Захотелось как-то раз Бабе-Яге замуж. Вернее сказать, не "как-то раз", а последние три тысячи лет ей хотелось.
Вот только мужиков в лесу, где она в избушке на курьих ножках была прописана, не найти днём с огнём. А любви женщине ой-как хочется. Страстной и беззаветной. Баба-Яга хоть и в годах сильно, зато молодиться умеет, а значит и темперамент женский, и либидо, и гормоны у неё – ого-го!
Сперва Яга надумала выйти замуж за Водяного. Но потом вспомнила, что тот с лягушками дружит и с пиявками в карты играет, фыркнула и передумала. Противный он больно, неухоженный и бородатый, на Васермана похож. Пахнет от него как от бомжа, трусы манной кашей заляпаны, рубашка нестираная, как с пугала огородного снята.
Потом о Лешем подумала с романтическим настроением. Но и он Бабу-Ягу не вдохновил. Не романтичный он и не опрятный. В ельнике живёт, мхом укрывается когда спать ложится. Ест всякую гадость – гадюк да белок. Совсем культурой питания обделён.
Потом Баба-Яга про Кота-Баюна подумала и совсем уж от отвращения фыркнула. С котом связаться, зоофилия получится. Не хочет она кота как мужчину. Хочет мужика настоящего – русского, да молодого.
Дунула-плюнула через плечо три раза Баба-Яга и обернулась девицей-красавицей – молоденькой и приглядной. Коса русая у неё до пояса. Очи голубые, красивые. Щёчки румяные, брови союзные, талия как у осы. А грудь, ноги и бёдра, как у лучших фотомоделей из Тридевятого царства.
– Ты кто такая, красавица? – удивился Иван-Царевич, заглядываясь на прелести новоявленной Бабы, встретив её на лесной тропинке погожим июньским днём.
– Баба-Яга я, – призналась та кокетливо и игриво. – Видообразие изменила чуть-чуть. Замуж хочется потому что. А кавалеров нет, непутёвые в наших краях мужики пошли. Романти;к закрутить не с кем. А ты кто такой, добрый молодец?
– Иван я, бабушка, царевич местный, – представился молодец. – К Василисе Прекрасной скачу, из лап Кощея Бессмертного её вызволять. Чтобы в жёны взять и жить с ней долго и счастливо, как завещано в русских-народных сказках. Красоты, говорят, эта девица неописуемой. Кощей её силой взял и к сожительству принудил.
– Брешут! – махнула Баба-Яга точёной белой рукой. – На богатство она позарилась, на Кощеево. Расчётливая девица, меркантильная, себе на уме. Сейчас ведь мода идёт, среди барышень модельной внешности, со стариками-олигархами судьбу связывать.
– А Кощей олигарх разве? – удивился Иван-Царевич.
– Ещё бы не олигарх! – хмыкнула красавица-Яга и округлила голубые глаза. – Самый, что ни на есть, настоящий! Нефтью и газом торгует, в списке Форбс на семнадцатом месте, на следующей строке после Абрамовича. Жители Тридевятого царства всё бедней и бедней живут, зато он и его топ-менеджеры – богатеют и богатеют.
– Сердце моё разбито! – признался Иван-Царевич и пригорюнился.
– Как будто других невест в округе нет, – встряхнула Баба-Яга белокурой причёской и повела изящным плечом. – Ты, Ванечка, глаза то разуй. Не одна она женщина на земле, свет клином не сошёлся на твоей зазнобе.
– И то верно... – согласился Иван, внимательней присматриваясь к Бабе-Яге. – Чего это я зациклился?
Стал Иван-Царевич с той поры за Бабой-Ягой ухаживать. Задаривать подарками дорогими, в кино приглашать и в лучшие рестораны царства. А через пару недель они свадьбу сыграли, закатили пир на весь мир. И я там был, мёд да пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.