Пустота, как и тишина, не бывает вечной. Во всяком случае, на Земле, в нашем материальном мире. До праздника две недели, народ начинал праздновать Новый Год. Хлопнула дверь подъезда, у дальнего угла дома засмеялась девчонка, проехала иномарка со включёнными фарами.
- Ритка моя!, - заорало моими связками, лёгкими, горлом, ртом, языком то, что невозможно назвать, невозможно описать, невозможно измерить.
Эхо разбилось о стену соседнего дома и проорало оттуда пьяным голосом:
- Эй, братан! А она знает!?
И улетело, обалдевшее от свободы, и не вернулось.
Я закрыл глаза. Темно. Темно и... Темно и... и...
В квартире время перестало быть воробьиным пухом. В квартире время вообще перестало чем-либо быть. Выделило из себя мебель, телевизор, музыкальный центр, книжный шкаф, стол с компьютером. Почувствовал себя выдавленным из времени. Изнутри огромной, непостижимой вещи, из её тени, то ли наружу, то ли внутрь своих мелких, часто мутных, часто вторичных понятий. Стало неуютно.
Единственный выход из этой ситуации, лечь спать.
К следующему утру время так и не вернулось в своё нормальное состояние и оставалось мокрым воробьиным пухом. Пух плавал на высоте облаков, намокал больше и больше, тонул медленно, теряя чистые пузыри незамутнённого пространства и проваливался сквозь землю. Время не знает преград. Даже остановившееся.
Подошла маршрутка.
Остановившееся время концентрировалось, превращалось в туман, стекало по стёклам каплями воды, выжатой из пуха ветром и ударами о стекло. Даже неглубокое, маленькое, но непонятное событие становится непроглядным куском остановившегося времени. Даже самое огромное, глубокое, но растянутое по разным точкам города, по умам разных людей, событие превращается в рядовую нервотрёпку в общественном транспорте. А рядовое событие, соответствующее твоим представлениям о мире, сконцентрированное в пространстве и во времени, может стать потрясением.
От "Тимирязевской" до гостиницы я шёл пешком. По тротуару проехал снегоуборщик, смёл на газон ночной снег. Я знал несколько редакций, снимавших квартиры в жилых домах под офис. Это создаёт особенное отношение друг к другу, возникает предрасположенность к углублению интима между сотрудниками, что сказывается на качестве материала не всегда в лучшую сторону. Через некоторое время журнал приобретает запах замыленного обывательского сюсюкания, озаряемого кратковременными ударами свежих материалов, заказанных на стороне. Все материалы журнала скатываются к анализу компьютерных игр, рецептам домашних обедов, советов молодожёнам и любовникам.
В настоящей редакции всё отличается от всего.
Этот журнал не сюсюкает. Или не успевает засюсюкать до нашего знакомства.
Гостиничный лифт поднялся на десятый этаж. В открывшейся двери лифта стоял непробиваемой скалой огромный охранник.
- Вы к кому?
- В редакцию.
- Ваша фамилия, - голос из-за спины охранника.
- Русянский.
- Пропусти.
Охранник отодвинулся от двери лифта.
Я вышел из лифта. перед каждой дверью с лифтовой площадки в гостиничный коридор стоял стол. За каждым столом сидел охранник. Первый охранник повернулся спиной к одному из столов.
- Вам туда.
Я подошёл к столу, на ходу очень медленно, расстегнул куртку, подошёл к столу, очень медленно достал из кармана паспорт, протянул охраннику.
Охранник сверил фамилию со списком, выписал гостевой талон. Охранник вернул мне паспорт с вложенным гостевым талоном.
- В редакции отметят время ухода, обязательно печать.
Охранник нажал на невидимую кнопку. Открылась дверь в редакцию.
Тот, Который Гулял Вдоль Ограды сидел ан поручне балкона и, повернув воробьиную голову, смотрел на нас, словно мы нарисованы на стекле. Его постоянное присутствие в самое неподходящее время начинало надоедать.
Я резко пошевелился.
Воробей вздрогнул и шарахнулся с поручня балкона вниз, чирикая во всё горло.
- В начале нашего разговора, Ира, Вы были похожи на домашнюю пальму. Домашняя дикость безо всякой надежды возвращения в джунгли.
Ирина напряглась, сидя на стуле.
Я встал с дивана, подошёл к столу.
- А сейчас, Ира, Вы похожи на воробья, прыгнувшего вниз с поручня вашего балкона.
Я взял со стола копию контракта.
- Размер гонорара Вы указали?
Я пролистнул контракт, нашёл страницу с указанием суммы контракта.
- Это официальная версия.
Ирина смотрела на меня снизу вверх и растерянность в её глазах медленно тонула, уходила за темнеющий синий пигмент зрачков, чтобы спрятаться в стекловидном теле, за хрусталиком глаза, в дистиллированной воде, в круглом, словно круглый аквариум, стекловидном теле глазного яблока. Или глубже. Там, откуда пришёл Бодхидхарма.
Я поднял руку с диктофоном и нажал на кнопку "стоп".
- Вы видели? Я отключил диктофон.
Ирина на столе указательным пальцем написала о своём уважении к моему труду.
Я положил перед ней контракт.
- Подписывайте.
- Ден, я Вас почти люблю.
- Во время нашей беседы я смотрел на Ваши ноги. Я хочу видеть Ваши ноги рядом со мной на пляже. И ли на бортике бассейна. Или у меня в студии.
Ирина резко свела ноги. Хлопнули ляжки, стукнулись друг о друга колени. Ирина порозовела, но взяла себя в руки. Подписывала контракт, не глядя на меня.
Я ел на корточки напротив стола. Над столешницей остались мои глаза. Включил диктофон.
- Ира, а статья-то моя, о чём?
Ирина раскрыла глаза. Ждала, когда я брошусь в них, в синюю бахрому, стукнусь о чёрные, огромные шайбы, закричу от боли, засмеюсь от счастья. Я чувствовал её дрожащее от ожидания дыхание, слышал шорох капрона. Она опять развела ноги.
Мы молчали. Ирина сделал несколько глубоких вдохов.
- Тема Вашей статьи, Ден, висит под потолком редакции.
Ирина вытянула руку в сторону люстры.
Снизу, с корточек, люстра выглядела самой обыкновенной трёхрожковой люстрой с регулируемыми, вращающимися патронами, с трёхлепестковыми плафонами из тёмно-дымчатого стекла. Ножки плафонов начинались из полюса прозрачного шара, величиной с кокосовый орех.
Ирина встала, вышла из-за стола, подошла ко мне вплотную. Глаза её превратились в горящие капли мыслящего масла. Она присела на край стола, сунула мне под нос сильную, тренированную коленку. От капрона пахло потом, пахло от видимых между её ляжек мокрых трусов. Ирина макнула меня носом в эти запахи. Она подёрнула юбку вверх, позволяя рассмотреть мокрые трусы.
В паху набухло так, что, казалось, взорвётся внутри джинсов. Руки рвались вверх, к редакторшим трусам. Только что-то внутри, холодок вдоль позвоночника, словно прислонился спиной к железному пруту ограды парка, холодок мешал сделать последнее движение перед тонкой, упругой плёнкой, отделяющей меня от домашней дикой пальмы. Я медленно, стараясь не заорать от боли в паху, поднялся, опираясь руками о хрустнувшие колени.
- Это касается моей статьи?
- Это касается Вашей жизни, Ден. Уже касается, - Ирина говорила грудным, хрипловатым голосом. - Включите люстру, Ден.
Я медленно развернулся, пошёл к двери. У Риткиного шефа от люстры поехала крыша. У Ирины то же. Бодхидхарма вышел из третьего глаза и увидел люстру. Я спрятал руки за полу пиджака, выдохнул, поставил на место, чтобы на стучала кровь в паху, не тёрся о джинсы. Нажал на клавишу выключателя, повернулся.
Плафоны люстры светились матовым, ничего не освещающим, белым светом. Прозрачный шар помутнел от белого тумана внутри него.
Ирина сидела на углу стола, сложив на груди руки. Угол стола торчал у неё между ног, натягивал юбку. Ноги напряглись, требуя восторгов от их резких, идеальных линий.
Мне в солнечное сплетение врезался упругий комок и прилип к свитеру. В лицо, рыская по лицу, по шее, по груди, изгибался гибкий, колючий луч. Я хлопнут перед собой в ладоши, растёр в ладонях оторванный кусок луча.
Ирина вздрогнула от хлопка и расслабилась. Спрыгнула со стола, сбросила руки с груди, села в своё кресло.
- Присаживайтесь, - Ирина кивнула на диван.
Ирина чистила ногти. Сидела, широко расставив ноги под столом.
- Я сделала все возможные анализы материалов, из которых сделана люстра. Я нашла Риткиного шефа и других троих владельцев люстр. Я добралась до магазина, в котором мой шеф купил люстру. Дальше все нити обрываются. Вернее, нити есть, но они никуда не ведут. Вернее, ведут... В тот же магазин.
Ирина сжала руками голову, тёрла пальцами виски.
Я не о чём не думал. Смотрел в окно на красную полосу в небе над гордом, на еле заметные звёзды.
Белый шар на люстре полностью помутнел.
- Смотрите! Вот! Видите!, - Ирина оттолкнулась и сидя в кресле подъехала к компьютерному столу, остановилась боком к столу, лицом ко мне, не свела ног, зашевелила мышкой. - Видите! Смотрите на цветы!
Все цветы, стоявшие на подоконнике, повернули свои соцветия к люстре. Под люстрой, строго соблюдая границу невидимого круга, бегали несколько тараканов и мебельных жуков.
Ирина кликала мышкой.
- Смотрите на люстру!
Один плафон люстры был повёрнут к Ирине, второй ко мне и лепестки плафонов немного раскрылись.
- Год назад, чтобы это случилось, требовалась почти вся ночь! Сейчас это происходит за несколько минут!
Ирина вынула из компьютера второй диск и положила на стол, рядом с монитором.
От люстры, от белого шара, к полу вырос, крутился вокруг своей оси в разных направлениях, осыпался одновременно вверх и вниз, серебристый прозрачный столб, разбивался в серебренные брызги при пересечении с нашими взглядами.
Ирина вскочила с кресла, пробежала офис, прыгнула на диван, за мою спину, схватила меня за плечи, свернулась за моей спиной в клубок, словно кошка, положила подбородок мне на плечо, у основания шеи.
Я обернулся, посмотрел в её глаза.
Ирина, по всей видимости, просила о помощи. Она молчала, смотрела мне в глаза, видимо, прикидывала, о чём мне можно рассказать и зашептала.
- Сначала из столба выходили тропические цветы, финиковые пальмы, инжирные деревья и ещё невесть какие. Они сгущались внутри стола, сначала маленькие, игрушечные, росли до нормальных размеров и выходили наружу. Серебристые на границах, только прозрачные. Я пробовала их есть. На вкус они, как настоящие, но исчезают, если их вынести из офиса или выключить электричество. Я бросила курить, возобновила тренировки. У моих сотрудников выросла работоспособность. Вырос тираж журнала. Мы печатали такие статьи, что любой из нас мог запросто остаться без работы, в лучшем случае. Но нас хвалили. Четыре месяца назад в столбе сгустился незнакомый мужчина. Пока он вырастал из игрушечного человечка, я расслабилась до такой степени, что думала, душа моя отлетает и это ангельская стража. Я кидала в него ручки, бумагу, папки, сшиватели, дырокол. Но предметы пролетали сквозь него. Сопротивляться я уже не могла. И он трахнул меня сквозь трусы! Я видела его член! Я чувствовала его член! Я завелась так, как с живым мужиком не заводилась! Я поставила видеокамеру и записывала всё, что происходит в офисе. Он пришёл два месяца назад. Сам. Живой. Настоящий. когда он стягивал с меня трусы, из столба вышла его копия и вошла в него. Где была моя душа тогда, не знаю. Месяц назад я начала писать статью и тогда материализовалась моя секретарша. Она вышла из столба и устроила мне стриптиз на моём столе. Секретарша ворвалась в офис, соединилась с двойником вылизала так, что я не заметила, как бьюсь головой о стену. Вот.
Ирина поднесла мою руку к своему затылку.
- Шишка до сих пор осталась. За неделю до окончания конкурса из столба вышли Вы, Ден и Рита. Рита старалась войти в меня. Я её не пускала. Я чуть с ума не сошла, когда Рита въехала в меня своим животом. Вы её отстранили от меня и увели в столб. Если бы не Вы, Рита вошла бы в меня и, что потом со мной было бы, неизвестно. Во всяком случае, Вы бы меня трахнули.
Ирина замолчала.
Я смотрел ан столб. Внутри столба густели, пульсировали, скользили по невидимой нити вверх-вниз сгустки. Сгустки вытягивались, скручивались. Лепестки на плафонах раскрывались больше и больше.
Как я не заметил, что Ирина засунула правую руку под мои джинсы!? Как же это приятно, чувствовать свой в тёплой женской ладони, чувствовать за своей спиной бабу, ждущую от тебя животной, безрассудной ебли. Чтобы не кончить через несколько качков, я осторожно взял её за запястье, оглянулся.
Ирина теряла рассудок, глаза разъехались, закатились под веки.
- Вы мне залупу оторвёте.
Ирина с трудом понимала смысл слов. Её глаза медленно вернулись в нормальное положение, но она ещё крепче сжала свой кулак. Ещё несколько рывков и я кончу. Это допустить нельзя. Это моя сперма. Я осторожно распрямлял редакторские пальцы, отдирал от своего. Она царапалась и сопротивлялась.
- Вы мне залупу ногтями режете.
Ирина не понимала. Правая рука ходила ходуном вдоль моего тела и била локтем в бок. Наконец, я отодрал её руку и вынул из своих джинсов. Её ногти царапали по всему животу.
Явление материализации в столбе под люстрой Ирининого двойника меня не поразило. Адреналина было столько, что ещё одна порция не уместилась в крови. Прозрачный двойник, с задранным к подбородку лифчиком и полуспущенными трусами, остановилась у дивана, уткнулась носом мне в ухо, покусывала мочку.
Ирина била головой в мою спину, застонала. Её двойник шагнула в неё и исчезла. Ирина успокоилась. Несколько секунд молчала.
- Куда смотрит третий плафон?, - прохрипела Ирина в мою спину.
- На дверь.
Ирина сползла с дивана, встала, пошатываясь, пошла к столу, отряхивала юбку.
- Размотайте, Ден. Вы можете, я знаю, можете.
Ирина упала в кресло, разбросала под столом ноги.
- Адреса, телефоны, результаты анализов, копия Вашей статьи и все черновики.
Я встал с дивана.
Ирина достала из ящика стола дискету и папку с бумагами.
- И те две дискеты.
- И все записи переговоров Вашей секретарши с кем бы то ни было. И с Вами в том числе.
- Через несколько дней.
Я достал авторучку, подписал контракт.
В офис вошла Секретарша. Секретарша несла поднос и три чашки кофе.
Под столом бились о стойки стола редакторские ноги.
Секретарша поставила поднос на стол, встала у стола.
Ирина взяла с подноса чашку кофе.
Я убрал ручку, оглянулся на люстру.
Третий плафон направлен на Секретаршу.
Ирина пила вторую чашку кофе.
Секретарша подошла к компьютерному столу, взяла две коробки с дискетами, положила передо мной, смотрел на меня в упор, не сводила глаз.
Ирина расстегнула две верхние пуговицы на своей блузке.
Я взял со стола оригинал контракта, коробки с дискетами и папку.
Секретарша протянула ко мне открытую ладонь.
Я замер на секунду, достал паспорт с пропуском.
Секретарша взяла пропуск, выдвинула ящик редакторского стола, достала печать, приложила к пропуску.
- Ира, я позвоню Вам на неделе.
- Всё, Ден, до свидания.
- До свидания.
В лифте до меня дошло, что на улице темно, плафоны светят, ничего не освещая, а офис залит ярким светом.
Все окружающие нас вещи, это результат работы нашего ума, попутка выразить невыразимое, разрывая невыразимое на части.
Как писать статью, я решил по дороге домой.
Весь следующий день занимался неотложной работой.
Несколько издательств предложили сотрудничество Надо было выбрать самое интересное предложение. Выставочное агенство предложило серию выставок. Надо было прочесть контракт. Фотоагенство предложило совместный проект, ездил на предварительные переговоры.
Весь день светило Солнце. Остатки снега валялись на газонах.
Вечером сел читать статью и черновики.
Стиль письма у Ирины оказался лёгким, текст живым, но она увлекалась описаниями чувств и пейзажами. Это размыло основную мысль и сбило с ритма. Решил сохранить редакторший стиль, но убрал сопли и переставил акценты.
Ночью изучал отчёты. Покупателей люстр Ирина нашла всех.
Одна люстра у неё, одна у Риткиного шефа, одна в городской квартире и пять в загородных домах, и одна люстра осталась в магазине. Прочёл подробный отчёт о визите Ирины в один из загородных домов. Хозяином этого дома оказался мужчина, который приходил к ней фантомом её мечты. В двух домах её послали, хозяева двух домов уехали за границу, в квартире её не о чём не рассказывали, потому, что она не успела задать не одного вопроса.
Скол лепестка плафона Ирина отдала на анализ в какую-то независимую лабораторию полгода назад. Плафон восстановил отколотый кусок через два месяца. Химический состав материала оказался самым обыкновенным. Силикаты, металлы, немного азота и некоторых веществ.