Весной 1987 года перед Первомаем, комкор генерал Майоров дал мне команду идти в отпуск:
- «Пока есть возможность, иди-ка ты Толя в отпуск, отдохни. Скоро открывается сезон полигонов и начнутся стрельбы частей. Ты должен с ними выезжать. Такова твоя участь пока не назначен начальник ЗРВ, но не переживай - над этим назначением мы работаем».
Спросил, не нужна ли мне путёвка в санаторий.
Я ответил, что нужна, но если её просить у начальника медицинской службы корпуса полковника Куксова, то проще не ехать.
- «Сейчас этот вопрос решим» - генерал набрал по громкой связи порученца:
- «Вызови ко мне срочно Куксова!».
Через минуту влетел запыхавшийся начальник медицинской службы корпуса:
- «По Вашему приказанию…».
- «Куксов, мне Рыжик говорит, что у тебя снега зимой не выпросишь. Я думаю это не так. Организуй и обеспечь его путёвкой на всех членов семьи! Толя, у тебя ты, жена и две дочери - правильно? Значит, оформить на всех четверых».
Куксов пытался что-то возразить, мол, сейчас с путёвками сложно, начинается сезон отдыха, что большим начальникам даже трудно достать… но, когда генерал Майоров спросил начмеда сколько ему осталось служить до пенсии и не наступила ли пора ему увольняться, тот понял: шутки плохи. На всю мою семью путёвки в санаторий Куксов так и не сделал, а сумел оформить только на троих в военный санаторий Сухуми. Когда пришли путёвки и Куксов пригласил меня для оформления, то спросил:
- «Надеюсь генералу скажешь, что путёвки получил на всех?».
- «Не беспокойся, скажу. И тебе тоже спасибо».
Нас вполне такой вариант устраивал. Мы уже знали, как можно устроить младшую дочь в Сухумский санаторий без путёвки и дважды таким вариантом пользовались.
В конце апреля мною были получены проездные документы, заполнены путёвки и мы, отпраздновав Первомайские праздники со всем советским народом, покинули Ярославль в составе семьи.
По дороге задержались в Москве и, воспользовавшись случаем, провели с девочками экскурсию по Кремлю. Зашли в ресторан «Прага» на Калининском проспекте - тогда с моим денежным довольствием ещё возможно было это сделать, хотя тоже было достаточно накладно.
Однако, скромно всё-таки это было возможно.
Меня прельщало то, что «Прага» была в упомянута в произведении «Двенадцать стульев».
Поклонники творчества Ильфа и Петрова наверняка помнят, что именно в "Прагу", столовую МОСПО (Московский областной союз
потребительских обществ), повел юную студентку Лизу Ипполит Воробьянинов.
А у подъезда ресторана велась бойкая торговля сувенирами и антиквариатом, и наверное, именно там была приобретена связка баранок.
Не удержусь – дам цитату из «Двенадцати стульев»:
«Лизе это было простительно — она никогда еще не посещала больших образцово-показательных ресторанов. ... За нею смущенно последовал светский лев и покоритель женщин
Воробьянинов. Потертые брюки светского льва свисали с худого зада мешочком….
«Прага» поразила Лизу обилием зеркал, света и цветочных горшков. Но зеркальный зал совсем неожиданно поразил и Ипполита Матвеевича. Он отстал, забыл ресторанный уклад. Теперь ему было положительно стыдно за свои баронские сапоги с квадратными носами, штучные довоенные брюки и лунный жилет, осыпанный серебряной звездой. Оба смутились и замерли на виду у всей довольно разношерстной публики.
- "Пройдемте туда, в угол",-предложил Воробьянинов…».
Мы зеркальный зал не смогли посмотреть (где был Ипполит Матвеевич с Лизой), так как это банкетный зал, расположенный на пятом этаже. Нас же разместили (определял администратор) в Новопражском зале, который находился на втором. Всего в те времена было девять залов.
Шик ресторана был невообразимый, до сих пор он воспринимается как сказочный туман.
Мы, как и Воробьянинов не блистали внешним видом – ведь находились в дороге, но в отличие от него не смущались. Кстати, из посетителей это никого не волновало – каждый был занят своим отдыхом (или обедом).
Было обеденное время и народа в зале было очень мало. На столе стояло множество всяких приборов и по пять разнокалиберных хрустальных рюмок каждой персоне. Моя старшая дочь начала слегка ими постукивать друг о друга, извлекая нежный звон разной тональности.
Официант, принимавший заказ с лёгким предостережением скорчил гримасу, понимая по нашему виду и уровню заказа, что для нас оплата за хрусталь будет сложным делом.
Что мы тогда заказали и было ли вкусно - я не помню, осталось только впечатление выполненной миссии: мы это сделали.
После ресторана мы обошли весь Арбат, посмотрев почти все, что было можно посмотреть.
В продмагазине возле кинотеатра «Октябрь» отстояли очередь за тульскими пряниками (давали по два на человека!) и съели их тут же, не уходя с Арбата - настолько они были вкусны.
Затем, набрав продуктов (ибо без них поездка в поезде не праздник) отправились на вокзал.
Как приятно ехать в долгожданный отпуск!
Шестого мая мы уже обедали в столице Абхазии в столовой №2 санатория Московского округа ПВО.
Конечно, здорово что сохранилось меню-заказ дочери из санатория. По нему видно и срок пребывания, и корпус где мы размещались и, столовая и даже номер диеты.
В санатории мы расположились в любимом (старой постройки) шестом корпусе, на втором этаже с балконом.
Корпус был ухоженным, а старая мебель нас не волновала. Зато в номере находился умывальник, а на первом этаже была общая душевая для мужчин и женщин.
До пляжа было пару сотен метров по ухоженным и заасфальтированным дорожкам.
Купались подолгу, если в море из-за непогоды не выбрасывалось грязевых потоков.
А, надо сказать, что после дождя и сильных ветров в море плавало чёрт знает, что.
Особенно много грязи по утверждению отдыхающих приносили реки Басла (Беслетка) и Сухумка, которые пересекают город Сухуми.
Отдыхали мы по давно отработанной схеме: кому что нравилось делать, то он и делал. Лично я по три – четыре часа ежедневно играл в волейбол.
Играл с удовольствием и до изнеможения.
Народа было много и играли «на вылет». На площадке почти всегда не было ни чинов, ни званий, а только авторитет мастерства. Правда если вдруг появлялся (за всё время один раз) высокопоставленный генерал, то это вызывало определённую скованность не только в выражениях, но и в действиях.
Каково же было моё удивление, когда на волейбольной площадке я встретил своего однокашника по Минскому училищу – Александра Тулина. Мы даже учились в одной группе! Не виделись и не слышали друг о друге с момента выпуска – шестнадцать лет. Конечно, за накрытым столом, вспоминали старое и рассказали о новом.
Саша служил в том же научно-исследовательском институте Москвы, в который попал по выпуску лейтенантом! Жил в той же двухкомнатной квартире, которую получил через десять лет после выпуска.
Несмотря на то, что его сын за эти годы вырос, возможности увеличения жилплощади не предвиделось. Но он всё время жил в Москве!
Позже я узнал, что это типичная судьба однокашников, поехавших служить по выпуску из училища в «тёплые» места. Попав, они изолировали себя не только от трудной войсковой жизни, но и от возможности достичь в жизни большего, чем имели сейчас.
Конечно, многие из них могли бы достичь, служа в войсках значительно большего, ведь в основном толковые ребята. И всё же надо отдать должное – к концу службы основная масса из них смогла хорошо устроить свою жизнь.
Я имею право говорить на эту тему без злобы и зависти, потому что проходил службу не только на «точке», но и в штабах разных уровней. Последние годы моей службы прошли в учебном заведении, и я могу реально сравнить условия, нагрузку и ответственность «окопных» и «штабных» офицеров, а также преподавателей учебных заведений. Я считаю, что самая сложная служба у меня (и у многих, кто прошёл эту школу) была в дивизионе. Сложная и, порой, неблагодарная по многим факторам…
Как и в предыдущие посещения Абхазии, мы выполнили ритуал - поднялись на Сухум гору.
Молодым это совсем не сложно сделать – не такая она высокая и крутая. В это восхождение мы увидели нечто новое. В Абхазии всегда пахло предпринимательством и частным сектором, а в 1987 году оно уже набрало обороты.
Если в конце семидесятых мы на вершине горы наблюдали только растительность, а с вершины – город и облака, то сейчас вся площадка была застроена кафе и ресторанами. Увы, эти заведения были не для нас как говорится: «не по Сеньке шапка». Всё красиво, но слишком дорого. В те времена грузины (и не только), отдыхавшие в Абхазии имели очень хорошие деньги. Теперь вершина горы была наполнена не тишиной леса, гор и природы, а грохотом музыки и пьяным говором туристов.
Как-то гуляли мы семьёй по набережной в Сухуми, беседовали, восхищались морем, солнцем, природой и другими красотами Абхазии.
Уже не помню, кто из нас (я или Анна – дети вряд ли) высказал сожаление что, неоднократно отдыхая в этих краях, мы так и не побывали в столице Грузии – Тбилиси (Абхазия входила в состав Грузинской Советской Социалистической Республики).
О ней мы много слышали интересного.
Она казалась нам далёкой и загадочной ещё с начальных классов средней школы, где в соответствии с общесоюзной программой мы учили песню «Тбилисо» с такими фразами:
«Такой лазурный небосвод
Сияет только над тобой
Тбилиси мой любимый и родной….
Не найду в других краях таких красот…
Без тебя мне жизнь не мила…».
Неожиданно Анна предложила:
- «Давайте домой (после отдыха в санатории), «махнем» через Тбилиси. Такой возможности может больше не представиться, ведь мы сейчас находимся не очень далеко, да и до окончания отпуска ещё две недели! Расстояние от Сухуми до Тбилиси не так уж и велико – порядка 450 километров. Толя, сходи к военному коменданту и, если это возможно - перепиши документы на обратный выезд из Тбилиси».
Я засомневался:
- «Хватит ли у нас денег на дорогу, ведь в таком случае до столицы Грузии нам надо добираться за свой счёт, а сколько стоят билеты - мы даже не представляем.
Это, во-первых, а во-вторых, где мы расположимся? Где переночуем?».
Пришли к решению: если денег на билеты хватит, то поедем на сутки. Посмотрим город, переночуем на вокзале, а потом, взяв билеты по воинскому требованию на ближайший поезд, выедем домой.
Раз решение принято, то на следующий день мы стали его выполнять.
В Сухуми железнодорожная касса находилась рядом с набережной, поэтому гуляя, мы заглянули туда и разобрались с поездкой.
Финансовые расчёты показали возможность осуществления этой аферы. Билет на взрослого стоил шесть рублей, плюс комиссионный сбор за предварительную продажу в размере пятидесяти копеек (один из билетов сохранён в семейном архиве).
Железнодорожный комендант находился в двух шагах от железнодорожной кассы. Он встретил меня с радостью – очевидно редко к нему обращались с такой просьбой. Разрыв плацкарты воинских перевозочных документов был проведён, требование на обратную дорогу было переписано не из Сухуми, а из Тбилиси в Москву. Я его поблагодарил и через десять минут мы уже
брали плацкартные билеты в Тбилиси…
В настоящее время, в настоящем возрасте, в суровых условиях: «каждый по себе», с двумя детьми мы бы ни за что не предприняли такой поход, а тогда в СССР всё было намного проще, да и мы тоже….
Уезжать из санатория в Тбилиси нам приходилось, когда срок пребывания в санатории ещё не заканчивался. Это было связано с тем, что плацкартных билетов в количестве четырёх штук (а купе было слишком дорого) на более поздние числа в кассах не имелось. Удалось взять билеты только на 25 мая.
Когда и наступил момент «Ч», мы с неким волнением загрузились в поезд на Тбилиси.
Путь был не долгим, но вызвал определённые сомнения в правильности нашего решения. Это произошло, в вагоне благодаря разговорчивому попутчику.
Он нам рассказал, что с вокзалом в Тбилиси какая-то проблема. Мол, ещё в 1982 году было принято решение о строительстве нового здания вокзала, а старое здание 1952 году в стиле «сталинского ампира» было приготовлено к сносу.
Однако, фундамент оказался настолько прочным, что вокзал было решено взорвать.
После подрыва здания началось строительство нового здания вокзала, которое ещё завершено.
Жаль, конечно, «сталинский ампир», но на здание вокзала нам было бы грубо говоря наплевать, если бы мы не собирались там переночевать! Анна и я стали лихорадочно менять планы. Решили сначала взять билеты на Москву, а затем в зависимости от наличия времени посмотреть город. Если возьмём билеты на следующий день, то переночуем на автовокзале, если и его конечно не снесли…
По приезду в столицу Грузии мы вышли из вагона и с этого момента события начали развиваться невероятным образом.
Вчетвером, с вещами мы застыли на перроне в ожидании, пока рассосётся народ, знающий куда ему податься.
Совершенно неожиданно для нас, как гром среди ясного неба раздался возглас:
- «Вот это да! Это Вы товарищ подполковник? Как Вы здесь оказались?».
Смотрим: перед нами стоит Коба Геладзе, тот самый Коба, который служил у меня в ремроте 48 полка! Тот самый Коба, который выкладывал кирпичом погреб в моём гараже Ярославля. Тот, который вываривал сайгачьи рога на полигоне и который делал чеканку для больших начальников, служа в полку.
Уволился из армии Геладзе три года назад, а вот – узнал!
Оказался он на вокзале, провожая кого-то. Я объяснил цель нашей поездки в Тбилиси и Коба вцепился в наши чемоданы:
- «Никаких разговоров. Какие билеты? Какой автовокзал? - едем ко мне домой!». Такой вариант мы и в мечтах не могли предвидеть.
Нас это настолько устраивало, что мы обомлели от неожиданного везения. Тем не менее, чуть повозражав (для приличия) предложению Геладзе приняли его (с радостью).
Жило семейство Кобы в самом центре Тбилиси, на проспекте имени «Важа Пшавела», в современном, благоустроенном многоэтажном доме. Семья состояла из пяти человек: сам Коба, его папа, мама и две младшие сестры. Папа был большим «тузом» со служебной машиной - возглавлял плодоовощные базы столицы Грузии (это в те-то времена!). Мама была домохозяйкой, девочки учились в школе, а сам Коба был студентом второго курса института. Конечно, при такой работе отца они жили как в раю, а квартира (фрагментами) напоминала Эрмитаж.
Сказать, что нас встретили как почётных гостей – ничего не сказать. Всё началось со стола, накрытого по-праздничному. Пили вино из литровых кханци (рог для питья вина в Грузии), ели сациви (холодное блюдо - соус грузинской кухни. Также по названию соуса может называться готовое блюдо. Наибольшее распространение из блюд с данным соусом получила домашняя птица, в основном курица под соусом сациви, называемая просто «сациви»), чахохбили (рагу из птицы, национальное грузинское блюдо), парное мясо какого-то горного козла (и тоже в грецких орехах), всевозможные свежие овощи и фрукты.
За столом сидела моя семья, мужская часть семьи Геладзе (женщинам садиться было не положено).
Конечно я знал (не первый раз с грузинами за столом) что по традиции рог наполняют вином до краев. И нельзя его ставить (класть) на стол, пока не опустошишь. Рог с вином предлагают гостям, чтобы показать, что в этом доме всего в изобилии, всего достаточно и вообще, тут живут богатые и щедрые люди. Так что, если предложили испить вина из рога, не отказывайся, иначе проявишь неуважение к хозяину.
Я и не отказывался. После того как я и глава семьи Геладзе выпивали из рога, то требовалось опрокинуть рог на ноготь большого пальца – показать, что не осталось даже капли. Этим демонстрировалось, что не остаётся никакого плохого чувства к хозяевам.
Не знаю сколько штук кханци я выпил, но уверен не меньше трёх. Однако сказалась дорога, усталость, эмоции от встречи… короче я проснулся на следующий день.
Оказалось, что меня ждёт за накрытым столом большое количество почётных гостей….
Это очевидно, ещё один ритуал. При появлении в семье важного гостя (видимо, Геладзе отнесли меня к их числу) приглашать не абы кого, а особо почётных людей, с которыми знакома семья. Этим демонстрируется не только то, что тут живут богатые и щедрые люди, но ещё и то, что эти люди имеют вес в обществе.
Двое суток мы не выходили из-за стола, но состояние было трезво-взвешенное благодаря мощной закуске. Почётные гости посменно менялись, вместо убывших приходили новые и садились за стол. Их нам представляли, они говорили здравицы, тосты, мудрые вещи….
На третьи сутки я опять не выдержал и заснул сидя – только тогда гости разошлись.
Когда я проснулся, то сообщили, что нашу семью ожидает молодой парень – он был определён нам гидом по Тбилиси. И только теперь начал осуществляться задуманный нами план – посмотреть «лазурный небосвод» и подышать воздухом Тбилиси. Почти за трое суток перемещений по прекрасному городу мы получили впечатлений на всю жизнь. Купив карту Тбилиси, мы составили план посещения известных мест и, надо сказать, что почти всё задуманное осуществили.
Начали с посещения Сионского собора - главного храма Тбилиси и один из двух главных в Грузинской церкви. Назван в честь Сионской горы, стоит на берегу реки Куры в центре города.
Нам повезло - мы случайно попали на крещение новорождённого в тбилисском кафедральном соборе Пресвятой Троицы. Соборное крещение младенцев осуществлял сам Католикос- Патриарх всея Грузии Илия II.
Поднялись от площади Руставели по канатной дороге на гору Мтацминда.
На её плато был Парк культуры и отдыха, названный (в прошлом) именем Сталина.
С аттракционами и колесом обозрения, расположенного близко к обрыву. Плато с парком было одним из главных достопримечательностей города.
Так уж получается, что я второй раз возвращаюсь к произведению «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова, потому что фуникулер (как и ресторан Прага) упомянут в их романе. Не верите? Даю цитату:
«Мурлыча какую-то чепуху о застое в бараночно-бубличном деле, Кислярский посадил страшных знакомцев в экипаж с посеребренными спицами и подножкой и повез их к горе Давида.
На вершину этой ресторанной горы поднялись по канатной железной дороге. Тифлис в тысячах огней медленно уползал в преисподнюю. Заговорщики поднимались прямо к звездам…».
В эту поездку произошёл какой-то экскурс по произведению Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев». Кстати: нам при наших поездках по стране не раз встречалось какое-либо упоминание о произведениях Ильфа и Петрова в статуях, в картинах и даже в рекламах.
Последний пример прошлогодний, когда при посещении Чебоксар на бульваре купца Ефремова (Чебоксарском арбате), мы увидели памятник Остапу Бендеру и Кисе Воробьянинову.
На памятнике табличка с искаженной цитатой из произведения Ильфа и Петрова:
- «Киса! Давайте бросим погоню за бриллиантами и увеличим население Чебоксар… А? Это будет очень эффектно!».
Исказили думаю не плохо, актуально и к месту
И ещё один, но уже неприятный момент о канатной дороге.
Через три года после нашего посещения Тбилиси (1 июня 1990 года) канатная дорога прекратила работу после трагического случая.
Произошёл обрыв каната, а тормоза не сработали.
Обе кабины покатились вниз, одна врезалась в нижнюю станцию, а вторая — в оборванный тяговый канат, а затем в мачту, развалившись на части, погибло 20 человек, 45 человек получили тяжелые увечья.
Конечно, мы посетили Некрополь, где похоронены многие из известных писателей, артистов, учёных и национальных героев Грузии.
Пантеон организован вокруг церкви Святого Давида на склоне горы Мтацминда. Кроме того, ряд захоронений находился в самом храме.
Первым знаменательным захоронением на этом месте было погребение известного русского
писателя Александра Грибоедова. Это он написал «Горе от ума». Но он ещё был известным дипломатом посланным царём в Тифлис.
Александр Грибоедов бывал на дипломатических переговорах с Персией в Дейкаргане.
В 1828 году Грибоедов назначается полномочным министром России в Персии. Он венчается с Ниной Чавчавадзе и вместе с ней отбывает в Персию, где его отныне будут в соответствии с высоким чином именовать Вазир-Мухтаром.
В 1829 году во время дипломатического визита в Тегеран 34-летний Грибоедов погиб: на занятый русским посольством дом напала огромная толпа, подстрекаемая религиозными фанатиками.
Мне было интересно увидеть место захоронения Грибоедова, так как я только что прочитал о нём книгу Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара». Роман (его нередко характеризуют, как автобиографический) рассказывает о последних годах жизни А. С. Грибоедова и его трагической смерти. Если коротко, то так:
«Вазир-Мухтар растерзан людьми, считающими его виноватым в войнах, голоде, притеснениях, неурожае. Голову его насаживают на шест, тело три дня волочат по улицам Тегерана, а потом бросают в выгребную яму. У Нины в это время в Тифлисе рождается мёртвый ребёнок».
Пантеон официально был открыт к 100-летней годовщине трагической гибели Грибоедова в Иране. С того времени многие выдающиеся грузины были похоронены или перезахоронены здесь.
После Пантеона мы посетили исторический музей и Национальный музей искусств Грузии.
В собрании Национального музея искусств около 140.000 произведений грузинского, восточного, русского и европейского искусства. В нём находится и много работ художника Пиросмани (ранее его работы мы видели в Государственной Третьяковской галерее). Нико Пиросмани Грузинский художник-самоучка, представитель примитивизма, один из крупнейших мастеров наивного искусства.
Не могу сказать, что он рисовал хорошо (пожалуй, дети рисуют лучше), но это на мой взгляд.
Почему я так акцентирую внимание на художнике примитивизма, которого я не понимаю?
Причина проста – многие года исполняемая песня «Миллион алых роз» написана (якобы) о Пиросмани. В ней есть такой текст:
Жил-был художник один - это Пиросмани…
Домик имел и холсты,
Но он актрису любил – это Маргарита де Севр
Ту, что любила цветы
Что за актриса Маргарита де Севр? Сведений о ней осталось очень мало. Известно лишь, что в 1905 году она на 7 дней приезжала в Тифлис на гастроли. Увидев ее на афише, Пиросмани был сражен красотой женщины и тут же, с афиши, написал свою знаменитую картину "Актриса Маргарита"
Когда он увидел выступление Маргариты, любовь разгорелась в нем еще сильнее, и он решился на тот отчаянный поступок, о котором поется в песне "Миллион алых роз".
Он тогда продал свой дом
Продал картины и кров
И на все деньги купил
Целое море цветов…
Художник продал свою лавку - единственный источник своего дохода, - и на все вырученные деньги накупил цветов.
Ранним утром 9 арбузных арб, доверху нагруженных цветами (там были не только розы, но и сирень, акации, маки, лилии, бегонии...), остановились на площади возле гостиницы, в которой жила Маргарита.
Люди, нанятые художником, принялись рассыпать охапки цветов по земле.
Вскоре площадь был покрыта пышным цветочным ковром, собралась толпа зевак.
Маргарита, следя за происходящим в окно и поняв, что является виновницей всеобщего ажиотажа, надела свое лучшее платье.
Она вышла на площадь, и толпа расступилась перед ней, а навстречу вышел худощавый человек с букетом в руке.
Это был Пиросмани.
Маргарита бросилась к нему и при всех поцеловала в губы. Она сказала, что никогда не забудет этого поступка.
Встреча была коротка:
В даль ее поезд увез,
Но в ее жизни была песня безумная роз
Прожил художник один
Много он бед перенес,
Но в его жизни была целая площадь цветов
Уже через несколько дней ветреная актриса бросила художника, который разорился на цветах для нее. Теперь он стал нищим, и Маргарита поспешила покинуть Грузию с богатым поклонником. Больше художник и актриса никогда не виделись. Короче – классика жанра...
Чтобы дополнить эту историю: гуляя по городу, мы узнали, что недалеко от известных серных бань в сквере есть памятник Пиросмани. Конечно, подошли посмотреть. Скульптура представляет художника с барашком в руках. Памятник немного грустный, как и вся история его жизни.
Жалею, что знаменитые серные бани мы только увидели снаружи, вернее их крыши. В них купался даже сам Пушкин. Бани подземные на серных горячих источниках и накрыты куполом. Жена и дети отказались сказав, что времени мало и лучше погулять по городу.
Зато на главпочтамте я купил серию марок с картинами известных (определённому кругу) грузинских художников: Кикодзе, Кобуладзе, Гудиашвили, Джапаридзе и конечно среди них картина «Олень» - Пиросмани.
Анюта и Маша покатались на водных велосипедах по озеру Лиси, посидели в кафе на берегу реки Куры, отведали грузинскую кухню и попробовали очень известные воды Лагидзе.
Вот было что написано в проспекте:
«Знаменитые Воды Лагидзе полюбились простым людям и даже главнокомандующему страны Сталину. В далеком прошлом, юный Митрофан Лагидзе стал варить сладкие сиропы на основе натуральных фруктов и смешивать их с газированной водой. А уже в 18 лет в 1887г открыл свой собственный завод по изготовлению лимонадов. Сейчас лимонад нельзя купить просто в магазине, да и вообще найти его в Тбилиси большая редкость!».
Сопровождающий нас парень знал, где они есть, привёл нас в дорогое кафе и сумел угостить этими водами.
Вкус напитков был необычный – не описать. Мы выпили бы больше, если бы не цена, которая не давала расслабиться.
Когда же пришло время рассчитываться, то за всё заплатил сопровождающий нас парень - такое он получил указание.
Мы противились, но он объяснил, что такое получил указание от семьи Кобы. И при дальнейшей прогулке по городу сопровождающий нас парень не давал нам тратить деньги. В большой степени это сковывало наши желания.
Когда мы зашли на Центральный рынок Тбилиси, то нам показалось, что мы попали в другой мир: столько было разнообразных продуктов, а запахи царили такие, что начинала кружиться голова.
Анна задержалась у прилавка со специями, их запахи пленяли, а разнообразие поражало: никогда и нигде мы такого ассортимента больше не видели. Попытки жены что-то купить с собой в Ярославль я пресёк, напомнив, что за нас будут платить – как-то неудобно «на халяву».
Очевидно, наши переговоры сопровождающий нас парень как-то ощутил, потому что, когда мы вышли с рынка, его с нами не было.
Вскоре он нас нагнал и вручил Анне огромный пакет с набором всех продававшихся специй. Они издавали такое благоухание, что запах сопровождал нас в чемоданах до самого Ярославля. Этого подарка нам хватило на три года. О четырёх днях пребывания в Тбилиси я мог бы ещё написать – так там было интересно. Важно то, что наша жизнь складывается из впечатляющих фрагментов, из таких которые врезаются в память, а если их нет, то:
По грузинскому кладбищу идут два хохла, читают надписи на памятниках:
«Заридзе родился в 1900, умер в 2002 жил 5 лет». «Кашвили родился в 1893 умер в 1999, жил 7 лет».
«Вацеладзе родился в 1943 умер в 2012, жил 10 лет». И так на всех памятниках!
Подходят они к смотрителю кладбища и спрашивают:
- «Объясни, мил человек, почему жил человек 102 года, а на памятнике написано 5, или жил 106 лет, а написано 7?
Вряд ли родственники покойных не умеют считать…».
- «Э....ты што сама нэ понимаешь? Жил -это когда дэнги был, машина чёрный и большой был, дом хороший был, женщин тоже много был… А что остальное – нэ што!
Остальное это не жил, а так... прэсутствовал!
Идут хохлы с кладбища грустные и задумчивые… Вдруг один другому говорит:
«Микола! Коли я помру, напиши мені на пам'ятнику " Народився мертвим"
(Микола! Когда я умру, напиши мне на памятнике "Родился мёртвым").
На фото-площадь Свободы в Тбилиси