- Та-а-а-к... Лауреат нескольких конкурсов, больше двадцати выставок. Журналы, агенства, зарубежная клиентура... Денис Игоревич, я знаю не больше Вас. Мы получаем заказы через посредника. Где посредник берёт заказы, нас не интересует.
- Ладно... Я достал коробку с диском. - Это запись работы устройств, установленных у разных людей.
Дизайнер просмотрел диск.
- Единственно, что я могу Вам сказать, - Дизайнер вернул мне диск, - изделиям необходимо не менее месяца дозревать в непосредственном контакте с заказчиком. Никто в это время не имеет права подходить к изделию ближе, чем на три метра. В этом случае гарантируются стабильная работа изделия. То, что Вы мне продемонстрировали, Денис Игоревич, это весьма интересный опыт. Позвоните мне после Нового Года.
Дизайнер поднялся с кресла, протянул руку.
- До свидания, очень интересная информация.
- До свидания, Руслан Иванович.
Я повернулся к выходу.
- Минуточку, Денис Игоревич.
Я остановился вы открытой двери, повернулся. не выпуская дверную ручку из руки.
Дизайнер стоял за столом, крутил авторучку в руке, смотрел спокойно, прямо.
- Вы встречались с Ним?
- Видел во время вебтрансляции.
- Задайте вопросы Ему. Он знает больше.
- До свидания.
- До свидания.
Неужели такая баба, как Ирина, с двумя институтами, финалистка чемпионатов, не смогла распутать этот жиденький клубок? Игра какая-то... А риткин шеф... Беседовал со мной на тему, о которой я не имею не малейшего представления. Старшеклассники, блин. А дизайнер... Не общается с клиентами...
Ритка ждала меня у "Черкизовской". Я сел в риткин автомобиль.
- Ты откуда?
- Собирал материал для статьи. Нашёл мужика, который "сбросил" люстры.
- Лифчик расстегни? Ритка развернула плечи.
Засунул руки под риткину шубу, сквозь кофту, тёплыми пальцами мануалил застёжку, целовал риткины губы, щёки, нос, глаза. Ритка отвечала, втягивая меня сквозь закрытые веки.
- Ден, у меня всего час. Через два надо быть на объекте.
Приручил застёжку, лифчик обмяк, защекотался. Ритка приподняла сиськи, чесала сквозь кофту.
Мы въехали в параллельный мир, в самодостаточный мир, безразличный к нам, ко всем, ко всему, что находилось снаружи и внутри кирпичных и бетонных стен. Мир, одинаково воспринимающий своё появление и своё исчезновение, мир, безпощадный ко всему, что живёт по иным законам и ко всему, что живёт по его правилам.
Мы въехали в промзону.
Навстречу выбежали дворняги. Две перешли дорогу, три прорысили навстречу, пробежали под бортом автомобиля, не обращая на нас внимания.
Осторожно подобрались к цеху, остановились напротив ворот, перед тенью цеха, с правого борта разбитый бетонный забор.
Над промзоной в светло-синем небе пролетали вороны, барахтались голуби, галдели воробьи.
Ритка пригнулась к руля, осмотрелась.
Впереди раздетая четырёхэтажная стена из красного кирпича с залитыми ржавчиной, избитыми окнами, переломанный в нескольких местах позвоночник пожарной лестницы, провиснувшая, проломленная, ржавая крыша. Справа, за изувеченным бетонным забором, искромсанная, проломленная в четырёх местах глухая стена красного кирпича с мощными, невысокими кирпичными трубами, лестничные пролёты в проломах на фоне светило-синего неба, нитки арматуры и куски штукатурки, висящие на проводах. Слева цех с приоткрытыми изломанными воротами, с выбитыми и расколотыми стёклами в больших окнах, с целой крышей, с холодными, промасленными зародышами внутри.
Липы с остатками льда на ветвях стоят стеной за цехом. Над липами и над промзоной Солнце.
- Я в машине разденусь.
Ритка раздевалась. Фотоаппарат перешёптывался с риткиной одеждой. Из груди рвалось то ли сердце, то ли воздух рвался из лёгких сквозь рёбра. Хотелось обнять, зацеловать, затискать всё риткино беременное существо. Ритка собрала волосы на затылке в клубок, заколола шпильками со стеклярусом, запахнула шубу, уткнула подбородок в воротник, смотрела внимательно. Люблю тебя, прошевелил губами. Ритка смотрела, повернув голову, рассыпала овечек с барашками.
- Первые кадры. Выход из машины. Я вышел из автомобиля, прошёл со стороны капота, на ходу собирал штатив.
На заднем плане, в светло-синем небе провалы красно-кирпичного цвета за тощими, повалившимися на землю, то ли в стороны бетонными плитами забора.
Ритка оттолкнула дверцу, устроила ногу в туфле между замёрзшими глиняными комлями, вытянула спину. Шуба распахнулась, познакомила промзоновский воздух с риткиным жизнерадостным, пузатым телом. Ритка неудобно, криво поставила под кромку двери правую ногу в туфле. Замерла. Ноги упрямые, расставлены, правая стоит неудобно, распахнутая шуба спряталась за риткин живот, над крышей автомобиля, на фоне разбитого завода и светло-синего неба, смеющиеся риткины глаза.
- Ох... Ритка навалилась спиной на автомобиль, обняла живот, не отворачивалась от объектива.
- Ох... Ха-ха-ха! Ритка бухнулась на сидение. - О-о-ох... Ритка положила голову на спинку сидения.
Я держал риткины руки в своих ладонях, смотрел снизу, с корточек.
- Что случилось!?
- Ха-ха-ха! Дочка радуется. Ритка осыпала меня танцующими овечками и скачущими барашками.
В цеху мы работали по пять минут. Я снял куртку, грел риткину шубу. После нескольких кадров растирал риткины руки, спину, ноги. Ритка надевала шубу, выпивала горячий, сладкий шоколад с молоком. И следующие пять минут. Риткина кожа покрылась красными пятнами и полосами, мурашками.
Мы стояли у приоткрытой двери цеха. Ритка пила какао, смотрела внутрь своего беременного существа, молчала, дрожала всем телом.
- Последние кадры. Выход из цеха. Я подняло штатив в с фотоаппаратом, вышел из цеха на улицу.
Ритка протянула сквозь щель приоткрытых ворот кружку, шубу, смотрела, не видела ничего вокруг.
Ритка толкнула рукой половину ворот. Половина ворот покачалась. Ритка навалилась всем телом, надавила, помогала двумя бухующими сердцами, грела крашенное железо сиськами, прислушивалась перекошенным животом. Половина ворот хрипела ржавыми петлями, сопротивлялась. Ритка протянула из цеха левую ногу, замерла у порога, отбрасывая от себя, от живота цеховой воздух, цеховое эхо. Смотрела в объектив утопленными в своём существе, бездонными оленьими глазами. половина ворот выпрямилась, встала в боевую стойку. Ноги расставлены, спина прямая, подбородок вверх, руки сжаты в кулаки, висят вдоль тела, глаза остались внутри, в животе, рядом с радующейся дочкой.
- Всё! Я снял шубу, помог Ритке найти руками рукава, обнял, прижал к себе.
Ритка повисла на моих руках, уронила голову на плечо.
- Ден, мы с тобой одни остались? Всех поубивали?
Я оглянулся. У угла цеха стояла две дворняги, наблюдали за нами.
- Нет никого.
- Ден, я хочу жить... Ритка дрожала, стучала зубами, целовала меня в шею. - Я хочу жить...
Я целовал Ритку в угол глаза, в бровь, в висок, в ухо.
Из-за угла цеха выбежала третья дворняга, замерла рядом с первыми.
- Ехать надо. Ритка отстранилась. - Ты иди, я сейчас.
Я, в руках штатив с фотоаппаратом, сумка, пошёл к автомобилю.
Ритка, отражённая в краске и стёклах борта автомобиля, проковыляла к цеху, присела под стеной.
В машине я растёр Ритке ледяные, затёкшие ступни, покрытые мурашками ноги, надел на Ритку все найденные в её сумке тёплые вещи. Ритка молчала. Овечки и барашки её беременного существа разбежались, затаились в укромных уголках.
- Я тебя до метро подброшу. Ритка сняла автомобиль с ручного тормоза.
Ночью выпал снег. Густой, облажной. Город стал. Снегоуборочные машины и дворники сыпали на дороги всё, что было под рукой.
Я подписал с фотоагентством весьма выгодный контракт. В издательстве переговоры перенесли на "после праздников". В выставочном агентстве впали в медитацию , отвечали невразумительно.
Днём снег сыпал не так густо, но весело и безтолково. Народ терпеливо стоял на остановке. люди смотрели в сторону, откуда должен был подойти автобус и не стряхивали с себя снег. Трое парней у остановки разговаривали, смеялись, валили друг друга в снег, прихватили, за компанию изваляли в снегу двоих проходивших мимо девчёнок.
- Здравствуйте, Ден. густой, низкий, недвижимый голос, спокойный голос.
За эти дни я забыл о Нём.
Я обернулся.
Тот, Кто Гулял Вдоль Ограды выглядел так же, как на экране.
- Здравствуйте... Ваше имя?
- Называйте, как хотите. Вы же как-то назвали меня в своей статье. Пройдёмте, Ден. он повернулся, пошёл по тротуару. Я пошёл рядом.
- Вы нашли Руслана, но выходить на поставщика я Вам не рекомендую. Во-первых, он привозит изделия издалека. Во-вторых, если Вы найдёте источник, можете не вернуться. Оттуда, Ден, никто не возвращается по собственной воле.
Тот, Кто Гулял Вдоль Ограды подставил руки под снег, поднёс ладони к лицу, подышал на снежинки, опустил руки вдоль тела.
- Мы все, все живые существа и все планеты, состоим из одних и тех же атомов. Мы отличаемся способом объединения атомов в молекулы и молекул в вещество. Молекулы в наших хромосомах состоят из тех же атомов, что и Пространство.
Но молекулы объединяются, подчиняясь некоторому ритму. Атомы объединяются в кристаллы согласно ритму, отличному от ритма объединения молекул в хромосомах. Кристаллы реагируют на окружающее Пространство подобно живой материи. Отличие в том, что в хромосоме молекулы, занимая некоторый объём, дистанционируются друг от друга, а в кристалле молекула, это множество атомов, распылённых в значительно большем объёме. Молекулы кристалла существуют друг в друге, словно разноцветный песок в смеси. Это преимущество кристалла. Хромосомы кристалла обмениваются информацией непосредственно друг с другом... Энергия, проходящая сквозь изделие, активирует, вначале самые сильные, инстинктивные генетические программы. Из девяти человек с эмоциями справились трое. Вы, Ден, четвёртый. Вам ещё предстоят испытания, но не такие явные... Мне нравится, как Вы пишите статью. Уберите строгие научные определения, не ставьте оценок.
Тот, Кто Гулял Вдоль Ограды подошёл к сугробу, отделяющему тротуар от шоссе, поднял руку. Маршрутка остановилась, раздвинула колёсами снежную кашу.
- До свидания, Ден. Тот, Кто Гулял Вдоль Ограды, открыл дверь, сел в маршрутку.
Когда я вышел из метро на "Речном вокзале, снег падал редкими хлопьями.
Риткин драндулет стоял почти в самом начале длинной цепочки припаркованных автомобилей со стороны парка, на Фестивальной.
Ритка сидела на капоте, руки в белых рукавицах сложены поверх живота. Белой вязанный платок, тёмно-каштановые вихры из-под платка, белая шуба, серые сапоги.
Ксана каталась по раскатанной ледяной дорожке у ограды парка.
- Ден! Ден!
Ксана подбежала, прыгнула, обняла за шею.
Я подхватил её, поднял.
Дочь поцеловала меня в щёку, ткнулась холодным носом.
- Ден, а что мы мне купим?
- Ты выбрала?
Ксана свела зрачки к переносице, кивнула головой. Вдруг обняла, зашептала.
- Ден, мама говорит, что у нас с тобой уши одинаково пахнут.
Ксана отстранилась, смотрела весёлыми, заговорщицкими глазами.
- В этом вопросе твоя мама разбирается лучше всех.
- А-а!... Ксана прикрыла рот шерстяной рукавичкой, обняла, упёрлась лбом в мой лоб. - Ден, а как пахнут уши у мамы?
- Сейчас узнаем.
Ритка сидела на капоте, окружённая облаком снежинок, облепивших волоски её шубы, смотрела из глубины своего беременного существа, в котором собирала разбежавшихся овечек с барашками.
Легко, неторопливо планировал редкий, полупрозрачный снег.