Глава 1. Беглецы.
Продолжение и окончание романа "Редкая планета".
Крупная, овальной формы брошь. Резной камень: белый, женский профиль на чёрном фоне. Простая, золотая оправа. Золотая застёжка – булавка. Ерунда, а не украшение. Лариса приколола ею к платью угол асимметричного воротника.
Почему-то ярость Виктора сконцентрировалась тогда на этой белой, женской головке. И какая ярость! Его родная сестра – предательница! Лариса рассказала врагам о «подземных жилищах» и показала дорогу туда! Она предала свой народ. Только из-за её глупости и трусости люди узнали о существовании «Двуликих».
Пока он и его друзья не могли обойтись без помощи девушки, – Виктор показывал пример безупречной сдержанности. Лариса суетилась, старалась. Она нашла деньги. И немалые. Она снарядила космо-яхту. Но предательство оставалось предательством, и прощения ему быть не могло. Когда Тони принял на себя командование яхтой, Виктор самолично выволок сестру из корабля и выкинул её на взлётное поле.
Глупая брошка зловредно подвернулась ему под руку. Мягкое золото булавки не выдержало рывка, разогнулась. Когда Лора полетела вниз, безделушка, вместе с воротником осталась у Виктора в кулаке. Почему он не запустил её вслед сестре?
Тогда эта крохотная добыча обрадовала Виктора. Сестра приняла заслуженную кару слишком спокойно. Она не кричала, не плакала, не умоляла о прощении. Лора вообще вела себя так, будто была во всём, и безусловно права. Напоследок, она спросила его: «Ты мили?», – а когда он коротко ответил: «Да!», – молча повернулась и пошла прочь. Это уже выглядело прямым оскорблением.
Тяжесть зажатой в кулаке броши навела тогда Виктора на мысль о немалой стоимости украшения. А раз так, то потеря безделушки должна уязвить девушку. Движимый этой мыслью, он помахал сестре вслед рукой, так, чтобы при желании она смогла бы увидеть потерю, и прокричал: «Счастливо оставаться!» – и захлопнул люк, уверенный, что его сестру обязательно накроет гравитационная волна от стартующего корабля. Останется она после этого в живых или нет, – Виктора уже не интересовало.
Яхта легко освободилась от тисков притяжения планеты и нырнула в подпространство. Стабилизаторы и системы защиты сделали разгон и нырок незаметными для пассажиров. Весь полёт к Раре прошёл в состоянии эйфории от осознания обретённой свободы. В построении планов на будущее. И каких планов!
Среди беглецов не было ни одного человека. Только Двуликие. Двадцать парней из двадцати шести носили до пленения синий комбинезоны мех – службы. Четверо – пятнисто - зелёную форму космопехоты. Оборотни боялись выдать свою природу и воевать шли неохотно. Двое беглецов гордились серебристыми комбинезонами навигаторов.
Тридцатилетний Петер очень неохотно согласился принять должность первого помощника капитана. На роль капитана он не согласился бы вообще. И от участия в побеге Петер отказался, лишь только начал догадываться, о чём именно сговариваются его товарищи. Его оставили в покое, а при побеге просто захватили с собой, как безвольную вещь. Первые пять или десять минут Петер пытался возмущаться, но скоро понял, что это бесполезно и подчинился товарищам, так же, как всегда подчинялся обстоятельствам. Во время побега он вёл грузовой бот, и дело своё сделал очень хорошо.
Отнюдь не показное смирение его объяснялось просто. Два контракта, постоянная работа на побегушках, постоянные щелчки по самолюбию, запрет на любую инициативу и абсолютная невозможность повышения по службе сделали парня тем, кем он был. Полной противоположностью Петеру был второй навигатор.
Двадцати двух летний Тони «укататься», как Петер, ещё не успел. Шесть месяцев на курсах отделили его от «сине-зелёных», а два года службы не успели просветить в бессмысленности этого возвышения. По скорости усваивания материала, по сообразительности, на курсах, Тони был среди первых, но ничто не могло уравнять курсантов – скороспелок с кадровыми офицерами. Серебристый комбинезон лишь слегка подслащивал эту горькую пилюлю.
При организации побега Тони оказался среди наиболее пылких участников. Именно ему, по единодушному согласию команды, была вручена на «Розе Мира» капитанская власть. Первым за Тони проголосовал Виктор.
– Мы вернёмся, как герои! Газеты, телевидение, деньги, восхищение толпы, – всё это будет наше! Мы отдохнём, отъедимся, а, когда шумиха сама по себе начнёт стихать, займёмся настоящим делом! На Раре есть организация наших единомышленников. Они, кажется, называют себя: «Движение за освобождение». Движение это тайное, хорошо законспирированное, но мы и не будем их искать. Они сами выйдут на нас. Как только связь наладится, – начнётся работа. Планета должна принадлежать нам и только нам! Мы её исконные жители! Пришлые людишки – пусть уматывают к себе. Пацы отправятся следом, если успеют. Остаются эти, вечно всем недовольные «Нейт», но они трусы, они – неорганизованны и потому вынуждены будут подчиниться нашей твёрдой руке. Кое-кого, конечно, придётся поджарить. Власть всегда берётся с бою!
Используя коридоры «Подземных жилищ» и кабины перемещения, мы сможем в считанные минуты переноситься даже из одного полушария в другое! В «Подземных жилищах» есть оружие. Всё это даст нам полное военное превосходство над людьми. Овладев же Рарой, мы заставим всё человечество считаться с нами! И федератов и конфедератов! Рара – уникальна. На ней сосредоточены все запасы силиконов! Только на ней есть заводы, способные полностью переработать это природное сырьё! Только на ней есть кадры, обладающие необходимыми навыками! Мы заставим людишек признать нас! Заставим их платить за силиконы настоящую цену! Мы поднимем цену на платы в десять, нет! В двадцать раз! И они заплатят! Хотя бы потому, что та сторона, которая будет строить звездолёты на наших платах, получит абсолютный перевес над противником! Кто посмеет торговаться с нами?! А чтобы диктовать цены, – мы покончим с контрабандой! Довольно грабить наши недра! Мы увеличим добычу, увеличим выход цельно точеных плат, и все деньги пустим на пользу нашего народа!!!
Тони повторял свою речь раз за разом, изо дня в день: вот так их встретят, так они победят, и так заживут после победы. Две недели межзвёздного перелёта в подпространстве и ещё шесть дней межпланетного перелёта, – столько длилась эта эйфория.
Героев встретили на одиннадцатой орбите. Совсем не так, как об этом, в течение трёх недель громогласно вещал капитан. Во-первых, тоном воинского приказа «Розе Мира» определили место карантина: на орбите десятой планеты звезды Эпсилон Эридана. Рара была четвёртой планетой этой звезды. Под угрозой немедленного расстрела яхте было запрещено покидать её без разрешения. Во-вторых, через сутки пришёл второй приказ. Он гласил: «Команде покинуть яхту и перейти на запасную базу шестой планеты для дальнейшего прохождения карантина».
Шестая планета Эпсилон Эридана относилась к категории непригодных для жизни планет и не имела даже названия. Люди на ней могли существовать только в условиях герметически изолированных станций с искусственно пониженной гравитацией. Всего на планете насчитывалось восемь таких станций. Шесть из них работали, как навигационные посты, две, запасные, находились в режиме консервации. На одну-то из них и должны были перейти беглецы.
Громче всех, по поводу приказов шумел капитан:
– Опасности, лишения, героизм – это что? Болтовня?! Так получается?! Я вас спрашиваю! Как нас встречают?! Как?! Опять запирают в тюрьму?! Да, в тюрьму! Не на тех напали!..
Вся последующая речь Тони состояла из таких же восклицаний. Хотя Тони не умел и не хотел говорить гладко, но слушателей он воодушевил. Решение прорываться к «Раре» с боем, экипаж принял единогласно.
Час спустя после голосования, Виктор пришёл в капитанскую каюту, сел в кресло, напротив Тони и, поразмыслив ещё несколько минут, сказал тихо, серьёзно, подводя итог своим нелёгким размышлениям:
– Тони, собирай ребят. Я переговорил кой с кем. Кажется, наше решение прорываться к «Раре» – неверное. Мы не прорвёмся.
– Что? Ты в своём уме?! – Накинулся на него Тони, ещё не остывший после своих зажигательных речей. – Ты что собрался отменить?! Что?! Решение всего экипажа?! Ты?! Да кто ты такой!
Никак не реагирую на патетику собеседника, Виктор пояснил:
– Наше решение – самоубийство.
– Ты? Ты?! Против общего решения?! Против решения, за которое сам проголосовал?!
– Против, – взгляды скрестились. Виктор почти взмолился. – Тони, пойми хоть ты! Мы все погорячились. Ты же командир! Понимаешь? Ты просто обязан иногда идти против всех, настаивать на своём!
– На своём сейчас настаиваешь ты, – с ядовитой обидой перебил его Тони. – Я капитан и считаю, что решение было принято правильное!
– Тони, – тихо возразил Виктор, – Какой прорыв с боем? Ты же навигатор!
– Да, я навигатор! А ты простой механик, «синяя крыса»!
– Против прорыва не только я. Просто ребята попросили меня…
– Что? Так это бунт?! Бунт против меня, капитана?! Против решения всей команды?! Против… Я объявляю общий сбор!
Вик молчал и внимательно разглядывал товарища так, как будто увидел его впервые. Он ничего не сказал. Всё-таки капитан – Тони. И всё-таки именно об общем сборе его просил Виктор.
* * * *
Команда собралась в кают-компании и очень быстро. Принятое решение обеспокоило многих. Тони, как и положено капитану, занял главенствующее место. Виктор, наплевав на правила, сел рядом с ним. От такой вольности Тони опять передёрнуло. Не дожидаясь, когда подойдут последние участники, он вскочил:
– Слушайте! Слушайте! – Палец капитана твёрдо указывал на ослушника – Среди нас появился предатель! Предатель и трус! Только что, он предложил мне! Сдаться! Мы! И сдаться! Он требует изменить единогласно принятое решение! Ваше решение! Решение, за которое он сам проголосовал час назад!..
Под градом этих, истерически выкрикиваемых обвинений Виктор поднялся с места. Он прекрасно видел лица товарищей, почти физически ощущал нарастающее возбуждение толпы, слышал недовольный гул. Тони выкрикнул очередное обвинение, открыл рот для следующего…
«Тихо! – резко и властно приказал Виктор, одним словом перекрыв и не начатую реплику капитана и озлобленный гул товарищей. – Те, кто служил на патрулях, выйти из строя!»
Строя не было. Но память ещё хранила привычку к подчинению. Толпа зашевелилась, раздвинулась, как бы расслоилась. Не теряя инициативы, Виктор продолжал:
– А теперь отвечайте: можно ли перейти с десятой орбиты на четвёртую, не имея на то разрешения властей?
– Только дрейфом и только… – слова из толпы прозвучали неуверенно, но Виктор и не ждал абсолютной поддержки.
– Только если властям не известно о присутствии корабля в системе, – закончил он чужую реплику и подвёл итог. – Но про нас-то им известно! Куда мы собрались лететь? Под удар патрульных крейсеров? На прогулочной яхте?!
– Все слышали, что он говорит?! – вклинился в речь соперника Тони, но его возмущение увязло в молчании команды. Как бы там ни было, но подобные мысли приходили в голову не только Виктору. Вик выдержал паузу, продолжил:
– Прорыв для нас равносилен самоубийству. Просто так торчать на орбите нам тоже никто не позволит. Остаётся или сдаться или…
– Нет, вы слышите?! Он предлагает нам сдаться!
– Тони, дай сказать! – выкрикнул кто-то из команды. Гул толпы поддержал реплику.
– И так, штурм сейчас для нас не возможен. Все согласны? – Спросил Виктор.
– Мы не можем сдаться! – завопил Тони, предчувствуя своё поражение. – Пусть мы погибнем, но мы погибнем героями! Мы…
– Я предлагаю отступить. Сейчас яхта сошла с десятой орбиты. Именно этого люди ждали от нас. Но, до восьмой орбиты, мы не дойдём, а на пол пути, на полном форсаже, улетим из системы и нырнём в подпространство. Там преследование невозможно. В скорости яхта не уступает крейсерам, а по манёвренности превосходит их. Некоторое время мы проболтаемся в открытом космосе, а потом вернёмся. Тихо, как контрабандисты. Никого о нашем возвращении не осведомляя…
– Точно! – заорал Тони. – Мы должны уйти, чтобы вернуться! Эти обезьяны жестоко пожалеют…
Виктор, как посторонний, смотрел на капитана, не слыша и не слушая его. Да, своего он добился, да, команда и капитан примут план бегства единогласно да, но вот то, как вёл себя Тони. Это внушало опасение. Впрочем, Тони – навигатор, команда избрала его капитаном, а он, Виктор, всего лишь хороший механик.
* * * * *
Бегство стало их последней удачей. Крейсера ничего не смогли противопоставить быстрой и вёрткой яхте. Прыжок в подпространстве забросил их чуть не на другой край Ойкумены…
Корабельные часы добросовестно отсчитывали минуты, часы, дни, и на тридцать восьмые сутки путешествия вдруг выяснилось, что запасы пищи на корабле – исчерпаны. Новость ошеломила всех.
По первоначальной договорённости продуктами ведал капитан. Ежедневно он выдавал Петеру дневную порцию пайков для всего экипажа. Небольшие кирпичики универсальных пайков, упакованные в тончайшую и крепкую сетку, по двадцать пять штук, образовывали «пластины». Четыре «пластины» составляли «куб». Каждый вечер Тони выдавал из кладовой Петеру один куб и брал четыре пайка для себя. Порцию, перед употреблением, полагалось залить кипятком и дать настояться. Кроме Тони в кладовую никто не заходил. Так куда смотрел Капитан, если сейчас в кладовой осталось только четыре целых «куба»? И почему он так яростно накинулся на своего помощника?
– Я желаю знать, как это могло случиться?! Как?! Я лично! Слышишь?! Лично! Выдавал тебе еду каждый вечер! Почему она кончилась? Отвечай! Почему нам грозит голод?!
– Тони, – попытался оправдаться Петер, – я не знаю. Ключи были только у тебя.
– Только у меня? Были? А теперь? У кого они есть теперь? Я спрашиваю: куда девались продукты? Я тебя спрашиваю!
Петер смешался. Перелёт до ближайшей, нейтральной планеты займёт не менее двух недель, а продуктов в кладовой, – на четыре дня! Но при чём здесь он, Петер? Он же только помощник, а за продукты отвечает капитан. Более того, он, Петер заметил беду, когда, получая очередную порцию, случайно, через плечо капитана, заглянул в кладовую! В чём его вина? Почему шумит капитан?!
– Я хочу знать: куда делись продукты?! Куда?!!
Все молчали, жалко переглядываясь. Тони, по устоявшейся привычке, перешёл на истерический визг. Вот тогда-то, опять, из возбуждённой толпы, вперёд вышел Виктор.
– Прекрати, – резко оборвал он капитана. – Первоначальная продовольственная загрузка яхты – один к трём. То есть запас на три года для одного едока. У нас двадцать шесть ртов. Естественно, еда закончилась.
– Ты знал про норму загрузки? – Тони перенёс внимание на нового участника. – Почему ты не сказал об этом сразу?
– Ты тоже это знал, – раздраженно огрызнулся Виктор, – и все продукты, ежедневно были у тебя перед глазами. О том, что запасы на исходе мы должны были услышать не от Петера, а от тебя!
– Ты,.. – Тони осёкся. – Опять ты?! Опять бунт?! Да я… да я… Я всё вижу! Ты давно…
– Чем ты собираешься кормить команду? Отвечай! – Наступал на него Виктор.
– Кормить? Не знаю! Что вы на меня напали? Я что? Самый умный?
– Теперь видим, что не самый.
– Только теперь? А раньше? Я вас всех спрашиваю! Куда вы все смотрели раньше? Я вас всех спрашиваю! Или у меня только и забот, что пересчитывать коробки?! Я капитан! Капитан! Зарубите это себе на носу! Вы хотя бы представляете, что это значит?! Я отвечаю за весь корабль! За весь!
– Вот и ответь: что нам теперь делать? – Виктор начал злиться и повысил голос. Тони аж взвизгнул:
– Прекрати орать! Как ты со мной разговариваешь?! И вообще, откуда я знаю?! Вы что? Считаете меня капитаном? Разве вы обращаетесь со мной, как с капитаном?! Как бы ни так! Каждый ремонтник, каждая трюмная крыса указывает, что мне делать, а что не делать! Да как я могу что-то решать, если меня одёргивают на каждом шагу?! Как? Я вас спрашиваю?!
–Ты должен просто делать своё дело, – попытался остановить целенаправленную истерику капитана Виктор.
– Как его делать?! Как! – не ослаблял напора Тони. – Ты знаешь, как? Ну, так покажи, а я посмотрю! Критиковать и рассуждать могут все!
– Для начала, – Виктор уже разозлился всерьёз. – Раз у тебя так неподъёмно много обязанностей, я предлагаю часть из них передать Петеру. Он на чрезмерную загруженность пока не жаловался. И ещё, мне кажется, что, отвечай он за продукты с самого начала, мы бы не оказались в таком положении…
– Тебе кажется?! – прицепился к слову Тони. – А, может быть, тебе ещё и мерещится? Что же ты сразу не сказал, что у тебя глюки?!
– Ты говоришь: предлагайте. Я предложил. Твой ответ: передаёшь ключи Петеру? – Вик не поддался и на эту провокацию. Он чувствовал, как команда колеблется между истерикой и надеждой. – Тебе не нравится моё предложение? Хорошо. На то ты и капитан. Но тогда предлагай сам! Жаловаться на трудности тоже может каждый!
– Предлагать? Ты на что намекаешь?! – Взвился Тони.
– Команда слушает твоё предложение! – Рявкнул на капитана Виктор.
Тони смешался. Он тоже чувствовал толпу, и эта толпа почему-то оставалась спокойной. Только тихо гудела. Видно было, что уравновешенность ремонтника устраивает её больше истерических выкриков капитана. Парни знали Виктора, знали, на что он способен и теперь ждали его слов. Его, а не выкриков капитана. Тони ещё раз оглядел товарищей:
– Хорошо, – сказал он неожиданно спокойно. – Пусть с этого дня за продовольствие отвечает Петер. Ты доволен?
– Нет. Ты не сказал, что делать.
– Скажи ты. Или нечего сказать?
– Лететь к ближайшей, нейтральной планете.
– Как мудро! Какая жалость, что ты не капитан. Ты лучше скажи: чем кормить парней две недели? – Язвительность вопроса делала его почти убийственным. Тони прямо-таки клокотал от искреннего негодования. Какой-то ремонтник посмел идти против него, навигатора! Посмел спорить с ним! Указывать ему!
– Чем? – повторил он почти сладострастно, уверенный, что ответа на этот вопрос у «трюмной крысы» нет.
– Сократим число едоков.
– Ха! – Тони опять почувствовал прилив ярости. – Как именно?! Выбросим лишних в открытый космос?
– Прекрати кривляться. – Виктор скрипнул зубами. – И слушай, если сам ничего предложить не можешь. Парни, – обратился он к команде, – я знаю, что мера моя, – крайняя. А положение наше разве не крайнее? Если бы мы были людьми, то я бы предложил всем не есть. Средний человек может прожить месяц без еды. Но мы не люди. Мы – двуликие. Находясь в пассивном состоянии, любой из нас сможет прожить без еды не меньше года. А за месяц с ним, тем более, ничего не случится.
– Правильно! – завопил обрадованный Тони. – Для того чтобы управлять яхтой, достаточно одного пилота!
– Заткнись! – с неожиданной для всех грубостью оборвал его Виктор. – Опять что-нибудь не заметишь и всем нам конец! Короче: остаются пятеро: ты, Питер, я и Алекс с Ником. Норму питания для оставшихся сократим вдвое. Чтобы сохранить небольшой запас еды и поднять часть экипажа сразу после посадки. Дебаты на этом я закрываю.
– Как закрываешь?! Да по какому праву?! Ты что, уже назначил себя капитаном?!! Если команда мне не доверяет, то она вправе выбрать трёх контролёров, но делать это надо по справедливости, по жребию… – распаляясь и накручивая себя, Антонио наступал на Виктора. Толпа заворчала одобрительно. Слово «справедливость» подействовало на слушателей, как на то и рассчитывал Тони.
Теперь, когда выход найден, когда отчаяние отступило, каждому в команде хотелось «справедливости» – шанса вытянуть жребий и жить, а не спать в летаргическом сне без времени. Чувствуя, как меняется настроение команды, Тони яростно наступал на соперника, отлично понимая насколько низок шанс для Виктора вытянуть «справедливый» жребий. Другие спутники капитана не волновали. С ними он, наверняка, справится. И вдруг Тони споткнулся, сел, почти упал на пол.
Мощный, прямой удар в грудь сбил дыхание, на мгновение остановив сердце. Тони судорожно зевнул, сглотнув воздух. Перед глазами его поплыли чёрные и красные полосы, похожие на продольные языки пламени…
И тут сердце сжалось, проталкивая остановившуюся было кровь. Раз, ещё раз… Пелена перед глазами посветлела, стала прозрачной и вдруг исчезла, поглощённая яркой вспышкой. Абсолютную глухоту прорезал звук извне, сперва похожий на плеск воды, но постепенно прояснившийся и ставший внятной речью.
– …у каждого на руках по две одноразовые порции. Приказываю съесть их сразу и сразу уснуть. К утру на яхте должно остаться только пятеро бодрствующих. Сами понимаете, что всё это – гарантия вашего лёгкого и быстрого пробуждения через месяц. Это всем ясно? Тогда есть и спать! Собрание объявляю закрытым.