Отрывок "Сыщики Лисьей горы"
- Нет, не может быть! - перебил Кольку Женька Блохин, - ворочая, в искрящейся золотыми бликами золе, палкой. – Ну, не может быть, что это была куртка, а не человек. Я же наблюдал за нею, нет – за ним. Ну, короче, скажи, куртка может нагибаться, а потом лететь? А потом бежать как собака, а? – и посмотрел в глаза Сидорову.
Коля вздрогнул от ледяного холодка, неизвестно откуда появившегося у него в локтях и под мышками.
- Н-не знаю, - проглотив тягучую слюну, прошептал Коля.
- А я видел, - и Женька закашлялся.
- На, попей, здесь лимонад, - подал ему бутылку с водою Витька Иванцов.
- Да пошел ты…, - хотел было ее оттолкнуть от себя Женька, но тут же замер, рассматривая поданную ему бутылку на фоне золы угасающего костра. – Вот, пацаны, смотрите! – и, выхватив бутылку из рук Иванцова, протянул полупустую пластиковую бутылку к середине костра.
- На что смотреть? – не понял Коля.
- Да смотри сквозь нее на угли! – повысил голос Блохин. – Ну, видишь, как огни играют, то ярким светом, то темнеют. Вот так на лучах луны играла и куртка та. Понимаешь?
- Рыжих? – почему-то спросил Коля.
- Во-во, в самую точку попал, рыжих бликов, ярких и тусклых! – подтвердил Колька.
– Так и было.
- А говорил, что куртка черной была, - сказал Тишка, что есть силы, напрягая мышцы плеч и рук, пытаясь погасить в них дрожь, появившуюся то ли от холода, то ли от испуга.
- Кто же это был? – проткнув палкой насквозь хлебную горбушку, и поднеся ее поближе к золе, спросил Витька.
- А что про лису дед говорил, а? – Женька подсел поближе к Сидорову. – Ну, Рыжий, что молчишь?
- Та, - отмахнулся Колька. – Буд-то бы он видел, как она превращается в девушку.
- Ну-ка, ну-ка, давай, рассказывай.
У костра тут же возникла тишина, слышен был только треск костра.
Колька вздохнул и, подкинув в огонь тонких веток, оглянулся.
- Ну не тяни резину, Рыжий, - толкнул его в плечо Женька.
- Так темно, ничего не видно вокруг, - набравшись сил, прошептал Колька.
- Чего, боишься? – усмехнулся тот, но тут же потянулся рукою назад к нарубленным веткам, и взяв несколько из них, положил их в огонь.
Огонь сильнее вспыхнув, полез своими желтыми язычками по веткам, облизывая их, и, распробовав на вкус, начал поедать. Свет костра стал ярче, но Блохин, осмотревшись, еще подбросил три толстые ветки в костер, и, выждав с минутку, ткнул в колено Кольку:
- Ну, рассказывай. Что молчишь? Светлее стало.
- Когда он был школьником, ну дед, он учился в соседней деревне. Ну, шел оттуда сюда, в наше село домой через Лисью гору.
- Тот холм у реки, что ли?
- Ну, наверное, - сглотнул слюну Колька. – Такая же луна была, полная, она все освещала кругом. А цыгане на Лисьей горе на двух бричках дорогу перегородили. Что-то кричали. А мой дед услышал женские крики, схватил дрын, ну, палку, и тихо стал подбираться к ним. И видит, что с брички цыганской соскочила девушка и побежала по дороге, в ту сторону, где мой дед Иван притаился. Она к нему бежит, а он, поднял палку и замер, не зная, что делать. Она с разбегу ударилась в него, сбив деда с ног, а сама кубарем и с криком в кусты бросилась, прятаться.
Цыгане, погнавшиеся за нею, ухватили моего деда, и давай его толкать и допрашивать, мол, где девчонка, куда убежала. А дед, закричал на них, мол, чего лезут к нему, он никого не видел, из соседней деревни идет домой.
Ну, они не стали его трогать, мол, малец, тогда дед в восьмом классе учился.
- И все, что ли?– толкнул его в плечо Женька.
- И в этот момент, как что-то вспыхнет в кустах, как огонь, куда убегавшаяся девчонка упала, цыгане с криком в разные стороны, дед к реке побежал, в камыши, да в болото попал, завяз в нем выше колена и стоит. А потом, когда цыгане ушли, вылез назад, и никак не поймет, куда ему идти. И вдруг лиса перед ним появилась, рыжая, как огонь, вся горит.
- В темноте, рыжая? Та, враки! – махнул рукой Женька. – При свете луны разве можно цвет лисы рассмотреть? Как огонь еще, что она костер, что ли? – усмехнулся Блохин.
- А сам то, что, только что нам рассказывал? – подал голос Пашка Белов. – Ты же вчера видел ту куртку ожившую, ставшую желтой.
- Не желтой, а рыжей, - поправил Пашку Блохин.
- А, да, да, и что, она была как огонь? Луна то не солнце, так ярко не светит.
- Так мне дед говорил, - ударил себя в грудь кулаком Колька. - Он испугался ее и побежал, а она его догоняла, перегоняла и бросалась на него, как бешенная. А он от нее убегал. Так к нашей деревне и прибежал. А она больше лисы была, как мой Шарик, и вся искрилась.
- Хм.
Горевшие ветки превратились в оранжево-золотистые кривые палки, покрытые множеством черных трещинок. И мерцание у них было, то блеклое, то яркое, словно моргали, прося Кольку продолжить свой рассказ.
- Ну, а дальше? – толкнул Кольку в плечо Блохин.
- Дедушка говорит, что та лиса во двор Волкова дяди Миши через калитку забежала. А когда он за ней бросился, там девушка его встретила, в белой одежде. И глаза у нее горят, как у лисы.
Хотел было дед сказать этой девушке о лисе, забежавшей в их двор, а сам вместо этого, спрашивает у нее, а кто она. А она отвечает, что Настя. И Мишка вышел из тени и спрашивает у нее, как ее зовут. Он думал, что она с моим дедом Ваней пришла к нему.
- О, песня хороша, начинай ее с начала, - усмехнулся Сашка Белов.
- Та тише ты! - толкнул его в плечо Женька Блохин. – Ну, а дальше? Ну, Рыжий, продолжай.
- Так мой дед сказал, что не знает, кто она. Видел, что цыгане на нее напали, а она убежала от них. И после этого домой пошел, - вытер рукавом нос Коля.
- А-а, и все? – громко глотнул слюну Женька.
- Ну, а я чего? – громко рассмеялся Федька. – Говорил же, что Рыжий –лопух и врун.
Колька вздохнул и залез в шалаш, подальше от глаз навязчивого старшего брата Тихона.
- Не лезь к нему, - заступился за Сидорова Женька. – Коля, а ты говорил, что это все показалось твоему деду.
- И не только моему деду, - выглянул из шалаша Сидоров. – Тогда утром к нему дед Миша пришел и спрашивает, где та Настя?
- Та лиса, что ли? – громко спросил Федька.
- Так они и не узнали, куда она делась. Село то маленькое, все знают друг друга, а ее впервые увидели. Ну и повел деду Мишу мой дед Иван к тому самому месту, где цыгане были. Пришли, а на дороге и следов от их повозок не было. Вот так.
А через месяц, когда луна выросла, тоже самое с моим дедом произошло. Только те цыгане, когда девушка убежала от них и в кустах спряталась, теперь на моего деда Ивана с плетками набросились. Он снова в камыши кинулся и, спрятавшись, ждал, когда цыгане уедут. И после этого, тут же снова лиса появилась.
- О, старая пластинка заела…
- Да не мешай ему рассказывать, Федька. Вспомни, что нам про приведение вчера рассказывал. Может, покажешь его? - напал на старшего брата Филатова Блохин.
- И снова она привела твоего деда к дому деды Миши? – спросил Тишка.
- Нет, она рядом с ним бежала. А дед Иван шел мимо дома деды Миши и она, ну та самая лиса, снова в его открытую калитку забежала. Дед Иван за нею, но там ему дорогу перегородил деда Миша. Он спиною к нему стоял и курил, а перед ним стояла та же девушка. И он не стал им мешать, к себе домой пошел.
А на следующий день все снова повторилось. А на том месте, где дед Иван цыган видел, снова следов от колес их повозок не было. Хотя было сыро, утром прошел сильный дождь, и глинистая дорога была мокрой.
- А дальше? Следующей ночью, когда полнолуние было, он снова встретил тех цыган с лисой? – спросил Женька.
- Нет, он встретил тем вечером на том месте деду Мишу. А потом мой дед другой дорогой стал ходить, не через Лисью гору.
- Ну ясно, сдрейфил! – вздохнул с улыбкой Федька. – О, смотри, какая сегодня луна большая, все кругом бело, даже двор того самого деды Мишки насквозь просматривается. Сейчас там лиса появится, и она тут же превратится в ту колдунью в белом.
Колька вылез из шалаша и, поднявшись, посмотрел через забор в ту сторону, о которой говорил Федька. Точно, луна нынче была такой яркой, что двор деды Миши и бабушки Насти был, как на ладони. Правда, не все можно рассмотреть: каждую травинку, к примеру, а только общий фон их. А дальше и забор виден, и небольшая поляна, выкошенная Николаем.
Но, неожиданно прекратился ветер и дым костра своей пеленой, как туман, начал оседать, покрывая все вокруг. Последнее, что заметил Николай, это фигурка собаки, выбежавшая неизвестно откуда, и скрывшаяся в белом дыму.
Глаза у Кольки от рези горячего дыма, образовавшегося от брошенных Федором в костер веток кустарника, заслезились. Но он боялся моргнуть, пытаясь найти эту собаку, по крупу, больше напоминавшую ему лису. Да, да, именно она это была, лиса.
- Вы видели лису? – громко прошептал Сидоров. – Только что пробежала здесь.
- Чего? – не понял Федор.
- Да вот она пробежала здесь только что. Лиса! Что, не видели?
- Эй, салага, да у тебя, похоже, крыша поехала. Надышался дыма, и галики в голове пошли. Теперь только осталось дождаться приведений.
И в этот же момент, как по волшебству они появились, быстро перемещаясь сквозь дым. Высокие, в белых саванах.
Колька, рот открыл, провожая их. Обернулся к ребятам, но никого из них рядом с ним уже не было, а слышны были только их испуганные крики и топот ног. Но Коля так и остался сидеть у костра, ни ноги, ни руки ему сейчас не повиновались, как и полуоткрытый с испугу рот. Неужели это приведения, как и та самая лиса?
Непонятный шум, раздавшийся где-то вдали справа от него, и в этот момент перед его глазами снова появились те самые приведения, только теперь они летели назад.
И, что-то отпустило его оцепенение в теле, и Колька, почувствовав это, вскочив на ноги, побежал из сада на улицу…