Мир проявлялся в откровениях – чем далее он простирался от Дирижёра, тем более загадок выставлял. То что-то невиданное падало на землю с неба, то грандиозные открытия заводили учёных в лабиринт, то и вовсе мистические истории происходили на Земле: пропадали целые экспедиции в её далёких уголках . И его, как музыкального мага, все эти события и загадки интересовали в полной мере.
Последнюю неделю Дирижёру по телепатическим каналам стали приходить неопознанные звуки, которые он не мог расшифровать. Редко, когда подобное случалось с ним. Это мог быть разум, бросавший ему вызов, но не исключено и явление природы, нераскрытое пока никем. Природа не менее разума неистощима в выдумках своих.
Как всегда, загадка зацепила Владислава и он более тщательно проанализировал её. Исследование проблемы привело его к неожиданному выводу: приходящие звуки являлись музыкой, но такой, какой он не слышал никогда. В них явно прослеживался ритм и глубинный смысл – и это мало походило на природный феномен. Однако, музыка эта вызывала зрительные образы сразу, без участия мозга, без воображения его. Образы её оказались просты и безыскусны – то горы, то пустыни, то озёра. Было понятно, они о чём-то говорят, что-то было заложено в них, и послано ему. Но от кого, и для чего? – не мог понять Дирижёр.
Углубляясь далее в эти звуки, Дирижёр выявлял более тонкие странности: музыка проигрывалась на инструментах, которых он не знал. Его компьютер не смог опознать ни один из этих инструментов. Очевидно таких вообще не было на Земле. Кроме того, эта странная музыка была фрагментарной. Мелодия не содержала в себе эпических полотен, даже песен, или зарисовок, если перевести её на творческий язык людей. Шли звуковые импульсы, длящиеся не более секунды, которые подобно пикселям на экране телевизора рисовали искомую картину.
Наконец, через неделю неведомый посланник пришёл к закономерному финалу: Дирижёра вызывали навстречу. Несколько раз к нему приходила одна и таже картина: безлюдная горная пустыня. Очевидно, пославший её, не желал присутствия свидетелей при встрече.
Ещё более странным для Дирижёра оказалось, что он не мог определить место этой встречи. Никак его телепатическое видение не могла нащупать изображённую чужой музыкой пустыню на Земле. Либо природа её звуков и ритмов слишком отличалась от земной, либо… пустыня это была не на Земле. Значения это, правда, большого не имело, Дирижёр обладал довольно отработанным мастерством и магическим потенциалом – наоборот, это ещё более стимулировало его интерес к очередному приключению. Владиславу предлагалась неведомая для него игра, как представителю сообщества людей. И он без колебаний принял этот вызов.
Телепортация удалась Дирижёру без проблем – он ориентировался на источник вызывавших его волн, и через мгновение перенёсся к месту встречи. Долина действительно оказалась высокогорной – воздух здесь был довольно разряжён, однако, вполне пригоден для дыхания по насыщению в нём кислорода – то, чего Владислав опасался более всего. В противном случае пришлось бы создавать защитную оболочку и перестраивать организм на бескислородное существование, а это был довольно не простой процесс.
Здешнее солнце стояло в зените, в чистом синем небе. Значит он находился в районе экватора.
В первую очередь Дирижёр попытался осуществить музыкальный контакт с источником, что было принципиальным для него. Однако, его музыкальное восприятие ничего не понимало. Время от времени он слышал какие-то шумы, ритмы, всплески, в совокупности это был хаос. Они не расшифровывались и не выстраивались в систему, облечённой хоть какой-то логикой. Владислав не понимал, что за объект, или существо пытается с ним выйти на контакт. Тогда он начал более внимательно рассматривать горный ландшафт вокруг себя. Очень красиво смотрелись белоснежные горные пики, взметнувшиеся в густо-синий небосвод. На фоне этой белизны Дирижёр и заметил наконец нечто спускающееся с небес. Объект плавно опустился в километре от него, и коснувшись земли, тут же направился к Дирижёру.
Игра началась, и отвечая на посыл, Дирижёр тоже направился к объекту, зондируя его визуально, и волнами мелодий. Поначалу, ничего необычного он не заметил. Это казался обыкновенный с виду камень. Размером он был с хороший валун в пол роста человека, но полз сам по себе неведомо отчего.
Однако, при приближении к Владиславу, от камня начали исходили искры и гудение. В этом гудении, чрезвычайно низкой тональности, Дирижёр расслышал как бы некое бормотание на непонятном языке. На телепатический запрос, камень ничего не отвечал. Не дойдя метров трёх до Дирижёра, он как бы выключился и замер. Камень явно ждал действий человека. Владислав подошёл и потрогал рукой его поверхность. Валун оказался тёплым, и слегка подрагивал при прикосновении руки. Очевидно, пришествие его было началом игры, и в этом Дирижёр не ошибся.
Едва Владислав дотронулся до камня, как справа и слева от него появилось два огонька – красный и зелёный. Каждый был величиной с вишню, и светились изнутри. Огоньки весело бросились гоняться друг за другом фрагментарными скачками. Так, играясь, они завершили оборот вокруг камня, и пошли на второй, по спирали приближаясь к нему, словно спутники к планете.. Было что-то завораживающее в их маленьких прыжках. Они захватили внимание Дирижёра, уводя его полностью в свою игру. Вдруг огоньки, как в стоп-кадре застыли под взглядам Владислава, и начали ещё одно представление, явно для него. Теперь огоньки пошли плавным ходом по окружности, одновременно испуская тонкие лучи. Пересекаясь, лучи образовывали треугольники. Затем лучи отделились от огоньков, и начали сами строить и описывать ещё более сложные фигуры: квадрат, пентаграмму, эллипс, круг.
Все эти танцующие и рисующие огоньки вместе с фигурами, образованными лучами, поглотились камнем, он как бы вдохнул их все в себя, а вместо них выдохнул оранжевое пятно метра три в диаметре, сразу упавшее на землю. Причём, пятно это было разделено по диаметру чёрной синусоидой. Сделав три оборота вокруг камня, пятно также со звуком вдоха, поглотилось камнем. И когда Дирижёр ступил на то место, где только что было пятно, чтобы осмотреть последствия контакта, его хорошо тряхнуло током. Однако, более ничего не изменилось вокруг. Ничего странного, или подозрительного не фиксировало ни одно из органов чувств Дирижёра, напряжённых до предела.
Кто-то образно пытался что-то объяснить Дирижёру, однако он пока не мог расшифровать языка представленных ему картин.
Неожиданно пришедший камень преобразился в прозрачный купол, светящийся изнутри. Что-то в этом куполе начало происходить. Прозрачность его позволяла видеть, как засуетились некие шарики, величиной с теннисный мячик. Движение их было похоже на преднамеренно хаотический полёт насекомых. Будто у каждого шарика была своя, заранее продуманная ломанная траектория. Шарики были красного цвета, и за каждым тянулся тёмный, будто инверсионный, след. Но вот купол растаял и исчез, а красные шарики превратились в облако белых звёздочек, который весело вереща, как птички, бросились наверх. Было хорошо видно, как в небесах они превратились в облачность, но не простую. В этой облачности оказались разрывы, причём строго в шахматном порядке.
И тогда из одного разрыва выпал светящийся «карандаш». Он был метров 5 длиной, и его падение шло с замедлением. Дойдя до поверхности, и мягко коснувшись её своим остриём, он остался в вертикальном состоянии, и пошёл прочь от Дирижёра, раскачиваясь, явно подражая походке человека. Отыграв своё, «карандаш» взмыл вверх, уйдя обратно в свой разрыв.
Затем из другого разрыва выпала звезда, и начала стремительно перемещаться из одной части неба в другую. Траектория её, всё более усложняясь, пошла с изломом: на полном ходу она перпендикулярно изменяла движение своё. Продемонстрировав все способности, которыми обладала, звезда опять ушла в разрыв.
Но на смену звезде пришли ещё более удивительные вещи. Из следующего разрыва в облаках высыпало целое облако звёзд. Опустившись на землю, звёзды преобразились в две человеческие фигуры – в танцующую пару. И не ясно было, то ли это реально люди, состоящие из звёзд, то ли очередная фантазия кого-то. Заиграла грустная, теперь уже земная музыка, и под неё танцующие рассказали историю двух связанных друг с другом тел. И Дирижёр увидел всю славу и бесславие человека, все взлёты и падения его, все муки и радости его – так в танце своём они обнажили друг друга, так тела их рассказали все тайны про себя.
Но вот пошл следующий танец, и эти звёздные люди превратились в зверей, и тоже звёздных, и стали охотится друг за другом, и убивать друг друга, и поедать друг друга, каждый раз возрождаясь в тех же звёздах. Но кончился танец – и кончились наваждения его. Вновь звёздным потоком унеслись эти танцующие люди в разрыв меж облаков.
Тут же из очередного разрыва вырвался мощный пучок света. Этот пучок вынес светящихся шар, и в нём появилось бородатое лицо. Лицо это было весёлым и живым. Потом появилось лицо другое – искажённое злобой. Оно увидело, Дирижёра, стоящего далеко внизу, и что-то стало кричать угрожающе ему – однако слова его были на непонятном языке. Потом оно сменилось лицом опять бородатым, но спокойным и с улыбкой. Лицо что-то сказало, теперь уже приветливо, и тут же исчезло, и вместо него появились иероглифы в столбцах. Затем нарисовался странный пейзаж из растений с упругими, колышущимися стволами, меж них ходили огромные рептилии с длинными шеями и маленькими головами. Рептилии, по видимому динозавры, были осёдланы людьми. Всё это было живым, похоже у всадников был бег наперегонки. Картина погасла внезапно, как и началась, и светящийся шар ушёл опять в разрыв..
Но представление продолжалось – и из следующего разрыва выплыл излучающий свет крест, за ним знак Х, и наконец ладонь человека, открытая к Дирижёру. Продемонстрировав всё это, таинственные знаки удалились в свой разрыв.
Дирижёр накапливал информацию, но по-прежнему не мог в ней найти логическую нить. Каждый раз являлось что-то из ряда выходящее. Из следующего разрыва ударил вниз на землю яркий луч. Этот луч начал печатать картину на земле. Причём, картинки эти были определённого свойства. Сначала на поверхности появилась точка, потом прямая, вслед две параллельные прямые, затем звезда пятиугольная, шестиугольная и далее, со всё большим количеством углов. Фигуры как бы стирались всё тем же лучом и вслед им рисовались новые. Всё закончилось идеальным кругом. Но геометрические метаморфозы не останавливались на этом. Вокруг круга появилось созвездие кругов поменьше. В большом круге луч нарисовал орнамент в виде замкнутой ДНК. Затем, сменяя друг друга в несколько секунд, появилась спираль, вслед ей раковина, и наконец какой-то неведомый Владиславу орнамент.
Дирижёр стоял и смотрел на чудеса, явившиеся с ним говорить. Он хотел продолжения и боялся вспугнуть игру неведомого контактёра. Но кто это мог быть? Чей разум пытался ему что-то объяснить?
И вдруг, рисующий загадочные символы луч, упал на самого Дирижёра. И тотчас внешний мир вокруг него исчез. И то ли сам он утратил материальность, то ли Мир стал внереальность, в которую он попал. Всё то, что он видел извне, теперь происходило с ним самим. Дирижёр начал с Точки. В ритмах музыки, неведомой ему, он воплотился в неё, в бесконечную малость и увидел, как выглядит мир с позиций этой Точки. Затем он стал прямой, и познал бесконечность и конечность в разных измерениях, и вместе с тем абсолютную прямолинейность и искривлённость, также следующую из неё. Он всё более усложнялся – геометрически, орнаментально, философски – всё более сложные фигуры и символы, и их потаённый смысл узнавал. Ему подумалось: «Всё это похоже на вселенские цветы, где нет предела исчисленьям».
Как неотъемлемая часть Вселенной, как сам творящий Музыку, он тоже был математическим творцом – вот в чём было единство его с неизвестным контактёром. Звуки его музыки преобразовывались тут же в слова от человека. Слова, оставленные им, сразу же уходили от него. Они жили своей жизнью, однако помнили о прародителе своём. От некоторых из них уже пришли свои математические вести, они несли ему тайны из глубин непостижимых.
В контакте с иным разумом, всё дальше Дирижёр уходил от человека земного и становился вселенским существом. Он познавал абсолютные истины, неоспоримые нигде. Возможно, тело его забылось, возможно его уже не было нигде. А мысли его обрели абсолютную свободу от тела своего. Он вышел к Всеистине – и тогда Свет для него померк и наступила Тьма. Ибо весь Мир захватила эта Тьма.
Музыка Дирижёра соприкоснулась с Музыкой Вселенной – и они, ничего не спрашивая, только слушали друг друга
И вслед за этим раздался плач ребёнка. И этот плач, словно воздействовал на Неведомого Контактёра. И тот взорвал Тьму Мира – вновь появился светлый небосвод. А Дирижёр вновь объявился в своём теле. И все слова его вернулись из Вселенной. Они это сделали играючи, легко.
Кто-то коснулся его, словно пробудив – и Владислав обнаружил себя на дорожке, возле дома своего. Последние ритмы сошли с небес и он увидал, как Вселенная безумствует, гримасничает и творит. А к нему со смехом бегут его жена и дети.