Из жизни медведей. Михайло Потапыч

          

    В музыкальной студии при Доме культуры учителя были  образованы по дворянскому типу -  требовательные, не эмоциональные. Аллочка, мечтавшая стать балериной, согласилась на более простое занятие, которое мама ей описала так:
 - Доча,  балет – это адский труд, неимоверных усилий требует каждый день, и  там нужны определённые стандарты фигуры. Например, как ты думаешь, партнёру-балеруну легче поднять низенькую балерину, когда они танцуют вдвоём, или высокую? Конечно, низенькую – тогда весь спектакль-балет  будет лёгким, воздушным. Поэтому в балетных школах отбор очень строгий. А вот для того, чтобы на фортепиано научиться играть, желательно  иметь  длинные пальцы,  как у тебя, что не каждому дано.  И учиться легче. Да и медведь тебе на ухо не наступил!
 Хоть  Алла  и показывала свои способности и  изображала «Лебедя» Сен-Санса перед всеми гостями – стояла на пальчиках, изгибала  по подобию крыла свои руки, как Майя Плисецкая, но… Подумав, согласилась стать музыкантшей.
 Она  готовилась к вступительному экзамену, тщательно и ответственно репетировала песню и ритм. И вот, наконец, завтра они с папой пойдут в  тот  самый  - Дом Культуры железнодорожников. Отец посмотрел на неё очень глубоким взглядом,  без улыбки, внимательно заглянул в  глаза.  Аллочка была довольна, что папа будет завтра ждать её возле комнаты, где соберутся члены приёмной комиссии.
 Когда они  поднялись на второй этаж, она почувствовала этот запах – запах дерева, из которого сделаны старые добрые пианино, запах сукна, металла и фетра их внутренней механики. Влетающий в открытые окна свежий ветер  со стороны дальней реки и парка колыхал белые шторы, смешивался с лёгким благоуханием духов находящихся там учителей, витал во влажном воздухе чисто вымытого помещения.
 Радость от поступления в музыкальную школу переполняла Аллочку,  на занятия она выбегала  вприпрыжку, но музыкальная папка на верёвочке так вертелась от ветра, что приходилось её успокаивать и идти ровно. Пианино родители смогли  взять  только в кредит, однажды вечером  его внесли в дом несколько человек. Солнце придавало его чёрному лаку такое уютное и торжественно-мягкое сверкание, что не верящей своим глазам и ушам Алле хотелось  трогать и трогать его мягко утапливаемые белые и чёрные клавиши, извлекать звуки с педалью и без неё, слышать сходство и различие со школьными инструментами.
 Успехи в музыке наполнили жизнь девочки необыкновенной радостью и вдохновением. И лишь когда она видела балет в кино или по телевизору, не могла отвести взгляда и часто  графитным и  цветными карандашами рисовала балерин  в пачках или в полупрозрачных юбках.
   Добротное здание Дома культуры, в котором располагалась музыкальная школа, строили пленные австрийцы, всё в нём было красивым:  и высокие  прямоугольные  колонны перед входом,  и лепка,  и роскошные светильники в вестибюлях, а в зрительном зале – большая хрустальная люстра. Позади сцены была  лестница в музыкальные классы. 

  И вот однажды, под Новый Год,  в музыкальной школе произошёл переполох – сказали, что на третий этаж привезли живого медвежонка. Только сейчас Алла заметила лестницу на третий этаж. Туда и побежали все посмотреть на него – маленького Топтыгина,  милого,  коричневого живого - мишку косолапого. Поговаривали, что его хозяин- дядя  Саша- готовил к новогодним праздником номер с живым медведем, чтобы выступить перед маленькими зрителями в школьные каникулы.
Но после каникул медвежонка никуда  не увезли, и Аллочка с подружками после уроков обязательно бегала попрощаться с ним и погладить. Шерсть становилась всё твёрже, но подержать его за лапу с длинными чёрненькими коготками, которые становились всё больше раз от раза, было так интересно! Дядя Саша - говорил тихо и улыбался гостям, избирательно относился к гостинцам для своего подопечного. Медвежонок  радостно повизгивал, облизывал руки пришедших детей и поворачивался в клетке, становящейся всё более тесной для него. На проводы  Масленицы дядя Саша нарядил медвежонка в яркие шапку и шарф, и на цепи выводил на белый снег. Игры и кувыркания  мишки были невероятно яркими, забавными и собирали веселые толпы любопытных!
 
 Постепенно Алла стала понимать разницу запахов - на третьем этаже пахло опилками, сеном и подрастающим живым существом, для которого клетка переделывалась,  а мордочку его, когда он подрос,  хозяин перевязывал тугой лентой.
 
  Отец говорил ей очень строго:
 - Дочь, тебе не надо туда ходить и гладить его, никто не знает, откуда этот мишка. А вдруг он болеет чем-нибудь? И зачем мучить животное в клетке, если ему нужен лес,  свобода, понимаешь?
 Аллочка не хотела слушаться папу, но однажды, когда  без девчонок поднялась в очередной раз попросить погладить мишку, она вдруг почувствовала странную, зловещую интонацию в голосе дяди Саши. Его глаза стали какими-то не ясными, сам он стал серьёзным, говоря ей «ну погладь», как-то резко понизил голос. Она испугалась, вспомнила папино предупреждение и выбежала. Медвежонок при этом был каким-то вялым, невесёлым.
   Его твёрдый  и колючий мех  шкуры Алла также запомнила надолго и  стала понимать, что не всё так мило, как описывалось в сказках -  у самых забавных маленьких медвежат с картинок в книжке и мех совсем не мягкий, и когти не детские - большие и чёрные. Потом рассказывали, что дядя Саша продал медвежонка Потапыча какому-то цирку.
 
  Медведи для многих так и остаются с детства мишками.  А о взрослых медведях написал им через год  из Сибири  папин сын Костя. Письмо было вложено в посылку с разными новогодними сюрпризами- жареными лисичками в баночках, сырокопчёной колбаской и невероятно вкусным хрустящим шоколадом. Сводный брат Аллы рассказывал в письме:
 -  Здесь у нас в тайгу  ходят на охоту – перепелов, фазанов пострелять, да по грибы-ягоды. Словом, чтобы  отдохнуть с друзьями на природе от бытового однообразия, послушать анекдоты, истории рассказать, обсудить книги и фильмы. Идёшь – а вокруг тебя величественные кедры, берёзовые рощи, богатая  растительность на замысловатых ландшафтах - девственная природа! А воздух просто невероятный – кристально чистый! О встрече со зверем  можно было услышать только байки. Но,  -  продолжал Костя,  -  вот как раз недавно пошли мы вчетвером на охоту, разбрелись, я присел и затих, когда услышал в кустах шорох, чтобы прицелиться за птичкой. Но тут сухая ветка попалась под ногу, хрустнула  и разозлила меня – ну вот,  спугнул фазана…  Но внезапно,  поверх старого кустарника я вместо птицы увидел  какую-то большую тень, похожую на голову  с поворачивающимися ушками, буквально метрах  в трёх от себя.  И в следующую секунду я понял, что эта голова и ушки мне не померещились, и что это – вовсе не тень, эта голова  - живая.


   Костя – весь в отца - крупный, физически развитый  сорокалетний мужчина с фигурой Спартака,добрый сердцем человек, встал и остолбенел на секунду. Зверь в полный рост, настоящий монстр  около трёх метров,  поднялся с удивлением и стоял на двух ногах  в нескольких шагах от Кости.  Своим рёвом и грозным видом этот косолап-Потап как бы говорил: «Кто это посмел помешать мне? Мне-е-е-е!? Хозяину тайги-и-и-и?!!!!».
   Что было сил, «охотник за птичкой» бросился наутёк и смог неимоверно быстро добежать до своих  - сообщить об опасности. Все знали, что это только с виду медведи – толстые и неповоротливые, на самом деле, они очень проворные,  быстро перемещаются по тайге, легко лазают по деревьям. Им ничего не страшно!
 Все четверо быстро выбежали из леса. На этом их охота  в тот день закончилась.
 

   Позже, когда они уже на поле остановились, чтобы перевести дух, один из охотников вспомнил жуткую новеллу Проспера Мериме "Локис", а другой сказал:
  - Самым ценным считается шкура убитого медведя, а некоторые, убив взрослую особь, особенно – самку, жалеют детёнышей и забирают их к себе – выкармливают, а потом выпускают в лес.  Но не все. Кто-то,  особо жадный, продаёт их в цирк.
А Костя всегда повторял после этого случая:
 - Да. Вот так. Мы всё: мишка, мишка, а это – большой, страшный зверь. 
 И с тех пор охотой для него стала дача и выращивание овощей.
 Видимо, эта встреча с лютым таёжным зверем не прошла для Константина бесследно. Отец их умер в довольно раннем возрасте  - в пятьдесят семь лет, но там сказались фронтовые раны, и  его не хоронили до тех пор, пока не приедет  сын из далёкой Сибири.
А позже, когда Аллочка  была уже совсем взрослой, преподавателем музыки на английском, из Сибири  пришла печальная весть: её сводный брат скончался в возрасте всего лишь шестидесяти шести лет. Внезапно, от остановки сердца… Вечная память!