- Интересно, а Хэллы о чём-нибудь думали, пока болели? И если думали, то о чём? – уставившись в одну точку, болтая ногами, произнесла Аня.
- Не, вряд ли, они же кроме своего «Ээээ» больше ничего не говорили, а люди думают словами. А если и думали, то тоже «Ээээ» - ответил Егор.
- Зря ты так. Вон, Тоха ведь так и не потерял разумность, только речь пропала. И Галю не тронул, да и на остальных не бросался – парировала Аня.
- А остальные? Что-то про других ничего такого не писали – не сдавался Егор.
- Тебе лишь бы спорить – сказала Аня, нахмурившись, глядя на брата.
- А ты не спорь. У деда спроси, он расскажет – предложил Данил.
Дети, не теряя времени на споры устремились к главному источнику достоверной информации, по совместительству их деду.
- Деда, а Хэллы были способны думать? – без предисловий задала свой вопрос внучка.
- Ну как тебе сказать, милая. И да, и нет. Кто полностью сохранял рассудок, конечно же, думали как раньше. Другим повезло меньше - ответил Захар Кириллович, продолжая что-то писать. – Я сейчас закончу и будет вам новая история. Тему вы уже задали – подняв глаза от бумаг, сказал дед.
Примерно через два с половиной часа, все вновь собрались в комнате.
- Когда речь вернулась к Антону, он рассказал, каково это было, быть Хэллом – начал дед новую историю.
- После укуса, я сам пришёл в изолятор и меня закрыли.
Стал внимательно следить за своим состоянием, понимая, что меняюсь. Очень хотел помочь, рассказать, но уже не мог. Речь пропала, словно никогда и не умел говорить.
«Странно! Ничего не болит. Даже место укуса» - думал я, сидя в одиночестве.
«В голове туман. Мысли спутаны. Есть что-то ещё. Оно ведёт» - проговаривал я мысленно, словно боясь забыть речь.
«Очень хочется сладкого!»
«Нюх стал тоньше» - отметил я.
«Чувствую сладость духов. Это её духи» - мысли перетекают в голове, словно тягучее варево.
Дверь открылась, зашла Галя, подбежала к двери-решётке. Вся в слезах, плачет. Стекла вниз, держась за прутья. Я слышу всё, что она мне говорит. Я понимаю, что понимаю её.
«Нужно сказать. Всё будет хорошо» - думаю я.
Открываю рот и вместо слов произношу: «Ээээ. Ээээ.Ээээ».
Она плачет сильнее. Мне больно. Хочется утешить, обнять.
Я протягиваю к ней руку. Вспоминаю: «Нельзя трогать». Отдёргиваю руку назад.
«Галчонок, милая. Всё хорошо. Всё пройдёт. Не плачь родная» - думаю я и чувствую, как слёзы текут по щекам.
Она смотрит в мои глаза и шепчет: «Я люблю тебя! Слышишь. Люблю. Помнишь. «Я твой, ты моя навсегда». Это ты мне говорил, на утёсе. Помнишь».
«Помню. Я всё помню» - думаю я, а у самого сердце сжимается.
Слышу быстрые шаги, понимаю, что это Андрей.
«Спасать бежит» - пронеслась мысль.
Андрей остановился и стал наблюдать. Галя его будто и не услышала.
Всё шепчет мне: «Люблю тебя, родной мой. Ну как же так. Что ж ты так не внимателен был. Зачем я тебя отпустила. Ведь чувствовала не доброе. Зачем. Эх, зачем». И скукожилась вся, будто ещё меньше стала.
- Прости меня моя любовь - говорю я, и снова выходит: «Ээээ, ээээ». Рукой воздух глажу над её головой, а самому прижать её хочется к груди, утешить.
Андрей подошёл к нам. Смотрит мне в глаза. Я стал руками махать и снова это «Ээээ».
«Уходи. Забери её. Уходи» - думаю и отползаю в угол.
Они ушли. Теперь остался только аромат её духов смешанный с кожей.
«Хочу есть. Сладкого бы сейчас» - проносятся мысли.
«Туман крепнет. Ум тормозит. Впадаю в ступор» - отмечаю изменения.
«Сладкое – еда. Важно добыть» - больше не осталось других мыслей.
Сейчас способен на всё, лишь бы получить пищу. Начинаю мерить комнату шагами.
«Раз. Два. Три. Четыре. Пять» - вдоль одной стены.
« Раз. Два. Три. Четыре» - вдоль другой стены.
«Площадь? Двадцать! Могу. Знаю как» - радуюсь, чувствую, как улыбка расползается на лице.
Чувствую жажду.
«Пить, хочу пить. Нужна вода. Дайте воды» - кричу я, хотя в слух это всё то же: «Ээээ. Ээээ».
Слушаю. В ответ тишина. Язык прилип к нёбу. Будто изнутри тебя выпивают. Отключаюсь.
Нос наполняется, сладковатым ароматом. Прихожу в себя. Лежу на полу, в позе эмбриона.
«Воды. Еды» - думаю только об этом, кажется, остаются только примитивные желания.
Возле двери стоит ведро с водой и металлическая кружка, и тарелка с картошкой в мундирах.
Подползаю, нет сил, чтобы встать. И жадно пью прямо из ведра. Чувствую, как тело насыщается влагой.
«Хорошо, как хорошо» - пульсирует мысль. Голова просветлела и полегчала.
Беру картофелину, пальцы будто заскорузли, почистить от кожицы не выходит. Откусываю прямо так. Рот наполняется слюной.
Ощущаю, как сложные углеводы распадаются и всасываются.
«Оооо, как здорово! Как это вкусно!», от удовольствия подрагивают пальцы и закатываются глаза.
Понимаю, что со стороны смотрюсь, как нарик, но мне всё равно. Мозг вбросил такое количество эндорфинов: «Мне прям отлично!»
«Важно рассказать. Как? Меня не понять. Писать? Пальцы не мои. Что делать? Пробовать, пытаться. Как сначала» - всю ночь думал.
Почувствовал сначала запах, а уже потом услышал шаги. Шла моя супруга. Сегодня от неё пахло мёдом и ванилью.
«Боги, дайте сил! Ум будь ясен» - шептал я про себя.
Подошла, присела, улыбнулась. А я вижу, не спала.
«Пришла к монстру. Не боится. Даже такого любит. И верит» - думаю я, глядя ей в глаза, и улыбаюсь.
Протянула пачку шоколадных вафель, мои любимые. Положила карандаш и альбом.
- Это тебе, чтобы писать, понимаешь? – спрашивает.
А я не могу ни о чём думать, её запах и аромат шоколада, будто сводят с ума. Рука помимо воли тянется к хрустящим плиточкам. Я начинаю дрожать, жадно ем.
Всё, меня здесь нет. Взгляд в одну точку. Глаза будто стеклянные. Ни на что не реагирую, в течении часа.
Постепенно отпускает. Чувствую жажду, тело просит пить. Жадно пью.
Поднимаю глаза на Галчонка, она внимательно наблюдает за мной и что-то пишет, поглядывая на часы.
Пытаюсь взять карандаш, от усердия весь взмок. «Ура! Держу» - внутренне ликую.
Пытаюсь писать, не выходит. Злюсь. Кричу: «Ээээ. Ээээ».
Жена, внимательно смотрит и пишет.
- Ты пробуй, очень тебя прошу. Не бросай. Ты мне нужен, слышишь. Я знаю, ты сможешь. Я помогу. Обещаю – говорит она.
- Ээээ. Ээээ. Э – мычу в ответ и улыбаюсь.
Принесла обед: борщ , хлеб и чеснок. Чувствую сладость, но и горечь. Внутри противоречие.
«И хочется, и колется». Решаюсь. Ем и морщусь.
«Ну и гадость. Зато полезно!» - рождается мысль. Съедаю через силу весь чеснок. Внутри всё горит, словно огнём. Прошибло потом, мокрый с ног до головы.
Мечусь по комнате. Галя пишет. Пью воду, много воды. Начинает отступать дурнота, появляется ощущение себя прежнего.
«Это тяжело. Но! Если это способ? Я только за!» - думаю я.
Устал. Заснул. Слышал, как уходит супруга.
«Важно писать. Горечь – лекарство. Я вернусь. Обниму. Скажу – Люблю тебя. Повторю: Моя навсегда» - подумал я, проваливаясь в небытие.
- Это был один из дней его жизни в новом обличии, а их было не мало, прежде чем излечиться. Сладкое Антон с тех пор не ест – закончил дед. – Всем спать. Добрых снов.
#ваша_Я