История одного похода
Шел 1968 год. Мы закончили седьмой класс и счастливые и радостные ушли на каникулы. Впереди ждало много беззаботных дней, если не считать заботами выполнение мелких домашних обязанностей - помощи родителям по дому. Правда, тогда существовала еще летняя школьная практика на пришкольном садовом участке. Нынешние дети едва ли знакомы с ней. А тогда посильный детский труд был неотъемлемой частью учебно-воспитательного процесса. Практика проводилась во всех классах, за исключением начальных и выпускных.
Домашние телефоны в то время были большой редкостью, поэтому необходимая информация обычно передавалась людьми по цепочке. Сейчас это, наверное, сочтут анахронизмом. В середине июня таким способом передали просьбу нашего классного руководителя Александра Афанасьевича Тимофеева в такой-то день явиться в школу на классное собрание. Когда большинство учеников собрались, он сказал нам, что вместо обычной практики дирекция школы предлагает нашему классу небольшой поход. Только не развлекательный, а с трудовым уклоном. Что за «уклон», он тут же пояснил. Надо будет привести в порядок могилу красноармейцев, погибших во время освобождения района от фашистской оккупации. Могила та находится в деревне Арапово, в десятке километров от Пушкинских Гор. Работа планировалась, с учетом погоды, на три-пять дней. Александр Афанасьевич предупредил, что обязательным условием участия в походе является разрешение родителей. Через день он снова собрал тех, кому такое разрешение было дано, и назначил день начала похода. Его вполне можно было назвать «трудовым десантом». Но не в названии суть.
В начале недели, возможно, в понедельник, наша группа численностью примерно в половину класса собралась у школы, каждый имел в рюкзаке запас продовольствия на несколько суток и все необходимое для ночевки. Александр Афанасьевич преподавал в школе электротехнику и параллельно вел кружок киномехаников. Его классное помещение находились в подвале школы, там, где в годы оккупации у немцев была тюрьма. К нашему приходу он приготовил весь необходимый инструмент и материалы, и разместил все это в своем классе. Там были лопаты, носилки, топоры с молотками и разная другая необходимая мелочь. Доски и инструмент быстро подняли наверх и погрузили в кузов школьной автомашины, переоборудованной в грузотакси, туда же забросили свои вещи, потом забрались сами и поехали в неизвестную большинству учеников деревню со странным названием Арапово.
Поездка продлилась совсем недолго, меньше часа, чем все были огорчены и огорчения своего не скрывали. Ехать с ветерком в кузове машины – это не работать и тем более не учиться. Всякий ездивший «наверху» это знает. Александр Афанасьевич постарался поднять наше настроение и сразу по приезду загрузил каждого разными деловыми поручениями. Кто-то должен был собрать дрова для печки, девочкам поручалось вымыть полы в классе местной школы, который был отведен нам для ночлега и быта. Другие ученики выгружали из машины стройматериалы и инструменты. В общем, все живо включились в работу.
Подошли к могиле и увидели в земле неглубокую воронку метра три в диаметре. Посреди воронки штыком торчала деревянная пирамидка красного цвета со звездой на вершинке. Он сказал, что раньше, до сорок четвертого года там был глубокий деревенский колодец. В сорок четвертом разведгруппа стрелкового полка под Араповом попала под перекрестный огонь немецких пулеметов и вся погибла. Сколько точно было красноармейцев, никто не знал, говорили о нескольких десятках. Тех, кто пал на поле боя, немцы закопали на окраине деревни. А попавших в плен, связав тела колючей проволокой, сбросили в глубокий колодец. Так рассказывали местные жители. Сверху, для верности, колодец завалили камнями-валунами и засыпали хлорной известью. Так образовалась братская солдатская могила. Вернувшиеся из изгнания жители деревни обнаружили в колодце трупы солдат, попытались извлечь их тела, но это не удавалось. Мешали камни, проволока и состояние останков. К тому же кто-то предположил, что при отходе немцы могли заминировать могилу. Таких «сюрпризов» в первые дни после освобождения находилось немало. И тогда местная власть совместно с жителями деревни решили оставить все как есть, а колодец засыпать сверху землей. Позднее на могиле появился деревянный обелиск-пирамидка со звездой. Из-за проседания земли постепенно образовалась воронка.
Вначале надо было засыпать воронку грунтом, выполнить выравнивание площадки под будущий обелиск. Грунта требовалось много, а взять его можно было только метрах в ста, на краю колхозного поля. Вот зачем нужны были носилки! Приходилось хозяйский огород обходить стороной: такое было условие хозяйки земельного участка, в границах которого находился колодец. Она показалась нам сердитой и даже злой. Это наше впечатление усиливала черная одежда на ней и грубый, похожий на мужской, голос. Теперь – то понимаю, что ее непомерная строгость была больше напускной. Ясное дело, привалила толпа подростков, дело летнее, в огороде много чего растет вкусного, так лучше с самого начала оградить себя от нежелательных последствий и проявить строгость. Мы действительно вначале вели себя слишком раскованно и расположения с ее стороны едва ли заслуживали. Позднее, ближе к вечеру, к нам стали подходить жители. Вольно-невольно приходилось слышать их разговоры. Люди вспоминали тот тревожный сорок четвертый, жуткую июльскую «находку» в огороде этого дома, вспоминали погибших односельчан. Мужики непрерывно курили самокрутки, женщины то и дело вытирали платками набегавшие слезы. И нас словно подменили. Так же продолжали в ведрах и на носилках таскать землю и камни для фундамента, только делали это уже молча. Видимо, слушая рассказы очевидцев, осознали, где и зачем находимся. Эти подробности запомнились не только мне. Когда, спустя много лет, встречался с одноклассниками, они тоже вспомнили тот день и перемену в поведении. Очевидно, то был очередной и важный момент нашего взросления.
Вечером за ужином кто-то попробовал чудить, но его не поддержали. Сказалась и усталость после продолжительной и нелегкой работы. Парты перенесли к одной стене и составили штабелем. Сами расположились прямо на полу, постепенно улеглись и уснули. Александр Афанасьевич все время был с нами, своими добрыми и сказанными всегда к месту шутками старался поддержать в нас позитивный настрой.
Наутро умылись из ведра на улице, позавтракали привезенными с собой продуктами, и, захватив инструменты, пошли на работу. Идти было не далеко: школа стояла на возвышении метрах в трехстах от бывшего колодца. Начали закладку фундамента под обелиск. Александр Афанасьевич определил глубину фундамента, сам подбирал и укладывал камни. Несколько человек готовили раствор для заливки будущей опоры. Остальные продолжали подноску грунта. Гравий для раствора позаботились подвести заранее. Его так же. как и грунт, приходилось подносить на носилках. Работали с перерывом на обед, после которого наш учитель разрешил недолго поиграть в мяч. В какую игру - не помню, помню, что Александр Афанасьевич тоже бегал за мячом. Ему в шестьдесят восьмом исполнялось сорок лет. После перерыва работы на могиле продолжились.
Прошел второй трудовой день, за ним третий. Все так же подходили к нам люди. Не только к месту работы, но и к колодцу. Возможно, их приглашал Александр Афанасьевич. Теперь мы все чаще слышали похвальные отзывы о нас. В который раз говорилось о войне, оккупации и о погибших. Еще запомнилось уважительно-почтительное отношение араповцев к нашему учителю. Это не удивительно: как стало известно позднее, Александр Афанасьевич в молодости преподавал в местной школе и был знаком со всеми жителями деревни. Кроме того, он был среди тех, кто первыми обнаружил трупы в деревенском колодце. Ему тогда еще не исполнилось и шестнадцати лет. Тем не менее, сам добровольно записался на курсы разминеров и даже возглавил одну из групп. Вскоре люди поймут, что разминеры – это, по сути, те же смертники. В нашем районе ими были, в основном, подростки. Такие же, как Александр Афанасьевич. В один роковой день при разминировании очередного минного поля погибнет вся его группа. Только случайность уберегла тогда нашего школьного учителя от смерти. После нескольких массовых подрывов разминеров упразднили, и больше подростков к таким работам не привлекали. И кто знает, скольким людям сохранили жизни не закончившие даже семилетки до времени повзрослевшие за годы войны дети!
К вечеру сколотили из досок опалубку и начали бетонирование основания. Оно представляло из себя квадратный параллелепипед размерами метр на метр, напоминавший крышку колодца. Из центра основания начинался сам обелиск в форме заостренного штыка. К обеду следующего дня основные работы по установке памятного обелиска были завершены. Позднее Александр Афанасьевич рассказал, что долгое время школа не могла получить разрешения на устройства на могиле памятника. По документам считалось, что останки всех убитых у деревни Арапово были перенесены в деревню Каврино, что находилась у «большой дороги». Только перенесли только тех, кто лежал в другой могиле, за деревней, в воронке или траншее. Тогда проводились массовые перезахоронения по всему району. Часто это делалось скорее формально. Небольшая часть останков выкапывалась из первичных могил и перезахоранивалась в объединенные, братские, оставшиеяся же останки не трогалась. Это можно понять: жесткие сроки и недостаточное количество рабочих рук. И еще антисанитарные условия. Ведь со времени захоронения прошло не так много времени… Иначе говоря, некому было в районе проводить перезахоронения в полном объеме. Вот и отписывались, оставляя останки в земле. Спустя годы очевидцы сами признавались в этом. А по бумагам и отчетам все выходило так, как и предписывалось разными строгими постановлениями. Вот и думали в райвоенкомате: как поступить с араповской могилой? Разрешить – значит признать недостоверность в отчетах, отказать – тоже бабушка надвое сказала. А вдруг информация об этом дойдет до какого-нибудь ответственного властного чиновника? И решили пойти на компромисс: обелиск постоянный поставить, но никаких табличек на нем не вешать. Разрешалась звезда на вершине обелиска. Могила и могила. На том и порешили. Мы все же приготовили табличку и текст для нее. Табличка была из стенки разрезанной стреляной гильзы от снаряда, латунная. Смастерили ее в подвальном кабинете Александра Афанасьевича после уроков с Сашей Григорьевым, моим школьным другом и одноклассником. Помню, что в сентябре шестьдесят восьмого написали письмо в райвоенкомат, в котором был изложен придуманный нами текст к табличке. Тогда мы, естественно, не знали и не могли знать всей закрученной истории с перезахоронениями и отчетностью. Хотелось просто довести начатое дело до конца. Ответ пришел на школу, и мне его прочитать не удалось. С горечью в голосе Александр Афанасьевич как-то сообщил, что тест не согласовали и разрешения на установку таблички не дали.
Сохранилось несколько фотографий из нашего араповского похода. Кто фотографировал – не помню. Скорее всего, это мог делать Саша Григорьев. Годом раньше родители подарили ему годом роскошный по тем временам фотоаппарат «ФЭД» со сменным объективом и встроенным дальномером. Впрочем, снимать мог на его камеру и кто-то другой.
И все же Александр Афанасьевич не мог лишить нас главной романтики похода и под вечер объявил срочный сбор. Отдохнув, мы привели в первоначальный вид помещение класса и собрали личные вещи в свои рюкзаки. Домой возвращались вечером, пешим ходом. Заметно стемнело, когда подошли к Пушкинским Горам. Кто-то отправился прямо домой, а группа из трех человек отделилась у самой окраины поселка и свернула с дороги. Они решили провести последнюю ночь похода в палатке, предусмотрительно взятой с собой. Мальчишки есть мальчишки.
… Примерно за три месяца до нашего похода районная газета «Пушкинский край» в номере за 19 марта 1968 года опубликовала статью, написанную другим замечательным учителем школы Васильевым Альбертом Кирилловичем, нашим «Олегом Кирилловичем». Он руководил популярным в школе в те годы «Снежным десантом». Статья сопровождалась фотографиями возложения венка на могилу разведчиков. Вот фрагмент текста статьи:
«Комсомольцы средней школы имени А. С. Пушкина решили совершить походы к местам былых сражений. Они проводили лыжные походы по маршрутам: Пушкинские Горы – Чертова гора; Пушкинские Горы – Арапово.
Батальон номер один, отправившийся по маршруту Пушкинские Горы – Черотова гора возложил венки на братских могилах. Батальон номер два совершил поход в деревню Арапово на место захоронения наших разведчиков. Комсомольцы поставили там временный обелиск. Вся деревня собралась на митинг. Перед ребятами выступали местные жители. Среди них был Карп Никитич Лебедев, очевидец трагических событий. В скорбной тишине ученик десятого класса В. Михайлов и девятиклассник Н. Иванов установили временный обелиск на могилу разведчиков.
…После окончания митинга местные жители тепло благодарили ребят за то доброе дело, которое они совершили в память наших бойцов.
Это еще одно свидетельство безграничного уважения к тем, кто отдал свою жизнь за нашу Родину».
В десятом классе в составе одной из групп «Снежного десанта довелось побывать в Арапове и мне. Венок возложили уже к нашему, созданному нашими руками обелиску. Это было мое последнее посещение Арапова. Будучи взрослым, весь район по служебной надобности исколесил вдоль и поперек, через десятки деревень проехал, а вот в Арапове не был. Но знал, со слов других, что вокруг обелиска поставили металлическую ограду, а к самой могиле проложили небольшую асфальтированную дорожку. И табличка на обелиске появилась, и говорила она о незабываемом подвиге красноармейцев.
В «похоронках» на погибших от рук фашистов разведчиков стандартными фразами говорилось о том, что «Ваш … имя-рек… пал смертью храбрых 2 марта 1944 года в бою за Родину. Похоронен с воинскими почестями в деревне Арапово Пушкинского района Калининской области».