Моя первая встреча с «женихом» планировалась в уютном, не слишком многолюдном кафе.
Подруга Лора и её любимый мужчина Андрей жаждали познакомить меня со своим приятелем, ибо моё затянувшееся одиночество вызывало у них искреннее сочувствие. Девиз был прост: счастлив сам, сделай счастливым другого.
Итак, мы сидели втроём в режиме ожидания, и не спеша пили кофе, но чем дольше мы сидели, тем очевидней становилось - «жених» не придёт. «Проблемы на работе», - пояснила Лора. Короче говоря, первый блин вышел комом. Зато второй, румяный и целёхонький уже маячил в Лорином воображении и побуждал к действию. Во что бы то ни стало, она хотела меня «пристроить».
Следующий раз Лора пригласила меня и его в гости. Пока она хлопотала на кухне, я готовилась к «параду», выставив «тяжёлую артиллерию»: короткую юбку и убойный макияж. Не хватало только надписи во всю грудь на моей кофточке «Эх, обольщу!». «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан», а каждая женщина желает нравится, поэтому я решительно бросилась на штурм крепости с символическим названием «Виктор». Так звали «жениха».
Когда Виктор пришёл, я поняла, что «тяжелая артиллерия» ни к чему и можно было вполне обойтись партизанской вылазкой: придти в джинсах, лишь слегка накрасив глаза. Этот мужчина сорока с лишним лет, с помятым лицом и такой же одеждой, пребывающий не в лучшем расположении духа, к штурму не располагал. Да и разговор тоже не клеился. Тогда «жених», пытаясь раскрепоститься, так увлёкся спиртным, что его лицо приобрело нездоровый бордовый оттенок, а рука, как бы невзначай, всё время натыкалась под столом на мои голые колени. Что удивительно, всё это пробудило во мне не отвращение, а жалость. А от жалости до любви, как известно, один шаг.
-Ты знаешь, у него очень болеет мама, он весь на стрессе, - шепнула Лора, надеясь на моё сочувствие.
Моя жалость уже переливалась через край... Но, когда минут через пять, удобно устроившись на диване и, откинув голову назад, Виктор громко захрапел, жалость уступила место возмущению. И я просто ушла.
Однако на этом Лорино желание свести меня с Виктором не исчезло, а, наоборот, она как будто вошла в раж.
«Бог троицу любит», - говорила она и искала новую возможность нашей встречи.
На день победы, зная, что одиночество более невыносимо в праздники, Лора предложила мне пойти с ней, её дочкой Сашей и Андреем в парк, смотреть салют. Поход, собственно, предназначался для ребёнка, но Лора из тех людей, что из всего могут извлекать двойную выгоду. Одним словом, Саше — салют, а мне - «жених».
Виктор появился рядом как-будто случайно, якобы пришёл с друзьями салют посмотреть. Увидев его, я подумала: «Ладно, дам человеку ещё один шанс, а вдруг...»
На этот раз Виктор был почти комильфо, и сам считал себя неотразимым. Ещё бы! Вельветовый пиджак за триста баксов из фирменного магазина, ну, чем не «тяжёлая артиллерия»? Пиджак требовал имиджа, сочетающего в себе демократичность и достоинство, поэтому говорил Виктор мало, был внимательным и обходительным. И я опять подумала:» А вдруг...»
Исчерпав программу вечера, и, устав от длительной прогулки, мы возвращались домой на маршрутке. Напротив сидел пьяненький мужичок со своей дамой.
Он что-то ей рассказывал и так активно жестикулировал, что ненароком задел моего «жениха». И это стало той самой последней каплей. Ибо истинные эмоции, так старательно маскируемые весь вечер, рвались наружу.
Сначала Виктор снял вельветовый пиджак, который, видимо, мешал ему быть самим собой, и выпустил в обидчика целую обойму отборного мата.
Тяжёлый мат повис в душном воздухе маршрутки, и все ощутили дискомфорт. «Вечер переставал быть томным».
Мужичок процедил банальное: «Давай выйдем» и выпятил было грудь... Виктор подскочил, как бойцовский петух, но, прежде чем ввязаться, бережно отдал мне пиджак, как остатки разрушенного имиджа. Не знаю, чем бы закончился этот конфликт, но маршрутка подошла к остановке, и мы с облегчением вытолкнули Виктора на улицу. Я вернула пиджак владельцу и поспешила уйти. Последнее, что я услышала, были слова Виктора: «Жаль, не вышел у нас с тобой «цветок каменный».»
Прошло время, я по-прежнему была одна, хотя жизнь предлагала и короткие встречи, и более длительные отношения, которые, к сожалению или к счастью, в итоге оставались лишь воспоминаниями...
У Лоры я иногда узнавала о судьбе «жениха», любопытно было, получился ли у него с кем-нибудь «цветок каменный". Я не знала, что подразумевает Виктор под этим образом, но мне казалось, что он имеет в виду возвышенную, идеальную любовь. Она, как цветок из камня, о котором мечтал Данила-мастер, манит, будоражит воображение и не даёт покоя.
А пазлы жизни "жениха" складывались вот как. Виктор познакомился с женщиной, имеющей взрослого сына, неудачный опыт семейной жизни и частный домик где-то в пригороде. Они поженились, и Валюшка (так Виктор ласково называл жену) решила в сорок один год родить ему дочку. Роды были преждевременные и тяжёлые, дочка родилась весом один килограмм и её жизнь, так же, как и жизнь матери, которая находилась в реанимации, была под угрозой. Врачи удивлялись, но ребёнок оказался очень жизнеспособным, да и Валюшка не могла уйти в мир иной и оставить такую кроху с отцом. Она мобилизовала все свои внутренние ресурсы и через пять дней вышла из комы, а ещё через два месяца — из больницы.
Однако после родов Валюшка расплылась и подурнела, к тому же дочь требовала постоянного внимания, на мужа времени не хватало. И Виктор потерял к жене интерес. А тут ещё Валюшкин сын взял без спроса машину Виктора и разбил бампер. Но, если бампер еще можно было починить, то с семейной жизнью ничего не получилось.
Виктор ушёл из семьи и вернулся в квартиру матери. Его мама успела увидеть свою маленькую внучку, и вскоре умерла. Виктор занялся квартирой. В ремонт и обстановку он вложил уйму денег и душу, и был очень доволен. Поменял он и работу, устроившись водителем-дальнобойщиком. Внешне жизнь его как-будто наладилась. Вот только с женщинами не везло.
Недавно, пытаясь вытащить меня из тоски по несбывшемуся, Лора очередной раз позвала в гости, она вообще любит устраивать всякие посиделки с друзьями. Компания подобралась весёлая и шумная. Был и Виктор, сидел в стороне от общего веселья, с выражением вселенской печали на лице. И как подобное притягивается подобным, моя тоска потянулась к его печали. Через некоторое время мы уже сидели вместе, и он рассказывал всё то, что я уже знала: о Валюшке, о маленькой дочке, о том, что живёт один...
«А недавно пригласил к себе женщину, - продолжал Виктор — так, развлечься немного захотел. Она, как только мою квартиру-игрушку увидела, сразу курицей закудахтала, планы на будущее строить начала. Разозлила меня сильно. Нет, думаю, милая, не будешь ты здесь хозяйкой. Веришь, даже до спальни её не довёл, такси вызвал и домой отправил. Чао — какао.»
Я думала о Викторе, о себе, о своих отношениях с мужчинами и понимала, что «цветок каменный» только у тех выходит, кто сам готов бескорыстно любить и в любви этой постоянно трудиться, всё ненужное и неважное отсекать, а главное — чувства обоюдные — ценить и оберегать.