водой, холодом и безмятежностью. После ледохода уровень воды поднялся, и держится довольно высоко. Где-то на самой глубине ходит краснокнижная нельма, ставшая столь редкой в наше время, выбирающая для своего обитания самые чистые водоёмы. И пока не исчезнет эта редкая рыба, у нас не исчезнет и надежда, что человек своим опрометчивым вмешательством испортил ещё не все уголки природы.
По селу плыло ранее утро, окрашенное чистым небом и блеском солнца на речной поверхности, обещающее перерасти в хороший теплый день. День, утро, ночь… В преддверие заполярного лета, времена суток превратились в единую линию, разграниченную лишь стрелками часов, а не интенсивностью солнечного света.
На улицах заборы из штакетника, а под ногами мелкий речной песок, нисколько не налипающий на обувь, не создающий и намека на то, что можно было бы назвать уличной грязью. Слушая пение птиц, движемся к сельскому храму, и попутно разглядываем поселение, отвоевавшее себе надел у суровой тундры. Этот «островок» Тельвиска держит довольно давно, еще с 16 века, и по сей день не собирается сдавать и пяди освоенной земли.
Аккуратные домики с разноцветными крышами напоминают разбросанные по песочнице детали детского конструктора. На пригорке, в окружении похудевших от зимнего режима лиственниц, виднеется бревенчатый храм. От воздействия климата его стены, как и положено, приобрели светло-серый цвет и стали почти сливаться с песком, покрывающим всё прибрежное пространство. Этот процесс постепенного «растворения», ассимиляции предметов в окружающем, наблюдаю уже не впервые. Наверное, что-то подобное происходит и с людьми, проникающимися культурой, местностью, народом, в котором живут. Можно не отдавать себе отчета, считать себя не подверженным влиянию, но пройдёт время, и ты не заметишь, как станешь говорить, чувствовать, мыслить согласно окружающей обстановке…
Часть 2-я:
С холма, где располагается небольшая, но высокая церквушка, можно рассмотреть почти всё село. Россыпь разноцветных крыш частных построек, новый дом культуры, рядом с которым, подбоченившись, спит крупное зеленое здание. По крестообразной форме и апсиде с восточной стороны угадывается церковная постройка, приспособленная под клуб ещё в советское время. Смиренно стоит старый храм в ожидании перемен, с амбарным замком на двери, усеченный наполовину, свидетельствующий о былом значении села. Именно Тельвиска, до основания Нарьян-Мара, выполняла функцию столицы Ненецкого национального округа.
За домами виднеется песчаный берег, и широкая полноводная курья с резво курсирующими по ней катерами. Объезжая неспешно толкающий баржу со строительной техникой буксир, блестят стальными бортами легкие лодочки, устремляясь к горизонту, издавая похожий на жужжание комара звук. У горизонта – антенны, столбы, крыши других деревень, до которых не так близко, как кажется. Там, наверное, у самого берега тоже стоят люди, смотрят на Тельвиску, на иные соседние поселения, примкнувшие к центральной водной артерии, и согреваются мыслью, что в Заполярье все мы - на расстоянии вытянутой руки друг от друга…
Возле церквушки территория довольно ухоженная. Знаменуя начало весны, у просыпающихся от зимней спячки деревьев раскрываются почки. Под ветвями березы и лиственницы, в поросли свежей травы - монумент в память о репрессированных жителях Тельвиски. За окружающим благолепием присматривают супруги преклонных лет, отдавшие время заботам о храме.
После службы сидим со старожилами за чашкой чая и размышляем об особенностях жизни на Крайнем Севере. На столе лежат крупные клубни вареной картошки, выращенной в субарктическом климате, грудка дикого гуся, припасённого с ближайшей охоты, и «заморские» деликатесы - огурцы с помидорами. Василий Федорович рассказывает, как вырос и сформировался в тундре, как посвятил весомую часть жизни оленеводству.
Народность Коми, из которой и происходят наши супруги, всегда имела прекрасные навыки ведения хозяйства на территории Заполярья. В условиях постоянного кочевания, чум должен собираться оперативно, в течение получаса. Из вещей положено иметь только самое необходимое: печь, маленький столик, матрас. Все остальное – пища, клей, лыжи, одежда и прочие принадлежности, будут добыты после переработки оленя. Жизнь в условиях тундры проста, чужда излишеств, наполнена трудом, в котором человек закаляется подобно металлу.
После ежедневных тяжелых трудов, не грех и подкрепить свои силы. Если заарканить нярталой важенку, можно взять немного молока. Оленье молоко довольно жирное, густое, и при добавлении пары чайных ложек в чай, получается максимально насыщенный вкус. Для выросших в тундре Коми, употреблять сырое мясо – это в порядке вещей. По словам Василия Федоровича, при таком рационе организм работает активнее, вырабатывая дополнительный объем тепла.
Солнечный весенний день в Тельвиске незаметно переходит в солнечный вечер. За ним ожидается солнечная ночь, утро… И всё сначала, по световому кругу. Выплачивая за период полярной ночи своего рода компенсацию, природа старается вернуть то, что было удержано ранее. Свет возвращается в полном объеме и даже с процентами, что в очередной раз доказывает: не бывает победы беспросветной тьмы. Тьма не существует, поскольку она есть лишь отсутствие света…