Про арбузы, Рябину и других.
Ничего не было слаще, сочнее и вкуснее, чем астраханские арбузы. Так нам казалось в ту, уже далёкую пору, имя которой - детство. Огромные белые, и белые с зелёными бороздами параллелей от одного полюса к другому - астраханские арбузы. Они были дороже всех остальных сортов, которые доезжали до рыночной площади, небольшого города «М». И, конечно, самые вкусные. Продавцы делали надрез и кончиком ножа доставали треугольную сердцевину, которая искрилась в лучах сентябрьского солнца, заливала красными отблесками все вокруг. Сок стекал по лезвию ножа и застывал сахарными каплями на рукоятке. Что за безумное счастье было попробовать кусочек сердцевины. Сахарной ватой арбузная мякоть таяла во рту, стоило лишь придавить её языком к нёбу. Ни в какое сравнение не шли арбузы, которые привозили казахи. У них были небольшие, размером с футбольный мяч, тёмно-зелёные арбузы. Иногда и среди них попадались сладкие и сочные, но не было в них той воздушности астраханских, которая притягивала нас, как притягивает маленький шуруп магнитная пластина. Гуляя по рынку с пацанами, мы проходили мимо арбузных рядов и спрашивали продавца: «Дядь, дай арбузик попробовать.» Одни давали. Другие прогоняли. А третьи, не ограничиваясь в словах, грозились прибить, если мы ещё раз здесь появимся. Но стоило подойти к ним взрослому, лицо продавца сразу же менялось. Лицо приобретало выражение - сама любезность. «Пробуйте арбузик. Слаще мёда. Пробуйте, пожалуйста, пробуйте!» - и он протягивал на кончике ножа, волшебную арбузную сказку подошедшему. Мы стояли в стороне и давились слюной. Если покупателю арбуз нравился, он доставал из кошелька жёлтые, зелёные, синие, а иногда и красные купюры, которых не было у нас, девяти - тринадцатилетних мальчишек. А нам так хотелось, хотя бы чуть-чуть, немножечко иметь их. А можно и не чуть-чуть. Можно сразу миллион. Ну скажите, вы разве не хотели в таком возрасте, хотя бы один раз в жизни, иметь миллион? Думаю, что хотели.
Хорошо помню, как на Рождество, ходили колядовать. Были несложные детские присказки, вроде этой: Маленький мальчик, сел на стаканчик, стаканчик хруп, подайте рубь. И тому, у кого колядовали, ничего не оставалось, как открыть старый потёртый кошелёк в виде раковины моллюски, с двумя блестящими шариками застёжками, и достать не менее затёртый рубль, а если повезёт, металический рубль. Тогда и потянуло меня к стихосложению. Я пробовал разные варианты, чтобы получилось в рифму и, чтобы как можно больше денег. И, наконец, чудо свершилось. Заветная рифма придумана. Правда, дальше мальчика, садящегося на что-то не пошло, но тем ни менее. А получилось вот что: Маленький мальчик, сел на тёрку, подай пятёрку.
Я бережно хранил свою рифму. Повторял, чтобы не забыть по сто раз на дню, как Отче Наш, и когда подошло время колядовать, решил первым делом проверить её на своих родных бабушках. Я вышел в столовую, где шли приготовления к празднику, попросил внимания, и с гордым видом продекламировал свою рифму. Бабушки опешили. Но, когда узнали, что я сам сотворил этот шедевр, вознаградили меня заветной синенькой бумажкой. Затаив дыхание, и всё ещё не веря, что получил пять рублей, я быстро развернулся и убежал в спальню, чтобы спрятать её, пока не увидел старший брат.
Но я отвлёкся. Давайте вернёмся к арбузам. Существовало несколько способов заполучить желанный арбуз. Об одном из них упоминалось выше: ходить и клянчить. Но не факт, что тебе дадут арбуз. А второй способ, давал возможность не только насладиться сочной сладкой массой, но ещё и заработать. Для этого собралась бригада, человек десять-двенадцать. Затем нужно было проследить за машиной с арбузами по всему маршруту, от въезда в город и до рынка. Городок небольшой. Из одного конца в другой, на машине, полчаса, не больше. Мобильных телефонов тогда не было, их заменяла пара крепких мальчишеских ног и велосипед
«Орлёнок». Только машина появлялась на въезде в город, цепочка начинала свою работу. Один из самых шустрых мальчишек прыгал на велосипед (их называли почтальонами), и самыми короткими, ведомыми только ему одному путями, мчал к рынку, где его, за несколько кварталов до рынка, поджидал старшой. Почтальон рассказывал ему, что и как. И когда машина появлялась, старшой, запрыгнув на подножку, договаривался с водилой или экспедитором(если был такой), о том, что его бригада будет разгружать арбузы. Старшим у нас был Саня Рябина. Ему было восемнадцать. Одногодки давно служили, ровняли плац сапогами, а он, по каким-то причинам, известным только военкому и глав.врачу поликлиники, получил «волчий билет», который давал право в армию не идти. Вот он и околачивался с малолетками, вроде нас. Хоть и давно это было, но я, почему-то, очень хорошо запомнил его. Густые, кучерявые, чёрные, как у цыгана волосы, чёрные стрелки усов, гордость 15-18 летних, и вечная сигарета в углу рта.
Иногда Санёк давал и нам затянуться, раз-другой. Но всегда говорил, что курить-вредно. Курили мы, зажимая сигарету между тонкими прутиками, чтобы руки не воняли табаком, а потом заедали берёзовыми листьями. Почему березовыми? Не знаю. Кто-то сказал, что они лучше всего забивают запах сигарет. А жвачки тогда не было. Вот мы и жевали берёзовые листья.
Санёк запрыгивал на подножку машины не вынимая сигареты изо рта. Говорил он приблатненно, немного гундося, в нос, растягивая слова, добирал солидности. Его манеры казались нам высшим пилотажем. Он не слезал с подножки, пока не получал согласия на разгрузку. От него зависело, будем мы сегодня при деньгах, или нет. Возникает естественный вопрос-откуда мы знали, что машина будет именно сегодня? В каждой бригаде были, так называемые, осведомители. Их задачей было разузнать у продавцов, когда будет очередная машина, за это они получали свой процент от общей выручки. Иногда, чтобы «забить» машину, приходилось драться с мальчишками из других бригад. Саня никогда не обманывал нас, малолеток. Выручка делилась поровну, среди всех членов бригады, не зависимо от возраста. Да и вообще, считалось западло обделить младшего. Уважали тех, кто умел постоять за себя, да ещё и за младшего мазу потянуть. Таким и был наш старшой, Саня Рябина. А бывало, что пообещав работу, водилы отдавали её другой бригаде. Кидалово наказывалось беспощадно.
Один раз Рябина уже договорился о разгрузке, и довольный покуривал сигарету. Навар предвиделся хороший. Два грузовика с прицепами. Намечалось рублей по 10-15 на брата. Возбуждённые предстоящим заработком, мы обступили Санька.
-Ну, чё, мелюзга, деньги такие, когда ни будь в руках держали? Ничего, несколько часов работы, и бабульки на кармане. Ещё и арбузами разживёмся, - затянувшись, ухмыльнулся Санёк. Нам не терпелось скорее начать разгрузку, но нарисовалась проблема. Одна машина поехала на рынок, а у второй лопнуло колесо на прицепе. И она осталась стоять в тихом переулке.
Как только мы зашли на рынок, сразу почувствовали неладное. Рябина, уехавший с первой машиной, стоял рядом с водилой, и, размахивая руками, что-то кричал. Такое поведение Санька не сулило ничего хорошего. Подбежавший к нам Глиста, объяснил, что водила отдал работу центральным, бригаде мальчишек, живущих в центре города. А мы были с низов. С нижней части города. Той, что выходит к подъездным путям, ведущим к хлебозаводу и, к газораздаточной станции.
-Вот, сука, - нервно куря, прошипел Рябина и цыкнул слюной между зубами. -Обещал нам, а отдал центральным, козёл.
Рябина был зол. Каждый из нас знал, что так просто, для водилы, это не пройдёт. Санёк, не заставил себя ждать. -Слышь, пацаны, - обратился он к нам. -А, чё, вторая машина ещё там стоит?
И мы, перебивая друг друга, стали говорить, что второй водила бухнул и завалился спать в кабине.
-Вот и ладненько. Вот и здорово.
Санёк сделал последнюю затяжку и щелчком отбросил окурок в сторону.
-Щас мы ему устроим, сладкую арбузную жизнь. А ну, пацаны, айда за мной!
И мы даже не спрашивали, куда зовёт нас Рябина. Мы были уверены, что он придумал всё здорово. Как надо. И что сейчас будет происходить, что-то интересное. К прицепу мы подошли сзади. Глиста пробежал вперёд, поглядеть, что делает водила. После принятых, наркомовских сто грамм, он дрых облокотившись на стекло и подложив маленькую подушку под голову. Глиста вернулся и сказал, что водила спит. Рябина достал из кармана нож с выкидным лезвием(выкидуху. за такой нож можно было и срок получить), и разрезал брезент прицепа. Затем он подсадил Глисту, и тот зацепившись за борт прицепа руками, подтянулся и прошмыгнул внутрь.
-Если будет шухер, сиди тихо, - инструктировал Глисту Рябина. -Мы отвлечем, тогда и вылезешь. Понял?
-Да понял я, понял, не тупой, был бы тупой, не понял бы, - пошутил Глиста, и первый полосатый арбуз выскочил из прорези в брезенте. Лёху прозвали Глистой, за его размеры. В свои тринадцать, он выглядел, лет на 8-9. Передавая по цепочке, мы складывали арбузы в укромном месте, между стеной дома и нужником, который стоял во дворе. Это были небольшие деревянные дома в два этажа, с фундаментом, выкрашенным белой извёсткой. С раздельными входами. Четырьмя квартирами на первом этаже, скрипучей лестницей наверх, и тремя квартирами на втором этаже. Горка из арбузов росла. Они лежали, как ядра в фронтовом окопе. Всё было тихо и спокойно, как вдруг, кто-то крикнул: -Атас, водила проснулся!
И мы увидели бегущего в нашу сторону водителя, с монтировкой в руке. Как тараканы кинулись мы врассыпную. Краем глаза я увидел, как водила успел схватить Кобылу. Ноги сами несли меня от места событий. Рядом со мной бежал Рязанчик, то вырываясь вперёд, то отставая. Опомнились мы, когда услышали крик Рябины: - Кобылу повязали!
Остановились. Увидели, как водила пинает Серёгу Кобылко, для нас просто Кобылу. Больше ничего не надо было объяснять. Мы уже бежали к ним. Бросить друга в беде считалось наивысшим западло. Первым подбежал Рябина.
-А ну, отпусти пацана, - крикнул он водиле. Водитель тяжело дышал, но продолжал держать Кобылу за ворот куртки. Кобыла ревел, растирая кровь из разбитого носа по щекам.
-Отпусти пацана, я сказал, - зло прохрипел Санёк, подходя всё ближе и ближе. Правую руку Рябина держал в кармане. Там лежал нож. Водитель поднял руку с монтировкой.
-Не подходи, убью, - выдохнул он. Но Саня не слушал, продолжал подходить. Мы за ним. Круг медленно сужался. В этот момент страх пропал. Мне перестало быть страшно. Когда тащили арбузы из прицепа, постоянно ощущал холодок пробегающий по спине, и лёгкую тяжесть внизу живота. Но сейчас страх улетучился. Испарился. Я ощущал себя звеном цепи, маленьким фрагментом круга, который быстро сужался. И центром этого круга был наш старшой, Саня Рябина. И вот, круг сузился до минимума. Кобыла, увидев, что его не бросили, перестал реветь и вцепился зубами в руку водилы. Тот заорал от боли, на секунду отвлёкся и этого хватило - круг сомкнулся. Двое кинулись на руку с монтировкой. Рябина, со всего маха, ударил водилу ногой в пах. И когда тот согнулся пополам, мы бросились на него сверху. Образовалась куча-мала. Всё продолжалось секунд двадцать, не больше, после чего, как по команде, мы отскочили в сторону. Водила лежал на земле прикрывая голову руками. Вдруг он поднялся на ноги, быстро выпрямился, точно пружина, и попытался достать Рябину монтировкой. Санёк отскочил в сторону, посмотрел на водилу, и в его глазах не было ни капли страха. Ростом Саня был чуть выше него, да и в плечах не уступал. Рябина быстро сунул руку в карман, и так же быстро вынул её. Блеснуло лезвие ножа.
-Мужик, чё за проблемы, а? - процедил Рябина сквозь зубы и выставил руку с ножом перед собой. Водила остановился. Бровь у него кровила. Тонкой струйкой кровь стекала по виску, а затем по щеке за воротник рубахи. Видно он понял, что тягаться бессмысленно. Не безопасно. Выругался и сплюнув ушёл. Закрылся в кабине. Мы праздновали Победу! Объедались арбузами, раскалывая их. Ели только волшебную сахарную мякоть, выгребая её руками. Но вдруг, я поймал себя на мысли, что эти арбузы не такие вкусные, не такие сладкие, как обычно. Я почувствовал тяжесть внутри, в желудке. Тяжесть от всего происшедшего. Вытерев руки об штаны, сказал, что мне надо идти. Никто не возражал. Все были слишком увлечены поеданием арбузов и пересказами, друг другу, о том, как уделали водилу.
-Возьми арбузик домой, - сказал Рябина. -Заработал.
-Да ну его. Нести тяжело, - отмахнулся я. Развернулся и пошёл домой. Ещё долго я слышал голоса Рябины, Глисты, который благополучно отсиделся в прицепе, пока шла потасовка; голос Кобылы и других мальчишек. А когда голоса затихли, мою голову разрывали мысли, что же произошло на самом деле? Почему получилось именно так? И, что могло бы случиться, кинься водила на Рябину, у которого был в руке нож? Тяжесть в желудке стала невыносимой. Меня вырвало.
В ноябре Рябину посадили за драку в «Железке» (так назывался ресторан в здании железнодорожного вокзала). Он кого-то порезал. Глиста разбился на мопеде. Не вписался в поворот и угодил под грузовик. Об этом я узнал, когда приехал на зимние каникулы. Сезон арбузов давно прошёл. Кобыла подхватил воспаление лёгких и лежал в больнице. А мы с пацанами ходили в кино, смотрели по несколько раз, ставшие популярными индийские фильмы, или целый день играли в хоккей, на залитых осенними дождями, а теперь покрывшихся льдом огородах, пока зимняя ночь не обволакивала бархатным коконом, улицы небольшого города «М».
2004
Нью-Йорк