За прозрачным стеклопластиком окна моросил зануда-дождь. На душе было как-то муторно и тускло. Я сидел за столом в кабинете и от нечего делать рассматривал древние книги, оставшиеся от деда.
В сорокаэтажной коробке небоскреба, где имел несчастье проживать я, на три четверти часа отключили электричество. Обычная профилактическая проверка. Люмолампы, встроенные в потолок, работали от каких-то батарей, установленных в подвале здания. Свет они давали неважный, но лучше, чем ничего.
Сейчас в такую гадкую погоду ничего не хотелось делать. Усталость давила с тяжестью тридцатитонного пресса. Можно было бы посмотреть криптовизор или полазить по нитям виртуальной паутины, но и то и другое требовало наличие электричества.
Что ж, или сон, или дедовское наследство, пылившееся долгие годы в недрах старинного комода. Первое – это, конечно, хорошо, но уже знакомо, а вот второе – хм… может, что интересное. Находили же люди прошлого что-то в чтении.
Я взглянул на голограмму хронометра, работающего на батарейках. Еще двадцать минут до конца профилактики. Для сна слишком мало, а по сему я с некой опаской открыл книгу, лежавшую первой сверху в стопке.
Титульный лист поистерся и пожелтел от времени, но буквы было видно четко: А.Дюма «Три мушкетера». Имя автора мне ничего не говорило, да и название тоже. Сейчас в школах литературе мало удаляют внимание. Да и зачем, если с помощью криптовизора можно узнать всё. Этот небольшой аппарат ретранслировал образы прямо в мозг человека, создавая эффект полного присутствия. Сами собой исчезли и телевидение и радио и литература. Интересно, а для чего нас учат читать?
Ладно, что дальше? Я перевернул первую страницу. Мелкие буквы в страхе плотно жались друг к другу, строясь в четкие ряды, и расползались по всей странице. Я, морщась и щурясь в слабом свете, прочитал верхний абзац. Какой вязкий и насыщенный язык. А как плавно строятся предложения. Вот где понадобились школьные знания. Второй абзац дался легче, затем еще один и еще.
Я глотал страницу за страницей и не мог насытиться. Лишь гулкий звонок зуммера, известившего об окончании профилактики, привел меня в чувство. Теперь можно забросить весь этот древний хлам обратно в комод и благополучно забыть о нем. Вот только что-то, какая-то звенящая струна в голове требовала продолжения.
Я с сомнением посмотрел на голограмму хронометра, затем на криптовизор. Ладно, прочту еще пару страниц, узнаю, добрался ли этот странный юноша Д’артаньян до своего Парижа.
Остановиться я смог лишь, когда почувствовал, как слипаются от усталости глаза.
Утром немного развеяло. Дождь перестал. Но чувство тоски никуда не делось. Я с удивлением уставился на раскрытую книгу, на которой заснул. Такого со мной еще не случалось. Зуммер настойчиво заверещал, напоминая, что пора на работу. Поесть жалко не успею. Плеснув воды из-под крана в лицо, я выскочил из квартиры.
На выходе из подъезда меня остановил робот-охранник. Его сканер равнодушно скользнул по радужке моего левого глаза.
- На работу? – поинтересовался робот, закончив процесс идентификации.
- Ага, - буркнул я, поднимая ворот плаща.
- Поторопитесь, ваш поезд отходит через восемь минут, - проинформировал охранник.
Я кивнул и вышел на улицу. Пахло чем-то кислым и противным. Так всегда бывает после кислотных дождей. Натянув на лицо кислородную маску, я бегом ринулся до станции. Поезд просигналил первый раз, предупреждая об отправлении. Кондуктор, тоже робот, скользнул по мне механическим взглядом, пробил билет и тут же обернулся к следующему пассажиру.
Второй вагон, третье сидение возле окна. Мое место. Я третий год езжу на работу на одном и том же поезду, сажусь в одно и тоже кресло. Смотрю в широкое окно из пластика с тонким нейрополем, транслирующим на поверхности происходящее снаружи. Это хорошо. То, что привычно, то понятно и легко.
Судя по картинке на окне, на улице опять пошел дождь. Наверняка, кислотный. Я стянул неудобную маску с лица. Полчаса и здравствуй рабочее место. Железные рельсы пролегли через лес, когда-то зеленый и прекрасный, а ныне выжженный и мертвый.
Поезд останавливался на трех станциях на пути своего следования. На первой всегда входила два человека. Старик в поношенном пальто и с мрачным вечно недовольным лицом и миловидная девушка моего возраста, которая носила старомодные очки, из-за стекол которых на мир смотрели смущенные глаза янтарного цвета. Иногда у меня возникало желание поговорить с ней, но то не хватало смелости, то желания. Просто было приятно на нее смотреть, особенно когда на гладком нейрополе окна столь неприглядная картина, как мертвый лес и кислотный дождь.
Но сегодня что-то мешало мне сосредоточиться на лице девушки. Какие-то мысли бродили в голове, норовя нырнуть поглубже. С некоторым удивлением я обнаружил, что думаю о Д’артаньяне и его верных друзьях: Атосе, Портосе и Арамисе. Что это значит?
Я настолько растерялся, что не заметил, как поезд миновал вторую станцию. На третьей вышел старик и вошел молодой парень с красивой прической и натянутым по самые уши коричневым плащом. Всё, как всегда. Лица пассажиров за три года въелись в мою память. О некоторых я знал немного, о других совсем ничего. Можно было прислушаться к их легким пересудам, понять, что их интересует, чем они живут. Но меня это не волновало. Я знал – они такие, как я.
А вот господин Д’артаньян… Опять. Я даже испугался. Не слишком ли я много думаю о героях какой-то древней книги? Даже самые реальные шоу криптовидения не оставляли такого отпечатка.
Рабочий день прошел незаметно. Дел в офисе было мало, и большая часть времени пролетела в праздном ничегонеделании. Егор с Мариной пригласили меня вечером посидеть у них, но я отказался. Не люблю ходить в гости, да и признаться хотелось поскорее добраться до криптовизора, чтобы отрешиться от всего.
Поезд домой. Снова те же лица. Девушка легко улыбнулась мне краешком губ. Я ответил ей тем же, но подойти не решился.
Робот-охранник, дежуривший у подъезда, просканировал радужку глаз и примирительно впустил меня в родную коробку небоскреба. В квартире стоял какой-то затхлый запах. Опять отключили кондиционеры.
Я быстренько приготовил себе поесть, попутно думая о том, чем бы заняться вечером: полазить в паутине или все-таки нырнуть в криптовизор, а может тряхнуть стариной и связаться с Юлей. Последнее я отмел практически сразу. Юля – давно закрытая тема. Мы с ней не общались более полугода. Да и расстались как-то некрасиво.
Неожиданно в голове всплыло улыбающееся девичье лицо. Цветы, ласковые слова. Снова улыбка и странная дрожь в теле. Я брызнул в лицо холодной воды, отгоняя прошлое.
А ведь Д’артаньян так бы не поступил. Это еще что? Мало ли как бы поступил литературный герой. В настоящей жизни люди всегда поступают иначе, чем в криптошоу или фильмах. Но почему-то мне казалось, что Д’артаньян не просто зарисовка автора, не просто плод его воображения, а самый настоящий человек, живший, правда, давно.
Остро захотелось узнать, что же случилось с ним дальше. Я не стал противиться желанию, лишь бы выбросить из головы Юлю.
Утро снова застало меня спящим на раскрытой книге. Никогда бы не поверил, что чтение – это такое увлекательное дело. Столь живых миров мне еще не приходилось видеть. Мое воображение старалось вовсю, рисуя сцены жизни Франции XVI века.
По быстрому сварганив себе завтрак, я перекусил, побрился и отправился на работу. Робот-охранник сегодня был менее придирчив, да и погода на улице получше.
На станцию я прибыл за пять минут до отправления поезда. На перроне толпился народ. Утром тут всегда людно. Все едут на работу. В родном городе редко кто работает. Вечно хорошие места разобраны, а абы кем трудиться не тянет.
Поезд тронулся ровно по расписанию. Вагон был привычно пуст, и я уставился в окно. Черные гладкие ветви деревьев перекрутились в тугие узлы, сквозь которые виднелось жуткое свинцовое небо. Зараженная земля, покрыта пучками жухлого мха. Все это застыло, словно умер сам воздух.
Нет, не могу на это смотреть. После того, как… А собственного говоря, после чего? Мозг любезно выдал картины цветущих садов и зеленеющих лесов, легкого ветра треплющего листву. Мне показалось, что и впрямь что-то ласковое и теплое коснулось моей щеки.
В офисе я чувствовал себя не в своей тарелке. Дела не ладились, всё валилось из рук. Сотрудники смотрели в мою сторону с сочувствием и недоумением, некоторые спрашивали, в чем дело. Я ссылался на усталость. Может так оно и было. Мне хотелось поскорее вернуться домой и погрузиться в мир А.Дюма.
В поезде, что мирно трясся, везя всех домой, ко мне подошла та самая девушка.
- Извините меня, пожалуйста, - из-за стекол очков смотрели два янтаря, наполненных смущением. – Мне показалось, что вам плохо.
- Ничего страшного, - я улыбнулся краешком губ. – Я так плохо выгляжу?
- Да… Ой, нет, - голос у девушки был легким звонким. – Просто…Просто я думала вам нужна помощь.
- Может быть, - не знаю, что на меня нашло в этот момент, но я предложил: - Не хотите ли присесть?
Она хотела. Особо разговориться мы не успели. Ее станция. Я сдержал порыв броситься вслед. Завтра будет день. Всё успееться. А так мы обменялись реальными и виртуальными адресами. Я выяснил, что ее зовут Кристина, а она, что меня Сергей.
Привычная проверка у подъезда.
- Как дела? – спросил я у робота, чувствуя внутри удивительную легкость.
Охранник проигнорировал вопрос, лишь сердито мигнул красными огоньками сканнер-глаз.
В этот раз у меня даже не возникло мысли о криптовизоре. В голове крутились герои «Трех мушкетеров» и почему-то Кристина. Иногда всплывал образ Юли, но я отгонял его прочь.
Не успел я проглотить и десяти страниц, закусывая легким бутербродом, как раздался звонок. Кого это могло притащить? Хронометр показывал, что все нормальные люди сидят дома. Звонок раздался снова.
- Иду! – крикнул я.
За дверью оказался низенький гудящий агрегат на трех колесах. Две пары гибких щупалец свисали вдоль бочкообразного туловища. Сферический фотоглаз грозно сверкал вверху этого безобразия.
- В чем дело? – осведомился я.
- Стандартная проверка, - пискнул робот и проскочил мимо меня в квартиру.
Бывает и подобное. Нечасто, правда. Сам я переживал третью проверку. Пусть себе ищет. Я закрыл дверь и отправился на кухню за очередным бутербродом. Здесь робот уже побывал. Процедура происходила довольно быстро. Робот фотографировал объект, тыкал в него щупальцами, определяя с помощью сенсоров и датчиков материал, а затем сравнивал со своей базой данных. Если объект в ней не значился, то вперед к следующему.
- Что это? – раздался писк робота из кабинета.
- Книга, - я увидел, как он крутит в щупальцах пухлый том с пафосным заголовком «Война и мир». – Это ведь не запрещено?
Робот порылся в базе данных, связался с кем-то по внутреннему скаркону и выдал:
- Нет. Пока нет. Но советую вам избавиться от данного объекта и всех ему подобных, дабы обезопасить свою жизнь.
- Хорошо, - я принял предложение к сведению, но проделывать подобное не собирался.
- Всего вам хорошего, - пискнул робот и был таков.
Я не поленился закрыть за ним дверь и снова уединился за книгой. Эх, как жилось в те времена. Не хочу (и не могу) сказать, что легко и беззаботно, скорее веселее и интереснее. Беззаботность – прерогатива современного мира. Ведь главное в нем безопасность каждого индивида.
Утром пошел дождь. Да не такой мелкий и нудный, что был, когда я нашел книги, а настоящий ливень. Хотелось думать, что не кислотный. Хотя вряд ли. Глядя на это форменное безобразие сквозь стеклопластик окна, решил остаться дома. Связавшись с офисом по виртуальному каналу, оставил сообщение для начальника, сославшись на плохое самочувствие.
Немного было жаль, что не увижу Кристину, но ничего, сейчас главное дочитать книгу. Почему-то мне казалось, что робот-проверщик еще вернуться, причем возможно очень скоро и с официальным запретом на книги.
Устроившись в кресле, я погрузил в чтение. Вязь букв и плавное строение предложений казались теперь верхом совершенства. Описываемые события вызывали то радость и смех, то злость и ненависть, а то и вовсе зависть. Казалось, герои жили своей удивительной, полной приключений жизнью, а автор лишь подсматривал за ними, фиксируя на бумаге всё происходящее.
Пару раз я прерывался, чтобы перекусить, а вечером с сожалением перевернул последнюю страницу. Ничто в этой жизни не вызывало у меня столь сильных эмоций. Ни одно криптошоу или фильм не могли дать такого ощущения реальности и какой-то жажды. Жажды движения. Хотелось куда-то бежать, что-то делать, кому-то доказывать неизвестно что, просто кричать.
Ночью мне снился сон. Чистое небо, сочно-зеленая трава и исполинские деревья, шелестящие здоровой листвой. Всё это ласкает, манит, мнет и в тоже время дарит покой. Я иду через дивный сад, по которому не ступала нога человека. Кроны деревьев, названия которых не знаю, сомкнулись над головой и тихо переговаривались между собой. Там где-то вверху щебетали птицы, меж выпирающих из-под земли корневищ мелькали мелкие зверьки. В воздухе роились насекомые, и стоял густой дурманящий запах. Запах настоящего здорового леса.
Я шел вперед, придерживая нижние ветви. Шел, зная, что должен найти нечто важное. В лесу царил полумрак, так что приходилось смотреть под ноги. Во сне трудно определить время, но мне показалось, что прошло около получаса, когда деревья стали мельчать и редеть, уступая место молодому подлеску и крупному кустарнику.
На одном кусте я заметил крупные черные ягоды. Кажется, так выглядела смородина. Сорвав одну, я осторожно отправил ее в рот. Вкуснотища. Жаль нельзя задержаться и нарвать вволю. Иду дальше. Редеет и кустарник. Из-за скрещенных веток пробивается золотистый свет. Интересно, что это?
Я вышел на опушку леса и обомлел. На другом конце огромного блина равнины висело Солнце. Оно едва поднялось над горизонтом, и лучи били наискось. Я невольно зажмурился. Такого света не могла дать ни одна мегалампа. Как же так? Как мы могли лишиться такого? Ведь никто из ныне живущих не видел Солнца. Небо всегда покрывали свинцовые тучи.
Я так разволновался, что проснулся. Осадок прекрасного преследовал меня весь день. Даже выговор начальства не смог испортить настроения. Сегодня вечером начну другую книгу.
Впервые возвращался домой ни с унылой миной на лице, а с радостным предвкушением. Кристина подсела на этот раз сама. Мы обменялись короткими «Привет». После чего она долго изучало мое лицо.
- У тебя что-то произошло, - уверено заявила она. – Что-то важное и хорошее.
Я улыбнулся.
- Не хочешь говорить?
- Просто не знаю, как это объяснить, - ответил я. – Просто мне хорошо.
Поезд дернуло на стыке рельсов.
- А тебе никогда не казалось, что наш мир не таков, каким мы его видим? – спросила она неожиданно.
- В каком смысле? – опешил я.
- Ну, что кислотный дождь, небо, затянутое тучами, зараженная земля, вымершая растительность и прочее лишь видимость, а за ней настоящий, живой мир, - пояснила Кристина.
По ее глазам я понял, что она не шутит.
- Знаешь, именно, поэтому мне хорошо, - я только сейчас это понял. – Слушай, я давай ко мне?
В зрачках Кристины повисло смущение и неуверенность.
- Нет. Нет, ты неправильно меня поняла. Ничего такого, чего сама не захочешь, - быстро поправил я. – Просто, я хочу показать тебе кое-что. Думаю, тебе понравится.
Робот-охранник встретил нас с настороженностью. Он долго сверял результаты сканирования сетчатки глаз Кристины с имевшейся базой данной. Наконец, соизволил пропустить нас.
В квартире я устроил гостью в кабинете, а сам побежал на кухню ставить чай. Кристина решительно отказалась от «чего-нибудь покрепче». Я не успел утром убрать книги со стола, и теперь они лежали, важно хвастаясь названиями.
- Это то, что ты мне хотел показать? – спросила Кристина, поднимая пухлый, растрепанный том «Собора парижской богоматери».
- Да.
- Почему-то я так и подумала, - на лице ее скользнула легкая улыбка. – Нас, читающих, осталось так мало.
- А есть еще?
- Всегда есть кто-то, кто не похож на других. А этот кто-то всегда считает себя единственным, - тут уж она позволила себе усмехнуться. – Знаешь, я тоже себя считала такой. Но потом оказалось, что у нас в городе есть, по крайней мере, еще трое. И вот теперь – ты. Что из этого прочел?
- Только «Три мушкетера», - смутился я. – Просто нашел совсем недавно…
- Не надо оправданий, - остановила она. – Все начинали с одной, первой. Что думаешь, читать дальше?
- Пока не знаю, - пожал я плечами. – Может, что посоветуешь?
- Попробуй вот эту, - Кристина вытащила из стопки тонкую в мягком переплете уже изрядно потрепанную, книжонку, с надписью «Мы» (?)Замятин. – Это о нас.
Мы попили чай, поговорили о том о сем. Кристина пригласила меня в гости как-нибудь и, попрощавшись, ушла.
Читать в тот вечер я уже не мог. Счастливый завалился спать. Снова снился тот же сон. Ощущение чего-то нового и прекрасного не покидало до самой опушки, где вновь всходило Солнце.
На работе время тянулось невыносимо долго. Я просто физически чувствовал, как одна секунда догоняет другую. Еле выдержал, но отпрашиваться снова было опасно. Начальник – мужик суровый, мог и уволить запросто.
Книгу одолел за вечер. Прочел и задумался. А ведь и верно. Говорят нам, что всё для нашего блага, показывают картины прекрасного будущего, а что на самом деле не знает никто. Взять тоже нейрополе окна в поезде. Кто-нибудь проверял такова ли действительность, какой нам ее показывают? Вряд ли.
От этих мыслей разыгрался аппетит, а еще в груди родилось крепкое убеждение, что всё это – книги, сны, Кристина – неспроста. Может действительно жизнь вокруг одна лишь видимость?
- На работу? – поинтересовался робот-охранник, сканируя мой глаз.
- Куда же еще, - ехидно бросил я в ответ.
- Счастливого вам пути.
Вот это что-то новенькое. Я набросил на голову капюшон, поднял ворот плаща и нацепил кислородную маску. Это не может быть видимостью. Это реальность. Стоит мне подставить кожу под дождь и к вечеру будет небольшой гноящийся синяк. Так что же тогда? Правда и раньше в больших городах с окружающей средой скорее боролись, нежели боролись за нее.
Поезд не заставил себя ждать. Всё строго по расписанию. Люди в вагоне угрюмо смотрели в окно, которое по-прежнему показывало мертвый лес и моросящий дождь. Станция. Вошла Кристина и старик в поношенном пальто. Янтари ее глаз на секунду вспыхнули, встретившись с моим взглядом. Сегодня она отдельно.
Тишина стояла гнетущая. Только колеса поезда изредка постукивали на стыках рельсов. Проехали вторую станцию. Скоро третья, а дальше выход.
В груди что-то начало набухать. Какое-то чувство. Надо. Надо. Надо. Билась мысль в голове. Надо встать и идти. Это как колокол в ночи. Или маяк.
Всё во мне трепетало и рвалось. Вставай. Ну же. Сломай стены своей клетки. Давай же. Ты можешь. Ты должен. Да, я должен.
Я встал, подошел к Кристине, решительно взял ее за руку и дернул стоп-кран. Истошно взвизгнули тормоза. Кто-то выругался. Поезд дернулся пару раз и застыл.
- Что? – глаза Кристины лучились внутренним огнем.
- Идем.
Робот-контролер пытался нас остановить, но я пнул его ногой и открыл двери.
Вдали над безбрежной зеленой долиной, усеянной растущих группами живых деревьев, тянущих ветви к ясному голубому небу, вставало Солнце.