У каждого образованного человека есть свой Олимп, на котором живут его собственные боги. Из школьной программы мы знаем, что Иван Тургенев был великий русский писатель, который написал "Записки охотника" и "Отцы и дети". В первом сборнике он выступил против крепостного права, а во втором показал появление новых людей- революционеров-нигилистов.
Читая биографию писателя, мы с удивлением обнаруживаем, что значительную часть своей жизни великий русский писатель провел за пределами России- во Франции, в Германии, был привязан невидимыми узами к французской певице- Полине Виардо. А еще глубже погружаясь в жизнь писателя, узнаем, что поклонялся великий русский писатель совсем не России, а Западу, то есть по терминологии того времени был убежденным западником. Эти убеждения сложились у него уже во время обучения в берлинском университете, а окончательно сформировались к 1865 году, ко времени написания романа "Дым".
Напомню вам, что же говорил Иван Тургенев в своем нашумевшем романе устами героя Потугина: "Посетил я нынешнею весной Хрустальный дворец возле Лондона; в этом дворце помещается, как вам известно, нечто вроде выставки всего, до чего достигла людская изобретательность - энциклопедия человечества... Ну-с, расхаживал я, расхаживал мимо всех этих машин и орудий и статуй великих людей; и подумал я в те поры: если бы такой вышел приказ, что вместе с исчезновением какого-либо народа с лица земли немедленно должно было бы исчезнуть из Хрустального дворца все то, что тот народ выдумал,- наша матушка, Русь православная, провалиться бы могла в тартарары, и ни одного гвоздика, ни одной булавочки не потревожила бы, родная: все бы преспокойно осталось на своем месте, потому что даже самовар, и лапти, и дуга, и кнут - эти наши знаменитые продукты - не нами выдуманы. Подобного опыта даже с Сандвичевскими островами произвести невозможно; тамошние жители какие-то лодки да копья изобрели: посетители заметили бы их отсутствие. Это клевета! это слишком резко - скажете вы, пожалуй... А я скажу: во-первых, что я не умею порицать, воркуя; а во-вторых, что, видно, не одному черту, а и самому себе прямо в глаза посмотреть никто не решается, и не одни дети у нас любят, чтоб их баюкали. Старые наши выдумки к нам приползли с Востока, новые мы с грехом пополам с Запада перетащили, а мы все продолжаем толковать о русском самостоятельном искусстве! Иные молодцы даже русскую науку открыли: у нас, мол, дважды два тоже четыре, да выходит оно как-то бойчее".
Тургенев признавался критику Стасову, что хотя эти слова его героя Потугина в некотором смысле шарж или преувеличение, однако он сам в общих чертах придерживается того же мнения. Для него несомненными олимпийскими богами были музыкальные гении Бетховен, Моцарт, Глюк; литературными богами- Шекспир, Гете, Бомарше; художественными богами- Рафаэль, Микеланджело. То есть музыке он поклонялся той, которую у большим успехом исполняла его пассия - певица Полина Виардо. А русскую музыку, даже ее существование, категорически отвергал, лишь смиряясь с некоторыми известными романсами Чайковского и Римского-Корсакова. Хотя Тургенев очень мало знал и еще менее понимал русскую музыку, но нелюбовь к ней была у него очень сильна. Он много лет своей жизни провел в Париже, в кругу г-жи Виардо, артистки, бесспорно очень образованной и высокоталантливой, но давно уже остановившейся на вкусах и понятиях времен своей юности и ничем не приготовленной к уразумению тех стремлений, которые одушевляли новую русскую школу.
В живописи Тургенев кроме классиков признавал лишь современную французскую художественную школу, доверяя авторитному мнению мужа певицы Луи Виардо, а к отечественным современным художникам- Репину и Поленову, относился с пренебрежением. Он не мог простить Репину, после художественного турне того по Италии, его критических высказываний в отношении некоторых работ Рафаэля. Нет, этого западного классического "солнца" касаться было непозволительно, на нем пятен быть не могло.
Как известно, глубоко уважал Тургенев талант русских литераторов Пушкина и Гоголя. Однако, приехав в Москву в 1880 году на открытие памятника Пушкину он произнес свою известную "пушкинскую" речь. Все образованные русские люди с нетерпением ожидали этого выступления великого русского прозаика Тургенева в отношении великого русского поэта Пушкина, но были глубоко и горько разочарованы. Тургенев, в своей речи, хотя и признал талант Пушкина как народного поэта, но отказал ему в праве называться поэтом национальным, то есть отказался поставить его в один ряд с Шекспиром, Гете, Сервантесом. Нет, до этого уровня по мнению Тургенева наш Пушкин все-таки не дотягивал! Публика была смущена и речь Тургенева была приветствована лишь жидкими хлопками.
Совершенно иную речь произнес Достоевский на этой юбилейной встрече. Он говорил о величии Пушкина, который в образе Онегина предвидел "западничество", попросту говоря предательство нашей интеллигенции, но видел и неискоренимые силы русской нации в образе Татьяны, Пимена. Он подчеркнул интернациональное величие Пушкина, который понимал не только отечественную культуру, но и другие европейские культуры, чего не могли достичь западные "национальные" литераторы, как например, Шекспир. И приводил в пример "Скупой рыцарь", "Каменный гость". И силу эту Пушкину давала его "русскость", ведь русскому народу в целом свойственна самоотверженность, всечеловечность. Речь Достоевского была встречена со всеобщим восторгом. Одна из женщин, которая несла лавровый венок Достоевскому, оттолкнула Тургенева стоявшего на ее пути, со словами : "Это не вам, не вам!".
А как через три года торжественно встречали в России тело умершего под Парижем Тургенева, какие величественные похороны устроили ему русские соотечественники. Поистине, складывается впечатление, что русские люди любили Тургенева несравненно больше, чем он их и Россию! Не это ли еще одно доказательство правоты Достоевского о всепрощении, самоотверженности и всечеловечности русских!