Я и не представляла, что лестница может быть таких размеров и такой невероятной красоты. Белый мрамор, золото во всех узорах, торжественные серые колонны и яркая красная ковровая дорожка, раздваивающаяся на первом пролёте. Когда я впервые попала в Эрмитаж, эта лестница ошеломила меня, потрясла все мои представления о красоте и функциональности и наполнила присутствием чуда. Думаю, подобное впечатление эта лестница производила не только на меня – семнадцатилетнюю девочку из большого провинциального города, но и на персон более зрелых. Я не помню, что ещё я увидела в то первое посещение великого Музея, но лестница долгое время стояла перед моими глазами, символизируя все сказки и грёзы юной души.
Потом, приходя бесчисленное количество раз в Эрмитаж, я перестала замечать всю роскошь и великолепие Главной лестницы – взгляд, к сожалению, «замыливается» и на таких гениальных объектах. С годами подробности Великого музея стёрлись из памяти, оставив ощущение радости и красоты.
В Эрмитаж я приходила одна, так как чувствовала, что здесь во мне что-то трансформируется и создаётся заново, это было очень интимно и не требовало свидетелей. Возможно, это и есть истинное влияние Искусства на душу, а без такого влияния всё – только забава. Конечно, один и тот же объект кого-то оставит равнодушным, а у кого-то вызовет слёзы восторга. Мы все разные, каждому нужно своё, но Настоящее откликается во всех.
Однажды я забрела в Римский зал. Огромная статуя Юпитера занимала целую нишу и приковывала к себе взгляд из любой точки. Обнажённый мускулистый торс, спокойно расправленные плечи, мощная спина откинута назад. В левой руке - посох-скипетр, в правой — держава с богиней победы Викторией. А во всей фигуре – величие и спокойствие власти, которую не дано поколебать ни людям, ни богам. Слабые хилые старцы, стоящие у власти государства в то время, были, даже не пародией, не подражанием, а лишь обломками и огрызками былой силы и могущества.
Вдоволь налюбовавшись Богом богов и подавив желание пасть на колени перед красотой и великолепием природы, которую олицетворял Юпитер, я отошла к другим фигурам и статуям. Император, ещё один император, ещё, жена императора, римский воин…
Я уверена, в жизни любого человека случаются события мистические, необъяснимые ни логикой, ни законами физики, ни отклонениями в психике. Они просто случаются и не нужно их как-то объяснять. Некоторые люди со страхом их забывают, другие осторожно переживают внутри себя, сохраняя в молчании. Около бюста римского воина такое событие со мной произошло впервые, а впервые я рассказала о нём спустя многие годы.
Мраморный бюст римского воина находился на высоком постаменте, поэтому прежде всего взгляд упирался в металлическую табличку, сообщающую о том, что передо мной вовсе никакой не император, а простой римский солдат, имени которого история не сохранила. Когда взгляд поднимался выше, открывалось лицо воина – молодой мужчина лет тридцати, лоб обрамлён короткими вьющимися волосами, нос по римскому образцу, красиво очерченные суровые губы, волевой подбородок, на груди доспехи и знаки отличия. Я обошла вокруг постамента с умеренным любопытством разглядывая воина с тылу, а потом вернулась к лицу. И только тогда заметила, что глаза у воина не пустые, как на некоторых статуях, а в них отмечена радужка и зрачок. Причём это было сделано настолько мастерски, что читался жёсткий взгляд солдата. Почему-то мне захотелось проникнуть в этот взгляд, я сосредоточилась на его глазах и …
***
… Стоит очень жаркое лето, металлические доспехи нагреваются и кое-где обжигают кожу. Бесконечная мощёная дорога, вокруг – выжженная земля. Моя когорта идёт за мной, я знаю, что жажда их мучит с каждым шагом всё сильней, так же, как и меня. Но впереди за холмом колодец с ледяной водой, а чуть дальше – небольшая речка, если она не высохла в такую жару…
***
Вдруг я осознала, что стою не у колодца, а в музейном зале зелёного мрамора, за окнами пасмурное ленинградское небо. Опасаясь поднять глаза на римского солдата, я быстро вышла из зала, оделась в гардеробе, и, поднявшись по ступенькам, оказалась на набережной Невы. Домой я шла пешком, стараясь понять, что же случилось со мной в зале Юпитера.
Через несколько дней я снова стояла перед бюстом сурового воина, не решаясь взглянуть в его глаза. Я и хотела и боялась повторения прошлого опыта. И в то же время боялась, что он не повторится. С трепетом я всё же подняла голову, нашла зрачки солдата и провалилась в них…
***
... Тёмная, почти чёрная ночь. Я сижу на скамейке в пышном саду, сладкие и тяжёлые ароматы цветов кружат голову. Сильно болит нога, голень рассекли в последнем бою. Лекарь наложил бальзам, поменял повязку и ушёл. Я сижу и пытаюсь хоть как-то отвлечься от боли. Из кустов выходит белая собака, подходит ко мне и лижет пальцы на раненной ноге. Я смеюсь, и мне становится легче…
***
Я стою в зале Юпитера и понимаю, что и во второй раз мне удалось войти… а вот куда – не знаю. Я смотрю на воина, и возникает ощущение, что я знаю его давным-давно, что нас связывает какая-то непонятная, но очень крепкая нить. Размышляю над этим всю дорогу домой, на следующий день в институте, а потом снова и снова везде. Понимаю, что рассказывать об этом кому-то не стоит, не поверят и засмеют. Я стала приходить к своему римлянину по три раза в неделю. Однажды смотрительница зала, милая старушка спросила меня, чего я высматриваю в мраморном бюсте, и почему у меня при этом меняется лицо. Я не знала, что ответить и лишь дёрнула плечами. Больше она ко мне не подходила.
***
...Я наблюдаю за красивой смуглой женщиной, которая что-то готовит. Она мне очень нравится, у неё курчавые рыжие волосы, карие глаза и очень тонкая талия. Настолько тонкая, что кажется она может сломаться под грузом большой пышной груди. Но есть преграда между мной и женщиной - она чужая… Она рабыня… Я долго веду переговоры с её хозяином и, наконец, он соглашается продать её мне…
***
...Я сижу у небольшого ручья и вырезаю из дерева голову рыжей женщины… Она подходит ко мне с ребёнком на руках и, увидев что я делаю, заливисто смеётся. Я беру дочку на руки и играю с ней…
***
...В армии я больше не служу – нога так и осталась хромой. У меня свой дом и рыжая женщина. Она рожает детей каждый год, у нас их пятеро. Талия её уже не такая тонкая, а грудь вдвое больше – и мне это очень нравится, я люблю отдыхать у неё на груди и детям в такие моменты к нам нельзя подходить…
***
...Лекарь что-то делает с моей женщиной, она лежит на ложе раздвинув ноги и стонет. Лекарь поворачивается ко мне и говорит, что детей она больше не будет рожать… У нас их уже восемь…
***
...Мы сидим с моей женщиной у фонтана. Её волосы больше не рыжие, а серебристые, но она также весело смеётся. С нами остались только младшие дети – мальчик и девочка. Девочка похожа на мать - рыжие волосы и тонкая талия. А мальчик не похож ни на кого – высокий худой подросток с голубыми глазами и чёрными прямыми волосами. Женщина говорит, что он похож на её отца…
***
...Моей женщины больше нет. Я живу в доме с семьёй младшей дочери. У неё недавно родился сын. А я не хочу больше жить…
***
Это было последнее погружение в глаза моего римского воина. Потом я долго не приходила, кажется, была сессия и каникулы. А когда я пришла вновь – глаза его были совсем пусты, только отмеченные радужка и зрачок. Остался лищь холодный мрамор, сохранивший образ древнего римского солдата, ушедшего в мир иной много веков назад.
Я приходила в этот зал ещё несколько раз, но уже ничего не менялось. Я не знаю, что это было, что открывалось мне в глазах воина, но в том, что это было, я не сомневаюсь.