ДЕЛО - В ШЛЯПЕ
В пору моей работы в газете «Пограничник Забайкалья» на Читинском телевидении шла юношеская программа «Звезда и красный галстук рядом» патриотическо-воспитательного содержания. И с первых же моих командировок на границу и «пачек» привозимых в редакцию снимков, часть из них, пройдя через военного цензора — заместителя редактора, подполковника Бортовова и с его штемпелем «Опубликование в открытой печати разрешаю» уходила на ТV. Их почти ежемесячно показывали сериями как иллюстрации жизни границы, я был единственным в Забайкалье «легитимным» пограничным фоторепортером и нештатным корреспондентом программы, и за снимки мне даже платили гонорары.
В одном из выпусков пригласили участвовать и рассказать о службе на границе нашего редактора, подполковника Илью Михайловича Сигалова, и меня — прокомментировать свои фотоработы. В тот день после записи программы мы пешком возвращались со студии. Я шел вежливо сзади, а впереди — мой Илья Михайлович с заместистителем председателя Читинского областного телерадиокомитета (забыл, как звать-величать, остался только образ «солидного» имярека).
Разговор у них шел в известных рамках «ритуальной вежливости» людей, познакомившихся только что — о себе и своих у всякого делах с пятого на десятое. Новый знакомый наш, как по разговору заметно было, отчего-то будто «витал над Москвой» и что-то всё будто — о Москве, и Илья Михайлович мой, исключительно воспитанный еврейчик (по имени Йолга, между прочим), логично «подхватил» эту столичную тему. Зампред, и это почувствовалось сразу, с готовностью на ней «задержался», и вскоре причина такой «готовности» показала хоть и любопытные, но - вполне банальные ностальгические корни.
Оказывается, как оно вышло по рассказу, зампред Читинского областного телерадиокомитета был не «простой советский человек», а «опальный партийный деятель» и в должности своей здесь, в Забайкалье, по примеру бывших декабристов вполне натурально и реально... отбывал ссылку! Но не за ПОступок, каковые народная молва потом относит к героическим и каковым можно бы гордиться, а за ПРОступок, да такой, о котором... стыдно рассказать даже коллегам в «корпоративной курилке». Ссылка его, собственно, была бессрочной, то есть, в отличие от декабристов, он мог прекратить ее в любое время и вернуться в столицу, да был уж немолод и осел в Чите «опальным дедом» столичных внуков.
В ссылке он здесь лет уж десять, и «опалил» его случай и впрямь смешной. Оказывается, в «звездно-столичную» пору занимал он пост заместителя редактора газеты - не много не мало! - «Известия». В тот злополучный для него вечер дежурил он по очередному номеру. И случилось, как вышло потом, - на горе ему — в этот день прибыть во «Внуково» очередной и, конечно, «важной» зарубежной правительственной делегации, которую первые лица ЦК КПСС традиционно встречали «у трапа». И традиционно у этого же трапа на длинной ковровой дорожке устанавливались для традиционного, то есть - «дежурного», официального снимка для советских СМИ.
Так было и на этот раз, и фотокорреспондент «Известий», аккредитованный в числе других, сделал вполне удачный снимок гостей и встречавших их «хозяев», замерших в двух шеренгах, когда все одинаково стоят и одинаково-постно глядят в объектив. Но в тот день, в минуты посадки самолета и фотографирования, над «Внуково» случился... дождик, все торопились, и когда фотограф принес еще мокрый снимок (все - бегом!), чтобы срочно ставить на первую полосу, бдительный дежурный редактор (а дежурный — это «свежая голова») увидел!...
Он увидел!..
Вы не поверите!...
Шел дождь, гости и встречавшие перед съемкой... шляп снимать не стали, как это нужно бы «по протоколу», а Первый Секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев — снял! Потому что - «по протоколу». И вот все - в шляпах, а наш дорогой Никита Сергеевич — без! И не гляди, что лысый и что — дождь, который лысину мочит. Потому что - «протокол»! А еще эта лысина его на большой круглой голове его на фоне темных мокрых плащей и шляп и темно-серого неба над «Внуково» очень уж прямо-таки сияет и бьёт в глаза своей «лысостью». А номер — стоит! нужно — срочно! - и редактор принимает «компромиссное» решение: велит фотографу найти в архиве официальных снимков Никиту Сергеевича в шляпе и впечатать его голову в шляпе на место головы без шляпы (это возможно маскированием). Так и сделали.
На следующее утро сам секретарь ЦК КПСС Устинов, «серый кардинал» по идеологии, звонит главному редактору «Известий» и спрашивает:
-У нас что — Первый Секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев клоун что ли?
-Ну, что-о вы, что-о вы?! - непонимающе реагирует главный редактор.
-Возьмите собственную сегодняшнюю газету и взгляните на первую полосу. Внимательно, - советует Устинов и кладет трубку.
Ничего не понимающий главный редактор берет из стопки принесенных секретаршей утренних газет свои «Известия», разворачивает первую полосу, глядит на крупный горизонтальный, в ширину едва не на треть полосы, официальный снимок встречи из «Внуково» и видит: вот гости, вот наши и все почему-то в шляпах, хотя обычно снимаются без шляп. Вот наш Никита Сергеевич, стоит и глядит, как остальные. И тоже — в шляпе. А в правой опущенной руке у него... вторая?!. Одна — на голове, вторая — в руке?!
Главный редактор хватает из стопки «Правду». На первой — такой же снимок и на нем - все шляпах, а Никита Сергеевич — без и держит ее в руке, что естественно. И в «Комсомолке», и в «Труде», и в «Советской России», в «Сельской жизни» - во всех газетах сегодня на первых полосах этот снимок, и везде у Никиты Сергеевича одна шляпа — в руке. А в «Известиях» - две! Одна — на голове, вторая — в руке!
Далее всезнающая история, густо покраснев от тирады, произнесенной главным редактором по поводу этого «набора шляп», приглашает заместителя редактора — дежурного по номеру и фотокора и «поставленным» от бешенства голосом главного редактора спрашивает:
-Кто сделал вот это?
...Через минуту главный редактор растер фотокора в пыль, распахнул окно своего кабинета и развеял над столицей прах его. А еще через минуту партия «доверила» уже бывшему заместителю редактора «Известий» должность тоже заместителя, но — председателя комитета по телевидению и радиовещанию, но — в Чите. И, как говаривали тогда, «спасибо партии родной» уже за то, что не у оленеводов на Чукотке.