3. Честь имею
Чёрный джип резво бежал по шоссе. Следователь ФСБ Пущенко сидел рядом с водителем, задумчиво грызя зубочистку. Время от времени он поглядывал в боковое зеркало. Микроавтобус-автозак неотступно следовал за ними, выдерживая необходимую дистанцию.
- Куда мы его везём, Николай Анатольевич? – спросил водитель.
- Не твоё дело, - грубо ответил Пущенко, не поворачивая головы. – Куда надо, туда и везём. Твоя забота – баранку крутить да на педали жать.
Водитель промолчал, хотя, наверное, обиделся. Но майору было плевать на это. Чувства подчинённых его мало интересовали. Он продолжал поглядывать то на бегущий следом микроавтобус, то на разбросанные по правую сторону трассы крохотные лесочки. Наконец он увидел то, что, по его мнению, было вполне подходящим местом.
- Поворачивай на грунтовку, - распорядился он.
Водитель свернул с трассы и повёл джип по грунтовой дороге. Микроавтобус последовал за ними. Проложенная по полю дорога обогнула лесок, скрыв машины от проезжающего по шоссе транспорта. Пущенко дал команду остановиться. Когда джип стал на месте, он вышел из салона. Из подъехавшего микроавтобуса на свет божий выбрались водитель и два вооружённых бойца.
- Выводите! – приказал майор. – Без наручников.
Парни прошли к задней двери микроавтобуса. Один стал с автоматом наизготовку. Другой отпер дверь передвижной камеры, освободил руку арестанта, пристёгнутую наручниками к специальной скобе, и грубо крикнул:
- Выходи!
Половцев вышел из машины, щурясь от яркого дневного света. Пущенко подошёл к нему.
- Ну вот мы и приехали, полковник. Здесь только свои. Посторонних нет. Можем позволить себе маленькие шалости. Что скажешь?
Половцев молчал, глядя на майора, казалось, совершенно равнодушным взглядом.
- Слушай, к чему эти понты? – продолжал майор. – Не надоело играть в героя? Не скрою: держался ты молодцом. Но сейчас для тебя всё закончится. Какой смысл что-то из себя изображать?
Судя по выражению лица, речь не произвела на арестованного ни малейшего впечатления.
- Заканчивай, - сказал он равнодушным голосом.
- Молодец! Ей-богу, молодец! – проговорил майор с театральным восхищением. – Уважаю! Жалко лишать общество таких людей. Поэтому хочу дать тебе шанс остаться в живых. Видишь лесок? До него метров пятьдесят. У тебя в наличии будет пятнадцать секунд. Потом мои парни начнут стрелять. Успеешь за это время скрыться – будешь жить. Не успеешь – значит, не судьба.
Половцев сделал несколько шагов в сторону лесочка и повернулся.
- Достаточно? – спросил он.
- Ну что за самодеятельность, Михаил Иванович? – Пущенко засмеялся. – Экий ты человек! Всё норовишь повернуть по-своему. Ладно, верю: смерти ты не боишься. Но ведь жить-то хочешь. Наверняка хочешь! Почему бы не попытаться сохранить свою жизнь? Ведь есть же для кого жить!
Лицо арестованного оставалось безразличным. Майор начал терять терпение.
- Хорошо, я готов изменить условия. Стрелять никто не будет. От тебя требуется просто пробежаться до лесочка. Хоть рысцой, хоть трусцой, - он сделал паузу и продолжил с убеждающей интонацией: – Обещаю: никаких съёмок. Никто из посторонних не увидит твоего позора. Мне просто нужно, чтобы ты побежал. Такой вариант тебя устроит?
- Нет.
- Однако упёртый ты, - Пущенко уже не скрывал своей злости. – Я даже знаю, чем ты аргументируешь свой отказ: дескать, ты не заяц, чтобы бегать, и так далее. А может, тебе просто некуда бежать? Так я подскажу. В посёлке Рассвет на улице Строителей живёт твоя тётя Александра Егоровна. Она охотно приютит племянника.
Однако и эта козырная фраза не произвела ожидаемого эффекта. Если она и зацепила Половцева, внешне это никак не проявилось. Майор уже завёлся всерьёз. Грубо, едва не срываясь на крик, прорычал:
- Слушай, может, ты и не человек вовсе? Киборг или терминатор? Ну, не дурак же ты, в конце концов. Должен понимать, что все условности придуманы для недоумков. Во имя чего и кого ты готов пожертвовать собой? Да оглянись вокруг – одни прохвосты, приспособленцы, предатели. Таких как ты – единицы. Твои соратники по борьбе уже сваливают вину друг на друга и, естественно, на тебя. Сегодня мы освободили Кипреева. Думаешь, за красивые глазки? Нет, освободили мы его за писательский талант – очень грамотно и красочно он изложил, как ты завербовал его.
Губы полковника дрогнули в презрительной усмешке. Глядя в глаза Пущенко, он сказал всё тем же спокойным, ровным голосом:
- Между нами, майор, есть одно существенное различие: я могу, не кривя душой, сказать: «Честь имею!», а ты – нет.
Пущенко выплюнул зубочистку. Внутри у него клокотало. Пристрелить бы прямо здесь этого чистоплюя. Но нет, это было бы слишком легко, слишком просто. Надо придумать что-нибудь поинтересней.
- В машину его! – скомандовал он.
Бойцы схватили арестанта, затолкали в передвижную камеру, пристегнули наручниками к скобе. Захлопнули дверцу. Затем все вернулись на свои места. Когда джип тронулся, Пущенко спросил водителя:
- Ну а ты что думаешь обо всём этом?
Тот уклонился от прямого ответа.
- Ничего не думаю. Дело не моё и меня не касается.
- Правильно мыслишь! – похвалил майор. – Не перевелись ещё на Руси умные люди. А то я уже начал сомневаться.
- Куда мы едем? – спросил водитель. – В смысле, куда мне поворачивать на трассе?
Пущенко сунул в рот очередную зубочистку.
- Возвращаемся.
Он уже понемногу успокоился. Но вместе со спокойствием в его душе росла злость на Половцева. Ведь сегодня арестованный показал своё полное моральное превосходство над следователем в присутствии его подчинённых. По сути – унизил его. Требовалась компенсация за моральный ущерб.
«Ну, погоди! – мстительно думал майор. – Я накажу тебя. Крепко накажу. Пожалеешь, что родился».