Зло

1.

Прежде всего, игрой это не было, хоть и напоминало игру – этакий отвязный городской квест, с преследователями и жертвами. Охота. Но это была вынужденная охота. Необходимое зло.
Саша открыла Инстаграмм и ещё раз сверилась с фоткой, на которой малыш лет четырех рассматривал две фигурки из «Лего», разлегшись на полу, а их поставив перед собой. Снимок был сделан в профиль и выглядел очень трогательным. Этот выпуклый лобик, задумчивые ресницы, аляповато-незатейливый предмет философского созерцания... Умеет Анька выстроить кадр, ничего не скажешь!
Саша мазнула по экрану двумя пальцами – большим и указательным, сделав движение, противоположное щипку: увеличила интересующую ее часть картинки. Лего-человечки с нарисованными глазками и улыбками вблизи казались ещё более примитивными. Мальчик и девочка. Темноволосую девочку в синем комбинезоне, с крохотным разводным ключом в руке, Саша хорошо знала: это была она сама. Но мужскую фигурку доктора видела впервые.
«Доктор, значит, – хмыкнула Саша. – Ну-ну». С Доктором ей ещё не доводилось работать. Посмотрим, что за крендель такой.
Так. Далее определяем место-время.
Фотка была размещена 3-го апреля (то есть вчера) в 19.27 и украшена синей ажурной рамкой. Ох уж эти мамашки-домохозяйки с их рюшечками и фенечками! – вот и всё, что могло прийти в голову при взгляде на эту рамку человеку постороннему, несведущему. Глазам же того, кто в теме, открывалась совершенно иная информация.
Синяя ветка, третья станция, в половине восьмого.
Ровно через неделю.

2.

До Кунцевской Эрнест ехал, полувися на поручне и покачиваясь в такт музыке в наушниках плеера. Потом в вагоне стало посвободнее, он сел, бросил рюкзак между ног и прикрыл глаза. Рэпер в наушниках продолжал лепить свою горькую правду-матку, чуть шепеляво, но весьма борзо и нахраписто. «Ты поступаешь назло, ты наступаешь на зло, ты переносишь на подошвах социальное зло». Эрнест всегда слушал рэп, когда ехал «на дело». А на дело он ехал уже в третий раз.
Первые два раза прошли более чем успешно. Саларьево и Печатники. В Саларьево его партнёршей была Супергёрл, толстая прыщавая деваха (так что романтические надежды, которые Эрнест в глубине души питал на эту встречу, не оправдались). В Печатники – через месяц после Саларьево – он ехал уже без всякого расчёта на судьбоносное знакомство, хотя внутри всё же что-то ёкало: а вдруг? Но в тот раз получилось наоборот. Не дотягивал уже он сам, причём не только в переносном смысле: девушка, которая скрывалась за фигуркой Принцессы Леи, оказалась на полголовы выше Эрнеста, а её вопиющей красоты ему пришлось «не заметить» – из гордого нежелания быть отвергнутым.
Кто же будет на этот раз? Какая она будет, эта Девушка-Монтёр с ключом в руках? И что значит ключ (если вообще он значит что-нибудь и фигурка не выбрана от балды)?
Он-то сам взял образ Доктора вполне осознанно. В честь Че Гевары, своего именитого революционного тёзки.

3.

Местом встречи всегда по умолчанию был центр зала. Всё. На этом вспомогательные инструкции заканчивались. Вычислить друг друга среди людей героям полагалось самостоятельно.
Эрнест повесил на шею стетоскоп, прислонился к стене и принялся ковыряться в айпаде. Кроме него в центре зала на Волоколамской никто никого не ждал. Тем лучше.
Минут на пять Эрнест провалился в соцсеть, а когда вынырнул, подняв глаза от экрана, то сразу же увидел её, эту девушку, свою сегодняшнюю партнёршу. Она стояла у стены напротив и смотрела прямо на него. Стройная, невысокая (ему где-то до подбородка, сразу же прикинул Эрнест), в синем джинсовом комбинезоне. Не дурнушка, но и не то чтобы прямо секси. Нормальная, в общем.
Эрнест не стал к ней подходить. Направился сразу к выходу, а ей кивнул – догоняй, мол.
На улице они поравнялись и пошли рядом. Остановились, чтобы оглядеть окрестности.
По правую руку раскинулся огромный Митинский парк. По левую громоздились типовые высотки, плотно, как опята на пне. Парк нравился Эрнесту гораздо больше, но идти следовало во дворы – именно там пряталось искомое социальное зло, самые возмутительные его образчики. В парке оно тоже было. Но если уж начинать его искоренять, то первым делом – с улиц и дворов, с лужаек возле детских площадок, с газонов и тротуаров.

4.

Далеко идти не пришлось. В ближайшем же от метро дворе подходящий объект был найден. Тётка с двумя псинами – мопсом и корги. Она стояла на асфальтированной тропинке в крошечном сквере между домами и говорила по телефону, а ее питомцы тем временем «делали свои дела». Ага, именно так – «делали свои дела». Деловито гадили на обочине этой самой тропинки. Мопс делал пи-пи, а корги – ка-ка.
Эрнесту очень нравилась эта порода – корги. Он искренне надеялся, что хозяйка прервёт ненадолго свой телефонный трёп, вынет из кармана перчатки, пакетик и уберёт за своим питомцем. Не убрала. Прогулочным шагом прошла мимо свеженаваленной кучки.
Эрнест вздохнул. Нащупал в собственном кармане пакетик и, не доставая, натянул на руку. Он приближался к тётке со спины. Девушка-Монтёр тем временем шла ей навстречу.
– Здравствуйте! – сказала она, лучезарно улыбаясь. – Ваша собака только что сходила по большому. Вы не могли бы за ней убрать? Здесь люди ходят…
Последняя фраза явно была лишней. Тётка и так прекрасно знала, что ее псина гадит в неположенном месте, а если б и не знала – прямо посреди скверика торчал знак «Выгул собак запрещён», не заметить который среди трех жалких кустов сирени, еще не успевших по-весеннему зазеленеть, было просто невозможно. 

5.

– Погоди, мась, – сказала тётка в трубку и смерила Эрнестову напарницу взглядом, выражения которого Эрнест не мог видеть, но отлично представлял. – Вы это мне, девушка?
– Вам, – подтвердила та, не изменившись ни в лице, ни в голосе. Голос у нее по-прежнему оставался доброжелательным, а на губах светилась улыбка. – Если вы забыли пакетик, то я могу дать, у меня есть…
Она протянула тётке целлофановый пакетик.
Тётка перевела свой наверняка убийственный, исполненный презрения взгляд теперь уже на пакетик и возмущенно фыркнула:
– Пф-ф!
– Но почему? Это ведь ваша собака?
– А тебе-то что? – грубо сказала тётка. – Пройти – дай!
Монтёрша посторонилась. Ее взгляд помаячил над тёткиным плечом, наткнулся на решительный и спокойный взгляд Доктора и отлетел в сторону.
– Бетти! Норла! Ко мне, девочки! – пропела женщина преувеличенно ласковым, расслабленным голосом, как бы демонстрируя, кто тут хозяин положения. – Давайте сюда, там грязно!
Дальше был выход Эрнеста. Быстро оглянувшись по сторонам, он в два шага подскочил к какашке, минуту назад отложенной Бетти или Норлой, взял ее рукой через пакетик и, поравнявшись с тёткой, впечатал содержимое своей ладони в ее лицо.
Сорвав с руки пакетик, бросился бежать в сторону метро. За спиной громко ахала и причитала Монтёрша. И уж конечно – щёлкала камерой на айфоне. Как же без этого!

6.

Им нельзя было встречаться. По крайней мере, не в этот день. Потом, конечно, можно было бы что-то придумать – найти ее в контактах Анны, завязать разговор… Эрнест решил, что так и сделает, но при этом всё же задержался в вестибюле метро – убедиться, что всё нормально. Стоял, подпирая стену плечом, и сканировал взглядом сходящих с эскалатора.
Наконец появилась она. Увидела его, вспыхнула, сощурилась. Сразу же подошла.
– Какого хрена?!
Эрнест не ожидал столь неприкрытой агрессии и не нашелся с ответом.
– Какого хрена ты это сделал?! – перекрикивая подошедший поезд, надвинулась на него Монтёрша. – Одежду!!! Ты должен был испачкать одежду! Зачем – в лицо?!
– Так лучше дойдет!!! – проорал в ответ Эрнест.
– Ты что – совсем?!
– Я не совсем. – Шум, издаваемый поездом, ненадолго стих, избавив Эрнеста от необходимости повышать голос. – Кофе пить пойдем? Или лучше пиво?
«Осторожно, двери закрываются!» – раздалось из вагона. Одновременно с этим Девушка-Монтёр что-то сказала, то ли «Ну ты дебил!», то ли «Ну да, пойдем», и, сделав неожиданно резкий маневр, нырнула в уже наполовину сомкнувшиеся двери.
Эрнест едва успел протиснуться за нею следом.

7.

«Зайди в фб».
Аня сидела на деревянном бортике песочницы и следила за происходящим внутри. Малышовое общество вело себя сегодня относительно неплохо. Не было мальчика Вани – любителя пошвыряться песком. Девочка Ляля, как всегда, присвоила все бесхозные формочки для куличиков; ее мама поглядывала краем глаза, не полезет ли кто-нибудь отбирать экспроприированное, и вид у нее заранее был воинственным. Кирюша с темнокожим карапузом Адрианом искали клад.
Песочница – маленькая модель социума. Все хорошо видны – и дети, и их родители.
Убедившись, что никаких конфликтов не назревает, Аня отошла в сторонку и погрузилась в Фейсбук.
Так, Сашкина страничка… Смешная «обложка» с иллюстрацией из детской книжки и стихотворением Заходера:

Посмотрите, как хитёр
Этот маленький монтёр –
Он пока проводит свет
Только там, где тока нет!

Смотрим последний пост… Ага…
Две фотки и немного текста. При взгляде на фото Аня содрогнулась. Она сразу поняла, что перекошенное в крике женское лицо испачкано отнюдь не шоколадом.
«Вчера стала свидетелем ужасной сцены», – сообщала под фотками Сашка. Дальше она описывала, как шла по улице, сделала замечание нерадивой собачнице, которая не хотела убирать за своей собакой, и тут откуда ни возьмись появился парень и измазал собачнице лицо экскрементами ее же животного.
«Что это? Дикая выходка пробегавшего мимо фрика или назревший социальный протест? Вы как думаете?» – заканчивала Сашка свой пост грамотно обозначенным, приглашающим к дискуссии вопросом.
Под публикацией уже успела нарасти длинная борода комментариев. Длиннее, чем обычно. Наверное, всё потому, что на этот раз собачье дерьмо оказалось не на одежде, а на лице. 
Лихо сымпровизировал Док! Удачно! Вон какой общественный резонанс… С другой стороны, это уже тянет на злостное хулиганство. Если дамочка напишет заявление, Эрнеста начнут искать, могут отследить по камерам, начиная от их с Сашкой встречи в метро – а там и дальше ниточка потянется… К Маринке на «Одноклассниках». К Дэну «Вконтакте». К Алексу в ЖЖ. Ко всем якобы «случайным», не связанным между собою людям, которые где-то проходили и что-то видели, и по привычке сделали снимок для соцсети.

8.

Внезапно от песочницы донесся грубый женский окрик, что-то вроде «Чего делаешь, обалдел?!» Аня, с головой ушедшая в айфон, не разобрала в точности, кто на кого кричит и по какому поводу. Она вынырнула в реальность – и второю фразу услышала чётко:
– В следующий раз полезет – вмажь ему по башке лопаткой!
Но девочка Ляля, к которой была адресована сия реплика, не стала ждать следующего раза, и уже через миг детскую площадку огласил вопль Адриана. Шапочка смягчила удар, мальчик плакал скорее от обиды и негодования, но сама ситуация была возмутительная – Аня даже вскочила со скамейки, на которой только что удобно устроилась.
– Что случилось? – спросила она, подойдя к родительнице Ляли, моложавой «барби» с загаром из солярия и припухло-вывернутыми губами.
– Ваш мальчик? – вопросом на вопрос ответила та.
– Мой рядом, – Аня кивнула на Кирюшу, который пытался утешить всхлипывающего друга, заключив его в неуклюжие объятия.
– А этого где мамаша? Кто за ним смотреть должен? – с ходу перешла в наступление «барби». – Ведёрки тут вырывает у детей!.. 
– То есть, он отнял ведёрко у вашей дочери – и вы тут же предложили дочери его стукнуть? Понятно! – подытожила Аня.
Добавить больше было нечего. Но воздух, набранный для какой-то очень правильной, очень веской фразы, всё еще оставался в лёгких.
– Понятно! – снова выдохнула она.
«Барби» посмотрела на нее насмешливо. И даже как бы не без сочувствия.
– За своим следите. И всё будет ОК, – снизошла до совета.
Аня отступила. Встала возле песочницы, сложив руки на груди и покусывая губы. Не драться же с этой дурой…
Когда-то после подобных перепалок у нее дрожали руки, скулы сводило от невысказанных слов, а если слова были высказаны – лучше от этого тоже не становилось, потому что у таких людей – у моральной гопоты – тоже имелись слова в запасе, и как правило похлеще Аниных.
Слова, объяснения, увещевания, качание прав со ссылками на законы, писанные и неписанные… Всё это было не то. Не действовало.
А то, что действовало, – висело сейчас в сети. И было злом. Аня не питала на этот счет никаких иллюзий.
– Всё в порядке? Чего щёки грязные? Плакал, что ли? – это мама Адриана нарисовалась. С пакетом из ближнего супермаркета.
Аня снова открыла Фейсбук и перепостила Сашкину публикацию на своей странице, предварив ее таким текстом:
«Дорогие друзья-собачники! Не хочу вас пугать, но… Кажется, в Москве появилась секта маньяков-борцов за чистоту улиц. Уже не в первый раз встречаю в соцсетях такие истории. Будьте бдительны! А еще лучше – убирайте за своими питомцами, от греха подальше… Мало ли чего. Вдруг рядом – такой вот блюститель чистоты?»