Члены законодательного собрания городка Р. буднично пропели, немного вразнобой, Гимн. Помолились Богу. Вознесли положенные хвалы памяти предков, перечислили Великие победы Отечества и расселись за столом вокруг большого горшка с картошкой, готовясь вкусить заслуженную непомерными трудами трапезу. Думский Голова успел ковырнуть ложкой верхнюю картофелину, жёлтую, с белыми крупинками, покрытую мелко изрубленным укропом и тягучими каплями коровьего масла. Тут послышался топот за дверью, какие-то крики и тяжелые двустворчатые двери распахнулись настежь. В зал заседаний ворвался огромный парень Витька, городской шофер, волоча за собой вцепившегося в полу ватника секретаря. «Заседают они, куда ты на заседание-то, без записи-то, нету приема-то , нету-ти-и…», монотонно причитал тщедушный молодой человек.
«Царь!» горестно выкрикнул Витька, комкая в руках вязаную шапку.
Голова насупился, «Что ты: «Царь»?! Неуж к нам едет?!»
Витька всхлипнул и помотал головой. Собрание тревожно замерло. Витька сглотнул, поднял красные от слез глаза к расписному некогда потолку, сипло выдавил из себя страшные слова: «Царь… помер Царь!» Заплакал в голос и грузно сел задом на отвалившегося наконец секретаря.
«Святые космонавты, первоугодники престольные!», воскликнула заместитель Головы Зинаида Валентиновна и без чувств упала со стула.
Надолго воцарилась мёртвая тишина. Наконец секретарь, которому совсем нечем было дышать под тяжёлым Витькой, спросил сдавленным голосом: «Может, ошибка какая? Может, другой кто помер, в канцелярии-то напутали?»
Шофёр через плечо участливо склонился к секретарю: «Нет, точная информация! Он ещё летом умер. Сначала месяц не тревожили его, думали – может, очнётся ещё? То же ведь люди там, при дворе – сомневались потому… Потом докторов позвали, те сразу сказали: "Помер, точно!" И главное, непонятно – от чего? Голова, руки-ноги - всё на месте, отверстиев лишних в организме нету… Живи бы себе! От царской болезни помер, медикам неизвестной…» Витька опять расплакался. «Если б мост не уплыл весной, мы бы сразу узнали… а так, только по льду вести дошли…»
«Знаю я твои «вести»! Сигареты небось дешевые притащил?!» Вскинулся глава департамента торговли и, по совпадению, владелец единственного городского магазина Роман Николаевич.
Безутешный Витька не ответил на каверзный вопрос Романа Николаевича, а зарыдал ещё громче. «Что ж теперь с нами будет? Без Царя-то?!»
И тут всех огорошил самый старый член городского собрания. Такой старый, что никто и не помнил, как его зовут и какой департамент он возглавляет. Скрипучим голосом дед прошамкал: «Нового выберут. Раньше всё время выбирали, и не ждали, пока старый-то помрёт.»
Все члены собрания родились при Царе, никому и в голову не приходила крамольная мысль, что Царь - человек, и были времена, когда его не было. «Что вы такое говорите, уважаемый э-э…», в затруднении Голова взглянул на распластанного секретаря, тот округлил глаза и в неведении развёл руками. «Кто ж Царя, да выбирать будет? Из кого?»
Старик махнул рукой и засмеялся: «О, охотников будет – тьма! Дебатировать будут, плеваться друг в дружку! Обещать всё подряд! К концу года жить будем, как в Европе!»
«Матерь Божья, скрепы вековечные!», едва было пришедшая в себя Зинаида Валентиновна снова лишилась чувств.
Витька перестал плакать; секретарь вытянул тонкую шею к старику: «Как это: как в Европе? Мужеложничать будем?»
Дед плюнул прямо на пол: «Кто бы спрашивал! Что ж, по-твоему, откудова в Европе люди-то берутся?»
Витька опередил секретаря: «Знамо дело – негры баб ихних насильничают, вот и дети!»
«А напомните, уважаемый, какой департамент вы у нас представляете?» строго перебил всех Голова.
«Какой апартАмент? Я к предшественнику вашему, покойному Фёдору Ильичу, на счёт угля пришёл, он велел обождать в коридорчике. А, когда последний ремонт делали (тоже ещё до вас), меня сюда вот пересадили. Так и сижу с тех пор.»
«Так вы кто?!»
«Кто… Терентий я, истопник местный!»
«Так вот от чего у нас зимой холод такой собачий – ты, прохвост, здесь сидишь!»
«Так я сразу сказал – угля нету, нечем топить-то! А Фёдор Ильич говорит – обожди! Жду вот!»
«Конституция Господня, стих шестнадцатый!», сегодня определённо неудачный день для чувствительной Зинаиды Валентиновны…
Терентия, Витьку и секретаря изгнали прочь и восстановили в помещении совершенный законодательный порядок.
Роман Николаевич деловито кашлянул:
«Помянуть бы Царя надо, по нашему-то, по обычаю…»
Бледная Зинаида Валентиновна бросила тревожный взгляд на стол и всплеснула руками:
«Господа, господа! Нет, я все понимаю, но кто картофель-то весь сожрал?»
Горшок действительно оказался совершенно пуст. Кто-то выкрикнул: «Вот она – жизнь без Царя-то!» Законодательное собрание замерло в скорбном молчании…