Почему я не люблю чесночную колбасу? Расскажу. Нас привезли в Армавирский СИЗО из сочинского КПЗ. Лето. Жара. Столыпинские вагоны на перегонах поливали из пожарных машин, чтобы зеки не померли. А нам даже классно было после КПЗ в Сочи. Воздуха больше, пространства. Можно было даже на третьем ярусе во весь рост вытянутся. Это такой кайф! А этапка вообще раем показалась. Хата длиной метров двадцать, шконки в один ярус, спим в одну смену, когда захотим! И что такое вши и клопы по сравнению с этим! Так, мелочь. Ну, потом поднимали в порядочную хату дней через пять.
Меня подняли в семь-восемь. Это так произносится. Камера номер 78. Я провел в ней полтора года… Но тогда я этого не знал, конечно. Первоход, лютик глупый. Всего боишься, ничего не понимаешь. Вот, завели меня в хату. Ух, общак так шибанул в нос, что аж закачался. Пять на четыре метра помещение. В нем не менее тридцати человек. Нары железные в два яруса, рассчитаны на 15 человек. Братва в правом нижнем дальнем углу, это минус десять человек. Дорожники сверху них – еще минус восемь человек пространства. Что мужикам остается? Вот. Три смены для сна, остальные сидят на продоле на пуфиках, колени поджав. Там же дальняк и общак. Все курят. Варят чифирь. На дровах варят обычно, считалось, что торкает чифирь на живом огне сильнее. Вот берут джинсы, они из хлопка, натуральные, рвут на полосы, смазывают салом, поджигают, и на этом факеле подогревают воду в кружке. Или просто сворачивают газету или журнал в трубочку, чтобы тяга была. Это теперь искусство чифиря ушло в прошлое. А тогда еще живы были традиции северов лагерных, лесоповалов, где без чифиря жить нельзя было. Так вот. Настоящий чифирь варят только из краснодарского черного чая, или из калмыцкого. Сначала кипятят воду, обычно в зечке , сверху насыпают кропаль чая , накрывают крышкой и ждут три минуты. Затем встряхивают кружку, и чай опускается вниз. Тогда снова нагревают его до тех пор, пока не поднимется вверх, но не кипятят. Через сито наливают в кружку. В круг собираются мужики, пускают по кругу кружку с чифирем, каждый делает по два небольших глотка. В центре круга на газете кладут конфеты или соленую рыбу. Настоящий чифирь как наркотик бодрит и опьяняет. Но ненадолго. И сварить его правильно не все могут. В день чифиристы обычно пьют чифирь раз пять. В хате все чифирят и курят. Дым от всего этого образует туман, который никогда не рассеивается. Нужно еще прибавить, что когда идешь по большому на дальняк, то зажигаешь фитиль из туалетной бумаги. Ну, чтобы запах перебить. Хотя он ничего не перебивает, но так все делают. Считается правилом хорошего тона. Короче, дышать в хате трудно. Ладно летом, когда все раскоцано - открыта дверь и окно. Но зимой…
В ту зиму в Краснодаре был мороз ранний. В декабре до минут двадцати доходило. В хате очень холодно из-за сырости. Люди дышат. Стирают вещи, сушат их. Варят чифирь и еду готовят. Вентиляции нет почти никакой. Решка воздух почти не пропускает. Лучше в духоте, но тепле.
Решка — это вообще сакральная территория. Устроена она так. Стена толщиной полтора метра. В ней окно размером полтора на два метра. Ее перегораживают пять решеток с ячейками разного размера, от большого, куда можно просунуть руку, до маленького. Еще снаружи жалюзи железные. Между решетками пространство, которое используется для хранения продуктов. Своеобразный холодильник. Баланда такого качества, что есть ее почти невозможно. Только хлеб и сахар. А все остальное в передачах. Причем, в те годы в избытке было всего. Колбасы разные, сало, сыр и т.д. Они в решке и хранились как в холодильнике. Зимой в результате перепада температур воздух из почти полностью перекрытого решетками и продуктами окна поступал тонкой струйкой ледяного свежего воздуха. К нему стояла очередь. Чтобы немного подышать. Ловишь ртом обжигающе-холодную струю, и дышишь ей. Пьянеешь. От кислорода. Ну, больше трех минут нельзя было, очередь ведь. Да и не выдержишь больше.
Я всегда ждал момента, когда смогу вдохнуть этот ледяной свежий воздух. Буквально жил этим. Но приходилось ждать очереди, обычно часа по три-четыре. Вот смотрю, впереди меня к решке подошел Колян. Тракторист. Украл лошадь по пьяне и с друганами съел ногу. Сварил и съел. Вот уже год ждал суда. Как и я. Как и я, больше часа ждал очереди воздухом подышать. Вот подошел он к решке, глаза закатил от удовольствия. Я радуюсь за человека, хорошо ведь ему! И мне тоже скоро будет хорошо. Но только смотрю, а он не воздухом свежим дышит! Он на колбасу чесночную смотрит и нюхает ее! Начхать ему на этот воздух, струя ведь не там идет, я это вижу! Не совру, правду скажу. Блеванул я. Хорошо, дальняк рядом, слева в метре всего. Не люблю с тех пор чесночную колбасу. Даже не знаю, почему. Не люблю, и все тут.