Глава 3. «Честная игра».
Полчаса спустя после ухода капитана, Виктор вдруг спросил у Петера:
– Есть что-нибудь в сейфе?
– Кредитов триста… или чуть больше. Капитан забрал всё.
– Давай их сюда.
Спорить Петер не умел. Виктор трижды пересчитал разрозненные ассигнации, сложил их в пояс, а его надел под одежду.
– Я с ребятами прогуляюсь по городу. Подними пятерых. В кладовой, по-моему, как раз осталось пять пайков. Вечером мы принесём на «розу Мира» еду для всех.
Весёлый голос товарища и лихорадочный, зелёный отблеск в его глазах навели Петера на мысль об очередной авантюре, и разумеется риске с ней связанном. Впрочем последнее Петера не озаботило. Во-первых, Виктор никогда бы не взял с собой его Петера, из опасения потерять опытного навигатора. Во-вторых же, любые, даже самые отчаянные комбинации, он старался проворачивать с минимальными потерями для себя и товарищей.
– Поднимай ребят, – весело повторил Виктор. – Времени в обрез.
– А если… ладно, ладно, тебе виднее. Иду, – и всё-таки Петер робел. Не за ребят. С Виктором они не пропадут. А за себя, – что скажет капитан? Как он посмотрит на такое самовольство? Он опять будет недоволен.
Колебания Петера от Вика не ускользнули. И обеспокоили они его не меньше, чем поведение Тони. К сожалению, в команде других навигаторов не было. Приходилось прощать «образованным» товарищам то, что Виктор никогда бы не спустил равному.
Таксист, взявшийся довезти парней с «Розы Мира» до города потребовал вперёд двадцать кредитов. Ещё шесть кредитов Вик и его спутника заплатили за спуск в метро (В «подземку») – самый экологически чистый городской транспорт.
Улицы Гросс – Тауна опоясывали плато сплошными террасами, разделёнными глухими стенами небоскрёбов. Попасть с одной террасы на другую можно было или по эскалаторам подземки или по таким же эскалаторам, ставшим в Гросс – Тауне неотъемлемой принадлежностью любого, сколь-нибудь приличного магазина.
Идея: «Как быстро раздобыть много денег» – у Вика возникла давно. Не было случая, применить её на деле. Необходимая информация обошлась компании ещё в двадцать кредитов.
Людей в подземке было много. Часть из них, сидели в длинном коридоре на вентиляционных решётках вдоль стен. Виктор опустился на корточки рядом с одним из них. Выбор его определило свободное место у стены. Сам человек ничем в ряду себе подобных не выделялся. Такой же, как остальные запущенный, вялый, измождённый.
– Что делаешь? – Виктор пошелестел десяткой в руке. Человек медленно приподнял веки, чуть повернул голову, ответил:
– Отдыхаю.
Отёкшее лицо, давно не бритые щёки, заношенная одежда, – казалось, всё свидетельствовало о том, что случайный собеседник давно махнул на себя рукой. Желая немного расшевелить его, Вик ещё раз, уже вызывающе, пошелестел купюрой, спросил:
– «Огненной воды» или «шампанское» (смесь спирта с минералкой)?
Человек так же медленно отвернулся от собеседника.
– Я новичок, – уже растерянно пояснил Вик, не понимая поведения опустившегося пропойцы. Или не пропойцы? А почему это он решил, что его собеседник – пропойца?
Человек из метро не шевельнулся. Слова же его прозвучали ещё загадочнее:
– Если ты насчёт работы, – то только через профсоюз, а если насчёт выпивки, – то у любого ларька, но без меня.
Виктор не любил загадок, но и не боялся их. Спутники его топтались в стороне, не желая мешать беседе.
– Я новичок, – повторил он более настойчиво. Мужчина немного оживился и даже посмотрел на собеседника:
– Новичок?
– Да, новичок, – подтвердил Виктор.
Человек опять посмотрел на парня, задержав взгляд на купюре:
– Мне осталось пять дней, – сообщил он тоном человека, говорящего о вещах, понятных даже младенцу. – Ты вот что, – он даже оживился. – Купи чего-нибудь пожрать?
Виктор жестом подозвал одного из товарищей, вручил ему десятку. Велел:
– Купи еды.
– Эй! – поспешно остановил его мужчина. – Питья не бери. Бесплатной воды в кране сколько угодно.
А, ещё через пару минут, жадно жуя белковые и, как значилось на упаковке, высоко калорийные хлопья, он рассказывал:
– У нас, здесь всё по закону. И только так, – интонация придавала словам прямо противоположный смысл. – В законе сказано, что права работников защищает профсоюз, и потому все работяги состоят в профсоюзе. Ни одна фирма без посредничества профсоюза рабочего не наймёт. В законе написано, что работать человек должен триста дней и тридцать дней – отдыхать. Пожалуйста. Ни один контракт не заключается больше чем на триста дней. А главное, следующие тридцать дней ни одна фирма контракта с человеком не заключает. Хоть ты с голоду сдохни. Спасибо, вода бесплатно и из подземки не гонят.
– А куда смотрит профсоюз? – спросил Виктор, уже начав улавливать суть «законности» на планете.
– За исполнением закона, – осклабился мужчина. – За гармонией отношений между работником и работодателем. Так что, если вздумаешь качать права, – профсоюз и за этим проследит. Сила для этого у него имеется. За свою работу он берёт десять процентов от зарплаты. Сразу. Пустяк, право, – за раз отдать месячный заработок. Деньги одалживает работодатель. Потом вычеты за жильё, спецодежду, питание. Потом штрафы. Конечно, люди хотят что-то сберечь на чёрный день. Вот и сидим по тридцать суток на решётке и бесплатной воде…
– А ставки здесь принимают? – перебил Виктор собеседника.
– Ставки? – мужчина споткнулся на полуслове. В глазах его отразилось сожаление. – Ну, если у тебя деньги лишние… Дай десятку?
Виктор молча отдал купюру.
– Вон за тем поворотом, – указал рукой человек, – дверь. Она стеклянная. Вход – пятёрка. Выход – как получится. Кстати, профсоюз там же. Ты новичок. Тебе контракт на триста дней оформят сразу. Люди везде нужны. – Он намеревался и дальше изливать яд, но Вик опять перебил его:
– Там что? Бои с правом участия?
– А-а-а… нет. Это вам надо проехать пять остановок. Вывеску увидишь сразу: «Честная игра» называется. Там же и указатели. Честнее некуда… – еда расшевелила его, и человек попытался подняться. – Хотите, – могу показать…
Виктор стряхнул попавшие на его одежду крошки, встал решительно:
– Нет! Сами найдём, – впутывать в свою авантюру постороннего он не собирался.
* * * * *
Выход Роберта зал встретил настороженно. Новичок, да ещё и «залётный». «Залётными» – во всех портовых городах называли космонавтов. Первый же бой добавил к настороженности интерес. «Тёмная лошадка» оказалась сильным бойцом. Соперник из местных не продержался против него и минуты.
Клубы типа «Честной игры» к функции зрелища присоединяли ещё одну. Психологи просчитали, что в таких заведениях «люди с улицы» освобождаются от опасной для общества агрессивности. В клубе, как на нейтральной территории задиры могли сколь угодно мериться силой, утверждая и пересматривая уличную иерархию силачей. Клубы защищали бойцов от полиции и одновременно оберегали их травм и увечий. Игра в «Честной игре» шла действительно честная. Двое судей бдительно следили за выполнением всех правил, а толпа охранников, – все профессиональные бойцы, – в любой момент были готовы силой утвердить их решение. В такой обстановке сильный пришелец становился желанным гостем. Для местных бойцов он не конкурент. Как прилетел, – так и улетит. А вот азарта зрителям добавит. Что же касается главного приза вечера в три тысячи кредитов, то не так уж и глупы были организаторы, чтобы выпустить эти деньги из своих рук.
Виктор не зря назначил на роль победителя Роберта. Он выглядел самым крепким и мощным среди товарищей и подраться любил. Так отчего бы парню ни порезвиться на пользу общему благу? А чтобы Боб в драках не зарывался, решено было по мере надобности то подбадривать его криками «Бей», то притормаживать криками «Держись». Виктор следил за боями, за изменением ставок, дирижировал хором друзей. Ставки компания делала только на Роберта.
Пари на победу-поражение в зале заключали все, кроме разве что судей и охраны. Ставки делали через кассы, через пять автоматов, через официантов, снующих с выпивкой между рядами зрителей. Кто-то выигрывал, кто-то оставался ни с чем. Деньги переходили из рук в руки, частью оседая в виде законных процентов в чревах автоматов и в кассе заведения. Ажиотаж нарастал постепенно, а, когда Роберт вышел в победители вечера, взлетел до предела, допускаемого здравым смыслом.
Залётный боец вышел в финал и теперь оспаривал у заведения главный приз вечера. Нервно и призывно зазвенел гонг. «Последняя схватка! – торжественно объявил рефери. – На ринге мистер финалист «Сегодня» и мистер финалист «Вчера»! Разыгрывается главный приз вечера: три тысячи кредитов!!!» Зрители завыли, заверещали, засвистели. Лицо Виктора чуть дрогнуло. Впервые за вечер: «Анжей! – подозвал он одного из спутников. – Возьми все деньги и поставь на Роберта. Ставь через кассу и жди окончания боя там же. Сразу получишь деньги и к нам. Чтобы не было никаких задержек!» Анжей кратко кивнул: «Да» – и пошёл выполнять приказ. Как и остальные Двуликие он не сомневался в победе товарища.
Не сомневались в победе своего штатного бойца и работники «Честной игры». Во-первых, его противник дрался весь вечер и не мог не устать. Мастер же «Вчера» на арену выходил полный сил и в первый раз. Во-вторых, мастер «Вчера» был бойцом – профессионалом, а его соперник – только драчуном – любителем.
Виктор тоже учитывал эти обстоятельства. Потому и волновался. Но веры в победу Роберта не терял. Во-первых, Виктор видел немало подобных, «последних схваток» и знал, по какой схеме они обычно строятся. В начале боя штатный победитель вихрем набросится на уставшего уже противника. Если разом решить всё не удастся, – он уйдёт в глухую оборону. И в конце, когда результат боя станет очевиден всем зрителям, – «добьёт» вымотанного соперника. Схема надёжная сама по себе, но… кто предупреждён, тот вооружён. Во-вторых же, (И это главное) «залётный гость» не был человеком. Организаторы боёв такой вариант не предусмотрели, и предусмотреть не могли. Человечеству, осваивающему космос, нечеловеки пока не встречались. То есть первопроходцы, конечно с ними сталкивались, но такие существа тут же заносились в разряд опасных животных и безжалостно уничтожались. Все. Начисто. Так быстро, что гуманная общественность ни о чем не успевала даже догадаться. С точки зрения политиков, разрастающееся человечество не нуждалось даже в потенциальных конкурентах. Оборотни Рары стали единственным исключением из этого правила.
Гонг зазвенел, оповещая зал о начале схватки. Бойцы ринулись друг на друга. Зрители, в предвкушении выигрыша, завопили: «Бей!».
– Боб, бей! – громко крикнул Вик.
– Бей его, Бобби! – дружно заорали спутники Виктора.
«Победитель по штату» как лев ринулся на «залётного» чужака. Мгновение – они сцепились. Ещё мгновение – и многоопытный профессионал навзничь рухнул на синтетическое покрытие ринга. Зал онемел, но через долю секунды взорвался криками восторга.
Вся механика работы «Честной игры» строилась на внушении. Зрители должны были поверить в невозможное и поставить деньги против заведомого победителя. И зрители верили. Каждый вечер, вопреки своему горькому опыту, они ставили против профессионала за человека с улицы. Сегодня случилось долгожданное. Все ждали победы Роберта. Все поставили на него. И выиграли!
От рёва зрителей зал ходил ходуном, как от землетрясения. Побеждённый зашевелился, попытался встать. Судья отстранено смотрел на арену. Он не верил своим глазам.
Но верить или не верить было поздно. Толпа хлынула к кассе за причитающимся ей выигрышем. Бесплотная радость победы стремительно материализовывалась в виде осязаемых, шуршащих купюр в руках людей и в виде столь же осязаемых убытков заведения.
Как только противник Роберта упал, Виктор двинулся к рингу. За ним, шаг в шаг шли его друзья. Ревущая толпа только-только качнулась в сторону касс, а компания с «Розы Мира» уже окружила судью: «Где получать деньги?». От слова «деньги» рефери пришёл в себя, завертел головой. «Три тысячи. Приз вечера, – настаивал Вик. – Где они?»
Со всех сторон, к рингу, через толпу, против течения пробивались охранники.
– Знаете, парни, – начал судья, растягивая время и слова. – Я, в общем-то не знаю…
Охранники были близко. Второй рефери исчез. Наверно уже докладывал управляющему о случившемся. Анжей кстати тоже уже пробился к друзьям, сжимая в кулаке пачку купюр.
– …в общем… это – мямлил судья. – Я думаю… надо спросить у управляющего. Сейчас Джони сбегает и…
Толпа клубилась у касс. Охрана сбилась вокруг группки наглых пришельцев, но драку начинать не спешила, – ждала команды.
– Поймите, парни, – нажимал судья. – Деньги выдаёт касса, не я. А вы сами видите, что возле неё сейчас твориться. Немного попозже…
– Попозже? – Вик сделал вид, что начинает злиться. – А почему не сейчас? Здесь что? Все деньги в одной кассе? Парень весь вечер дрался! И выиграл! А вы голову ему морочите?!
Толпа у кассы всё ещё была слишком большой. Но кроме денег людей больше ничего не интересовало. Недавние зрители рвались получить выигрыш, а, получив, спешили прочь из клуба. Ещё четверть часа, и пришлые останутся наедине с охраной клуба. В зале даже свидетелей не останется. Понимая это, судья продолжал тянуть время:
– Хорошо, парни, подождите немного. Надо мной тоже есть начальство. Я схожу за ним…
– Нет, – опять упёрся Вик. – Вместе пойдём.
– Хорошо. Пойдём вместе… я и победитель. Пошли, парень. – Он подхватил Роберта под руку и потянул за собой. Охранники мгновенно вклинились между парой и «залётными», но как-то неудачно. Старший в охране, почему-то натолкнулся на главаря, споткнулся, оступился. Упасть он, конечно, не упал, но вдруг оказался внутри группы пришельцев, а ещё секунду спустя, позади неё. Рефери ошалело завертел головой, продолжая сжимать руку Роберта. Рядом с ним не было ни одного охранника.
– В чём дело? Пошли, – подтолкнул судью Вик.
Рефери в растерянности дошёл до двери, ведущей в служебные помещения клуба. Здесь охрана опять попыталась отсечь «группу поддержки», создав в дверях толкучку. И опять оказались оттеснена. Судья рванулся было вперёд, в распахнутую дверь, но, оказалось, что не он держит победителя, а победитель держит его. Причем достаточно крепко. А сзади напирали пришельцы.
Рефери смирился. Узкие коридоры и узкие лестницы не позволяли охране задержать пришлых. Семеро парней с «Розы Мира» шли плотной группой, и охране оставалось лишь плестись следом. Но на просторе роскошно обставленной приёмной ситуация переменилась.
Секретарь, – молодой мужчина с литыми мускулами, два охранника из приёмной и десяток вышибал из зрительного зала придавали управляющему уверенность в удачном разрешении конфликта.
Мужчина крепкого сложения, в дорогом костюме, с дорогой причёской и ещё более дорогим бриллиантовым перстнем на пальце выскочил из кабинета и заорал:
– Все вон! Кто позволил?! Что они здесь делают?!!
– Три тысячи, – низкорослый, худощавый механик в синем, потрёпанном комбинезоне (а именно так выглядел Виктор), невозмутимо взирал на разгневанного, преуспевающего бизнесмена.
– Вон!!! – заорал бизнесмен.
– Три тысячи, – с непробиваемым спокойствием повторил Вик. Слова, сказанные без крика и надрыва, прозвучали настолько чётко и внятно, что перекрыли рёв бизнесмена. – Парень выиграл три тысячи, и вы их заплатите!
– Это вымогательство!
– Обстановка этой комнаты стоит дороже.
– Это наглый шантаж! Я вызываю полицию! А ну, парни…
– Если ваши мордовороты попытаются выкинуть нас, кабинет и обстановка будут повреждены.
– Ты ответишь за погром! Мои люди будут свидетелями! Суд…
– Парень честно выиграл деньги. Никакой суд и никакие свидетели не докажут обратного твоим посетителям. А вот огласку дело получит. К радости твоих конкурентов, – невозмутимо продолжал гнуть свою линию Виктор. – Впрочем, ты прав. Зови полицейских!
Бизнесмен прикусил губу, чувствуя, что словесный спор он проиграл. Запугать «залётных» криком не получится. Выкинуть работяг силами охраны? Но пришельцы настроены решительно и, пожалуй, исполнят обещание насчёт дорогой и престижной обстановки приёмной. Вызвать полицию? Пострадает деловая репутация заведения. Отдать деньги? Жалко. Сегодня «Честная игра» понесла настолько большие убытки, что они непременно скажутся на доходах владельца клуба.
– Да кто вы такие, чёрт вас подери! Что вам здесь надо! – рявкнул бизнесмен, но уже на тон ниже.
Работяга и бровью не повёл:
– Считай, что мы – с ним. А, впрочем – он чуть повернул голову. – Роберт, ты-то что молчишь? Почему не требуешь свой выигрыш?
– Да! Отдайте мои три тысячи! – поспешил с репликой Боб. – Я их честно выиграл. А парни – моя охрана. Мои друзья.
– Охрана? – Мгновенно вцепился в его фразу бизнесмен. – Ты профессионал! Ты не имел права участвовать в любительских боях!
– Всё-таки придётся обратиться в полицию, – обречено вздохнул Виктор. – Ладно, я сделал всё, что мог. Роберт, бери пару ребят и дуй в участок. Там составишь заявление. Не знаю уж, что будет с твоим выигрышем, но эти жмоты просто обязаны будут отстегнуть полиции за замятое дело.
– Погодите! – всерьёз перепугался управляющий. – К чему такие крайности? Мы могли бы сговориться. Например, треть суммы…
– Всё, – спокойно и веско перебил его Вик. – Только всё! Три тысячи. Сантим в сантим.
Бизнесмен сдался. Он открыл сейф, отсчитал деньги, передал их Роберту. Руки человека дрожали, пачку денег он бросил на стол, буркнул: «Считай и расписывайся!» – Поверх денег, на стол лёг бланк расписки.
Словно заразившись невозмутимостью Виктора, Роберт обстоятельно прочитал реквизиты бланка, заполнил его, расписался, пересчитал деньги и тут же, на глазах у всех, чуть ли не демонстративно, передал весь выигрыш Виктору. Вик добавил к пачке деньги, выигранные Анжеем на тотализаторе, пересчитал всё ещё раз, аккуратно уложил в пояс, а пояс надел под одежду и скомандовал друзьям: «Пошли».
Преуспевающий бизнесмен с лицом, перекошенным, как от зубной боли, провожал каждого уходящего таким взглядом, будто хотел запомнить их навсегда. Всё в этих человечках казалось ему отвратительным. И то, что победитель не похож на многоопытного, «крутого» бойца. И то, что спутники его худосочны и низкорослы, как и полагается грязным плебеям. И отнюдь не плебейская твёрдость их вожака. Как он ненавидел их всех! Откровенных, стопроцентных работяг, победивших и не стыдящихся пользоваться своей победой. Хамов, посмевших запустить грязные лапы в святое. В доходы заведения! В его доходы, в частности.
Глаза человека налились кровью, дыхание стало прерывистым и частым, но дать волю праведному гневу бизнесмен не мог. Репутация заведения, – слишком важная составляющая в процессе получения прибыли. И мужчина сдерживал себя до тех пор, пока за последним, из семёрки, не закрылась дверь. Только тогда, наедине с подчинёнными, он, не стесняя себя, спросил, обводя присутствующих красными, от долго сдерживаемого бешенства глазами:
– Ну? И что вы столпились здесь? Вы! Дерьмо собачье!!!
Охранники вздрогнули, рванулись к двери, и босс заорал на них без удержу, во весь голос:
– Куда?!! Ублюдки! Засранцы! Дармоеды! Я вас, кретинов, спрашиваю: Почему они вошли сюда?! Почему забрали деньги?! Почему смылись безнаказанно?! Уволю!!! Всех уволю!!! С волчьими билетами! Кто?! Кто вообще допустил этого ублюдка до боёв? Ты? – ярость босса сфокусировалась на рефери. – Идиот! Дебил!! Недоносок!!! Ты что? До сих пор не понял, что это были профессионалы?! Что в любительском бое им не место?!
– Они не профи, – попытался возразить боссу судья.
– А кто они? Ты навёл о них справки? Откуда они, чёрт их дери, вылезли?!
– С частной яхты «Роза Мира».
– С частной яхты? Да на частных яхтах никого кроме высококлассных профи не держат!
– Ни один профессиональный боец не пойдёт в механики, босс. А это были чумазые, «трюмные крысы». Да от них за версту смазкой несёт!
– Ты это по их рожам определил? Идиот! Детектив сраный! Да настоящий профи прикинется кем угодно. И смазкой надушится, если надо! Короче! Проверить и занести данные в компьютер. В сеть, для общего пользования. Пусть все знают, что команда частной яхты «Роза Мира» профессиональные бойцы и не имеют права выступать в любительских боях!
Возможность хоть как-то отомстить победителям немного успокоила бизнесмена. Из голоса его исчезло истерическое взвизгивание, но речь не стала миролюбивей.
– Джонсон! – рявкнул он на секретаря. – Сколько потеряло сегодня заведение?
– Одиннадцать тысяч двести восемьдесят три кредита, босс. С учётом упущенной выгоды, – двадцать две тысячи…
– Значит, двадцать две тысячи компенсируют виновные. Охрана, пустившая в зал посторонних и судьи, позволившие профессионалам, вопреки уставу клуба, участвовать в любительских поединках!
Охранники зашевелились, зашептались и управляющий чётко, с удовольствием пояснил:
– Кто не согласен с моим решением, может сию минуту получить расчёт. Убытки он оплатит позже. В судебном порядке.
– У нас есть соображения, босс, – зажато пискнул кто-то из охраны. – По поводу возмещения ущерба…
– Да? С интересом выслушаю.
– Босс, часть денег можно ещё вернуть, – торопливо заговорил мужчина. – У того, с «Розы Мира» в поясе шесть с половиной тысячи. Никого не удивит… разумеется, всё произойдёт за пределами заведения…и…
– Идиот, – оборвал охранника управляющий. – Мозги у тебя работают даже хуже кулаков. Все вон! И ни шагу за порог! До утра! Не хватает ещё, чтобы полиция похватала вас за задницы! Ясно?! Вон!
Охранники молча покинули приёмную. Но только за ними закрылась дверь, подал голос секретарь:
– Смею заметить, босс, мысль не так уж и плоха, а ваш запрет на её исполнение – гениален. Пусть грязную работу проделает уличная шпана. Обойдётся это не дорого, зато призовой фонд вернётся в кассу. Главное, чтобы репутация заведения осталась не запятнанной.
– А если дело не выгорит? – перебил секретаря управляющий, но у того уже был ответ:
– А что мы теряем, босс? С вашего позволения, сэр, я звоню в профсоюз. Там у них полно шпаны на подхвате. Пояс должен быть доставлен в целости и сохранности. Сколько в нём денег – нам известно. Расчёт – по получении. Думаю, тысяча кредитов – достаточная плата за такую работу?
– Звони, – великодушно кивнул бизнесмен и счёл нужным добавить. – Но виновные всё равно оплатят потери. Слишком зажирели, олухи.
* * * * *
Виктор этого разговора не слышал, но когда на платформе подземки увидел вооружённую цепями и обрезками труб толпу, – понял сразу: эти пришли за деньгами. Товарищи его тоже поняли всё и сразу.
– Это за нами, – успел сказать Роберт, прежде чем толпа навалилась на мгновенно сплотившуюся, безоружную семёрку.
Виктор подсёк ближайшего нападающего, одновременно уклонившись от нацеленной на его голову железяки, вышиб оружие из рук ещё одного хулигана. Не бездействовали и его друзья. Толпа пёрла дурной массой, бестолково размахивая железом. Очень скоро между сплочённой семёркой и напирающими, образовалась живая баррикада из опрокинутых, барахтающихся и пытающихся подняться на ноги людей. Сколько – то обрезков труб и прутьев оказалось на полу. Ими тут же завладели обороняющиеся.
Из тоннеля вырвалась и с визгом затормозила электричка. Со скрежетом разошлись недосягаемые для семёрки двери.
– Пробиваемся к поезду! – крикнул Виктор, перекрывая скрежет смыкающихся дверей и яростное сопение напирающей толпы. Семёрка в одном движении нажала на человеческую массу, перемещаясь к краю платформы. Всё смешалось в хрусте и лязге раздаваемых и парируемых ударов. Обрезок трубы скользнул по плечу Роберта. Он перехватил его левой рукой посередине и двинул железякой, как кастетом в вынырнувшую, из наваливающейся мешанины тел, харю.
Двери следующей электрички распахнулись чуть правее места схватки. Виктор, вопреки азарту драки, ничего не терявший из внимания, крикнул:
– К дверям! К дверям! Отступаем! В право!
Гибкая цепь, выплеснувшаяся из толпы, обвила ему шею. Одной рукой парень успел перехватить суставчатую змею, рванул на себя, но не устоял, споткнулся, наклонился. Обрезок трубы тут же обрушился ему на голову…
Очнулся Виктор в электричке. Избитый, измолоченный, в растерзанной одежде. Нападающие затащили его в толпу, и друзьям пришлось буквально выдирать из их рук бесчувственное тело командира. К счастью следующая электричка распахнула свои двери в досягаемой близости от места драки. Двуликие, не медля ни секунд, втянулись в спасительное чрево подземного поезда. Между делом, они выбросили на платформу, наиболее рьяных преследователей. Уже в вагоне, парни бесцеремонно заняли один из «хвостов», согнав со скамеек перепуганных пассажиров. Тело командира уложили на скамью и принялись поспешно проверять: не сдвинулись ли где-нибудь перебитые кости.
Некоторые из нападавших, в горячке боя, заскочили в вагон через другие двери, но продолжать драку не осмелились, выскочили на первой же остановке. Чистая публика восприняла происходящее с откровенным недовольством, но воспрепятствовать пришельцам не осмелилась. Лишь ворчала и бурчала на «своей», большей «половине» вагона. Кто-то из согнанных, даже вызвал полицию по селектору, но защитники порядка откликаться на вызов не спешили. Драка в метро прекратилась сама по себе, а связываться с озлобленными работягами, и подставлять свои головы под обрезки труб полицейские не хотели.
До космопорта парни доехали без приключений. Виктор пришёл в себя где-то на половине дороги. Он сразу попытался сесть. Его поддержали. Проверил: на месте ли пояс с деньгами. Пояс был на месте. Успокоившись, Виктор прилёг. Голова у парня кружилась, обстановка воспринималась, как сквозь дымку. Друзья окружили его, сжимая добытые сбою железяки. Как сквозь вату, Виктор слышал их похвальбы. Как они отбились, как прорвались в поезд…
Перед остановкой «Космопорт» разговоры прекратились как по команде. Парни дружно подхватили командира, вывели, почти вынесли его из вагона на перрон. Они ожидали всего, но на платформе было спокойно. Законопослушные граждане шарахнулись в разные стороны, полисмены насторожились.
– Всё оружие – в урны, – отреагировал на обстановку Виктор. – Трубы, цепи, кастеты… всё!
Приказ выполнили без возражений. Металоискатели на входе в космопорт даже не пискнули. Виктор объявил: «Теперь все идём покупать еду!»
Магазин, располагавшийся в помещении космопорта (поближе к покупателям), Виктор заметил ещё по пути в город. Небольшое помещение, образцы товара на стеллажах, рекламные проспекты, продавец. Стул, предложенный ему клерком, Виктор принял с искренней благодарность. Голова у парня всё ещё кружилась. Он внимательно перелистывал каталог, знакомясь со стандартным набором сведений: вес – состав – калорийность – цена. За один паёк, за «пластину», за куб, за короб.
Виктор перелистывал страницы, пока не наткнулся на знакомое: «Унифицированный паёк повышенной калорийности». Именно такими пайками Лариса загрузила «Розу Мира» перед отлётом. Цена тоже выглядела приемлемой: четыреста кредитов за короб с доставкой.
«Пятнадцать коробов вот этого класса, – Виктор ногтем подчеркнул номер в каталоге. – С доставкой на «Розу Мира». Расчёт – наличными». Продавец без слов оформил заказ.
Это был триумф. У Виктора даже голова болеть перестала. Когда парни волокли короба на «Розу Мира», когда будили и кормили товарищей, ели сами, Виктор чувствовал себя, чуть ли ни покорителем мира. Ничто не намекало на катастрофу, а она уже была рядом.