Толерантность

               
- Готовься! Отбываем с тобой завтра в командировку, заявил, увидев меня в дверях своего кабинета, ректор.

- Далеко? – проявил я неподдельный интерес.

- Далеко, - после некоторой паузы уточнил руководитель, - в Москву. Вызывают срочно, не пойму только, почему заранее, хотя бы за неделю не сообщили, но ничего, билеты я заказал, сейчас принесут.

- А цель поездки?

Начальник пристально посмотрел на меня, затем неожиданно усмехнулся.

- А ничего. Двухдневный семинар по противодействию коррупции.

- Но мы уже дважды участвовали в этих пустых посиделках. Может и нет
необходимости лететь?

- Знаю, но явка обязательна. В Министерстве считают, что не все еще резервы использованы для борьбы с этой гидрой. Выдадут дополнительные рекомендации. Так что будем учиться.  Но ты на  сей раз не пожалеешь,  я позвонил хорошему знакомому в департамент и он пообещал достать нам билеты в «Современник» на спектакль. Так что вечерняя культурная программа нам обеспечена.
 
 Он критически осмотрел меня. -  Имей ввиду, одежда тоже должна быть соответствующая.

- Ну, понятно, что не в шортах и футболках туда заявимся. В костюме можно и в Министерство и в храм культуры идти.

- Ладно, это я так, к слову.

По прилету в столицу с утра успели  поселиться в гостиницу, перекусили и даже не опоздали к началу семинара.

 Я, как и подобает добросовестному подчиненному, усердно конспектировал речи выступающих. Начальник, сидя рядом, запись не вел, но слушал внимательно, особенно первые пятнадцать-двадцать минут. Однако, после третьего  доклада встал и вышел, предварительно наказав мне продолжать вести запись. Появился он в момент, когда последний докладчик первого дня семинара завершал свой монолог.

- Представляешь, удалось попасть на прием к заму министра. Хорошо принял, доброжелательно, выслушал просьбу и даже пообещал денег подкинуть на ремонт спортзала. Вот что значит свой человек.

- Как свой? Родственник далекий или земляк?

- Нет. Просто он работал ректором, поэтому хорошо знает нашу кухню. Нормальный мужик, – и спохватился, - ах, да, о походе в театр!  Билетов, к сожалению уже нет, слишком поздно обратились. Но контрамарки пообещали. Нужно будет забрать их  прямо в театре у администратора. Ему позвонили, он в курсе дела.

- Это означает, что  без мест?

Ректор на секунду замешкался.

- Не совсем так. Нам нужно будет пройти в зрительный зал за несколько минут до начала спектакля и занять свободные места. Они почти всегда бывают. Это не премьера.

- А что будем смотреть?

- Да, забыл сразу сказать:  спектакль по пьесе Уильяма Гибсона «Двое на качелях» в постановке Галины Волчек.

 По прибытию к месту назначения мы действительно без излишних проволочек получили контрамарки и отправились осматривать фойе знаменитого «Современника». Со стен театра на нас смотрели с портретов известные актеры, выступавшие на его сцене: Игорь Кваша, Валентин Гафт, Лия Ахеджакова, Марина Неелова, Чулпан Хаматова и другие.

Публика, основу которой составляли дамы предпенсионного и старше возраста, неспешно прогуливались по фойе в ожидании приглашения в зал. Была и молодежь, правда в небольшом количестве, которая тусовалась у буфета, поглощая напитки.
Наконец, прозвенел третий звонок и народ потянулся в зрительный зал. Фойе опустело. Мы вошли в зал последними и заприметили сразу за проходом в центре  несколько свободных мест в первом ряду и устремились туда.
Только устроились и облегченно вздохнули как услышали:

- Молодые люди! Я понял, вы прошли по контрамарочкам.
 
Так  обратился к нам подошедший мужчина в яркой цветной рубашке, - я распорядитель  в зале. Не могли бы вы подвинуться на пару мест влево. А эти кресла я пообещал самому господину Виктюку. Он  собирался сегодня посмотреть пьесу. Надеюсь, вы  знаете, кто такой Виктюк?

- Кто же его не знает, режиссер - единодушно высказались мы.

- Великий режиссер, - уточнил распорядитель.

От мужчины разило духами, а на лице явно проступали следы пудры. Он взял меня за руку своей липкой влажной ладонью, - пересядьте, пожалуйста, сюда!

Я молча  выдернул руку и мы с шефом передвинулись на два места. Теперь я понял, почему нас пересадили. Обозрение сразу ухудшилось, так как перед нами  сидела пара:  она в шляпке, непомерно высокой, да еще и с какими-то дурацкими ленточками, а ее спутник  был высокого роста, вдобавок ко всему  еще и  широкоплечий.

- Ничего, обойдемся, - успокоил, придвинувшись ко мне, чтобы было лучше видно сцену, начальник, - кто поверит, что смотрели спектакль, сидя рядом с Виктюком. Кстати, где он есть-то?

А в это время к местам, которые мы освободили, распорядитель подвел парочку молодых людей,  держащихся  за руки и нежно с улыбкой смотрящих друг на друга. Это были мужчины лет под тридцать. В ушах у них блестели серьги, на головах отливались покрытые лаком волосы, уложенные в идеальные прически. Я заметил, что  руки у подошедших  были холеными и ухоженными, а на их запястьях  болтались какие-то декоративные кольца.

Один из них  вынул из кармана платочек и тщательно протер кресла, а затем проделал ту же операцию с подлокотником, сначала спутника, а затем своим.

 Мы с шефом переглянулись.

- Это явно не Виктюк. Они, мне кажется,  эти…

- Ты правильно подумал, - как-то задумчиво полушепотом констатировал тот.

- Может быть, пересядем? – предложил я.

Взгляд начальника был снисходительным, а в тоне проявились нравоучительные нотки:

- Не суетись. Будь сдержаннее. И, вообще, проявляй толерантность.  Кстати, толерантность - это не только терпение, а основной признак проявления культуры. Имей это ввиду.  Мы с тобой не маленькие, не такое видели.

Я молча выслушал напутствие шефа и никак не отреагировал.

В это время  раздвинулся занавес и на сцене началось действо.  Главные действующие лица в исполнении известной дочери страны Кристины Орбакайте и статного красавчика, любимца женщин всех возрастов Кирилла Сафонова вступили в диалог.

Мы настроились на волну спектакля. Герои влюблялись,  ссорились, плакали и мирились.

- По-моему, постановка не для нас, попытался я резюмировать действия героев после первого получаса просмотра.

- А для кого? – поинтересовался ректор, вытягивая голову и вновь придвигаясь ко мне, чтобы рассмотреть, что происходит  на сцене. – Ни хрена не видно!

- Для слезливых тетушек, вот для кого, - уточнил я.

- Ты лучше вникни в суть, - поучал шеф, видишь, как сплелись судьбы героев. Они, они, как бы тебе сказать… как элементы орнамента. Вот. Два одиночества. Интересно, чем завершится. Я пьесу, к сожалению, не читал. Но знаю, что Гибсон величайший писатель.

Сзади зашикали, а соседская парочка, продолжая держатся за руки, начала периодически с интересом на нас посматривать.

Объявили антракт. Мы встали со своих мест, намереваясь пойти размять ноги и выпить кофе.Вдруг рядом послышалось:

- Ребята, вы такие хорошие, а не будете ли против с нами познакомиться? Как у вас со временем, может быть, после спектакля посидим где-нибудь, пообщаемся?

«Кому это – «Ребята?». Нам уже по шестьдесят, а других мужиков рядом не видно».
Мы поняли, что голос исходил от одного  из молодых соседей. Но смотрели на нас и лучезарно улыбались  оба.

Я взглянул на шефа и увидел как по его лицу медленно прокатились желваки. Он взглянул на «сладкую парочку», зачем-то  вытащил из кармана, а затем переложил в другой карман свой сотовый телефон, внимательно оглядел сиденье и неожиданно  начальственно обратился ко мне:

- Идем отсюда!

- Хорошо, идем, а куда, в буфет?

- Какой к черту буфет! Совсем пойдем! Сидим здесь рядом с этими гомиками. Уже  за своих  признают. Дожились!

- А как же толерантность? Все-таки это культура, - подчеркнуто вежливо поинтересовался я.

В глазах начальника сверкнули молнии.

- Засунь… - Он запнулся, - оставь ее при себе. Понял?!

- Еще бы, - рассмеялся я и мы пошли к выходу.