Черёмуха и клён

 

Во дворе танцевали два дерева — черёмуха и клён. За ними наблюдали другие местные деревья и голубое романтичное окно соседнего дома. Они мечтали закружиться в едином вихре-хороводе  с танцорами. Окно даже подалось вперёд и чуть не выскочило из кирпичей. Музыкальная груша, хранившая в глубине своего замечательного ствола различные мелодии, начала подыгрывать танцорам и зазвучала в полную мощь. Это был древесный вальс. Стволы то сходились, то расходились, соприкасаясь ладонями ветвей. Клён, будто ковбой,  встряхивал длинной шевелюрой и улыбался. Черёмуха улыбалась в ответ. Её гладкое, пышное тело тянулось к возлюбленному. Ствол, влажный от радости и любви, видел, ощущал, выражал не меньше, чем глаза. В жёсткой коже коры ожила, задвигалась нежная, тонкая душа и деревья смогли читать мысли или чувства друг друга. Вот что бывает во время танца! Черёмуха — сильная женщина закручивала раздвоённый ствол. Клён напоминал мальчишечью рогатку, не уступая в раздвоённости. Наверное, это погубило его. Во дворе появился новый дворник — маленькая гномоподобная женщина с оскалом, как у летучей мыши. Дворничиха спилила клён, потому, что тот осенью забрасывал разноцветными любовными посланиями асфальтовую дорожку.  А убирать листья ей не хотелось. Через три месяца летучая  мышь уволилась.
   Черёмуха осталась в одиночестве. Каждую весну она, как и раньше, расцветала, наполняя ароматом весь мир. Также, как раньше, влажно, чувствительно, таинственно мерцал её тёмно-зелёный ствол. Она чего-то ждала.
   Однажды жители дома заметили, что крона этого дерева напоминает купол. Если спрятаться внутри — никакой град не страшен. Если же посмотреть со стороны подъезда — купол как бы срезан напополам. «Да это же планетарий!» — вскричал длинноусый сосед,  в детстве просивший родителей отвезти его в Москву, чтобы посмотреть на увеличенные планеты и звёзды, но те этого не сделали. Сосед начал вглядываться в небо, в промежутки листвы, как в чудесные телескопы. И увидел много интересного. Небо тоже танцевало. Ехало в поезде, пыхтело подушками облаков, гнало тёмно-фиолетовые, непредсказуемые санкции туч. Так оно самовыражалось. Вечером одна из таких туч, породнилась с ураганом. Дождь хлестал по лицам прохожих, раздавая оплеухи всем, кто попался на пути. Небо высказало земле всё, что о ней думает. А наутро прояснилось.
   
   Но один из стволов раздвоённой черёмухи оказался сломан, будто срублен крепким топором. Ветви с закрутившими талии листьями, совсем недавно шелестевшими платьями, шептавшими небу, лежали в грязи. Не дозревшие сосочки ягод бусинками антенн торчали на зелёных ножках, по-юношески непосредственно и напряжённо ловя каждое движение вокруг. Горе черёмухи, её давнюю тоску стало видно всякому. Подобно верующему, стоящему на коленях, она плакала. Её драгоценные, звучные, прозрачно-алмазные  слёзы наполняли красотой весь мир. Всем стало ясно: черёмуха до сих пор любит исчезнувший клён, с которым когда-то танцевала, и от которого остался неприметный пенёк. Сломленная, лежит огромным дворовым динозавром… А когда приходит ночь, мордочки окошек крутятся на стене и не дают ей падать духом.
   Это событие, грандиозное по силе и значимости, как многие события, которые мы склонны считать простыми, обыденными, волнует далеко не всех. Мусорный контейнер вдалеке похохатывает о чём-то своём, наверное, о том, что сегодня в его пасть попала свежая, не заплесневевшая булка.  А проложенные вдоль двора трубы, в которых зимой плещется горячая вода, толстыми канатами равнодушно тренируют ходящих по ним кошек…
5.06.20