Как-то ехал в командировку в г. Андижан, тогда еще в советский Узбекистан. Поезд из Ташкента отправлялся в 9 часов вечера. Жара неимоверная. На воздухе около 45 по Цельсию. Внутри вокзала - и того больше. Со словом “кондиционер” тогда далеко не все были даже знакомы. Весь люд находился на перроне. Т.к никаких скамеек, тентов и защитных навесов не было, все, чертыхаясь, ходили взад-вперед по перрону, асфальт “дымился” и издавал жуткий запах. Пытка, да и только. Из угла моего тканевого саквояжа вытекла на асфальт маленькая струйка расплавившегося шоколода, который находился в надорванной упаковке. От этой убийственной жары невозможно было укрыться. Спасения не было. Все страдали в ожидании поезда. Наконец-то поезд подкатил к перрону. Грозной массой толпа повалила в вагоны. Расположились. Уселись. Познакомились. В купе, помимо меня и милой русской женщины Тамары были два узбека в традиционной национальной одежде - Тахир и Пулат. Даже при такой жаре они оставались в своих теплых, стеганых халатах, тюбетейках и сапогах. Они возвращались домой из Челябинска, где навещали своих сыновей, служивших в армии. Когда поезд тронулся, проводник предложил чай. Они заказали и тот, практически тотчас, принес им большой 3-х литровый чайник зеленого чая и две расписные пиалы. Мы с Тамарой не заказывали. Я действительно не понимал как в такую жару еще можно пить горячий чай. Но и знал, что чаепитие всегда и везде, в любых условиях, является национальной узбекской вековой традицией. Они тихо разговаривали, осознанно не стесняя нас и давая нам возможность говорить по-русски, и медленно пили обжигающий чай. Минут через сорок чайник был опустошен и они тут же заказали еще один. К 11 часам вечера второй чайник был пустым. Получается, перед самым сном каждый влил в себя по три литра чая. Да еще зеленого! Я задал им наивный вопрос: "Мужики, вы, наверное, будете все ночь бегать в туалет?", на что получил вполне лаконичный ответ - увидишь, не встанем ни одного раза. Я был крайне удивлен и, конечно, не поверил. Но я был посрамлен в своем неверии. Ни один из них не поднялся за всю ночь ни разу. До сих пор не понимаю: ведь все мы, вроде бы, “из одного теста”, а, оказывается, что нет. К 8 утра поезд багополучно прибыл в Андижан. Жара спала. Полегчало.
И еще одна зарисовка из той же командировки. На центральной площади города стоял памятник Дзержинскому. Никакой оригинальности и выдумки - та же длиннополая шинель и картуз. Советский шаблон. Вы, уважаемый читатель, не поверите: лицо Дзержинского носило чисто узбекские национальные черты. Это было, ну очень смешно.