(Из записных книжек Челнока)
«На теплоходе музыка играет...»
Дав три гудка, пароход отчалил. Деревянная пристань жалобно скрипнула, будто прощаясь. Ещё в детстве, посмотрев фильм "Волга-Волга", мечтал: - Вот бы мне на таком пароходе, чтоб с большим колесом, сзади. Детская мечта сбылась. Большое деревянное колесо хлюпало, оставляя за собой буруны водоворотов, закручиваясь, они извергали грязную пену.
Баулы стояли, лежали везде. Начиная с верхней палубы, проходы были завалены огромными серыми мешками, напоминавшими валуны осыпавшейся скалы. Между ними бродили уставшие, голодные и совершенно трезвые - челноки. Скромные челноки «Великой Страны». Правда Великой, она считалась до недавнего времени. И скорее всего только нами, кто жил в этой стране. Теперь она разделилась на суверенные междуусобчики, со своими боярами и холопами.
Три дня и две ночи, из Харбина в Хабаровск, по жёлтой китайской реке Сунгари, которая на русской территории становится Амуром. Пароход потихоньку хлюпал, а мы, потихоньку выпивали. Если в Китае есть такое понятие, как «Пункт Приёма Стеклотары», можно неплохо заработать. Пустые бутылки из-под китайской рисовой водки «Великая Стена», были даже в гальюне. На пароходе четыре группы: москвичи, одесситы, ленинградцы(питерцы) и мы, харьковчане. Всего человек 80-90. Плюс команда плавсредства, человек пятнадцать. Можете себе представить, да?
Под конец поездки-денег в обрез. Поэтому ели, в основном, китайскую лапшу быстрого приготовления. На второй день от неё уже тошнило. А может от рисовой водки? Скорее всего, от того и другого вместе. Экономить пришлось не только на еде-питье, но и на билетах. Наши каюты, размером с горбатый запарожец, были на самой нижней палубе, рядом с машинным отделением. Жара, шум и крысы, вот наши попутчики на ближайшие три дня. Четыре койки, по две с каждой стороны, небольшой проход между ними и маленький кружок иллюминатора, в который пыталась ворваться грязно-жёлтая, и от этого кажущаяся вонючей, волна.
-Как крысы, бля, в трюме, - сказал Геша, упав на полосатый матрац мышиного цвета.
Колян с братвой расположились на другой стороне чудо-парохода, мечте детства. После загрузки, когда баулы заняли всё свободное пространство, решили перекусить. Геша достал бутылку "Великой Стены" из дорожной сумки.
-Кушать подано, господа!
Непонятно откуда, появилась банка тушёнки. Мы одобрительно ухнули. Перемешав тушенку с лапшей, разлили по первой.
-За то, чтобы это корыто, дошло до Хабаровска, - поднял я свой пластиковый стаканчик. Потом пили за удачный перелёт, из Хабаровска в Москву; за дорогу на поезде, из Москвы в Харьков; за хорошую торговлю; за отсутствие качки и морской болезни. А потом уже пили просто так. Когда похорошело, решили ознакомиться с пароходом. Над нами оказалось ещё две палубы. Средняя палуба так себе. А вот на верхней, было вполне прилично. Просторные каюты с большими окнами, широкими кроватями, персональным гальюном и даже телевизором. Эти каюты заняли богатые москвичи. На средней палубе поселилась группа из Питера. А мы и одесситы, сами понимаете где. Но, честно говоря, нам было пофиг. Слоняясь по верхней палубе, мы заглядывали в большие окна кают. Интеллигентные москвичи и москвички, задергивали шторки, лишая нас развлечения. А наш Игорёк, так увлёкся одной переодевающейся особой, что не заметил висящий на стене огнетушитель и сбил его головой. Огнетушитель (а может голова), издал глухое бум-м-м-м, сорвался с крюка, упал на палубу, по змеиному зашипел и саморазрядился, залив всё вокруг обильной белой пеной. После этого Игорёк навсегда стал-Пожарником. Так же на верхней палубе находилась столовая, а ближе к носу, площадка для отдыха, где стояли обвисшие до палубы шезлонги. В стоимость нашего билета входил обед. Ели мы всего один раз. Это была пересоленная похлебка, в которой плавал пельмень-мутант, размером с яблоко. А самым приличным местом на пароходе, оказалось место отведённое под бар. Там присутствовала барная стойка и небольшой танцпол. Оно находилось на нижней палубе. К нашему удивлению, кроме алкоголя и разных напитков, в баре продавали арбузы. Но, не такие, как наши, круглые, а эллипсоидной формы. Алкоголь в баре стоил дорого. Но, как говориться, а нам и не надо, у нас с собой. Ознакомившись с достопримечательностями, мы пошли к одесситам. У них полным ходом шло застолье. Наше появление было встречено дружеским гулом.
С одесситами мы познакомились ещё в Харбине. Первая встреча запомнилась особенно. Был среди них Паша. Паша-одессит. Рост 2м 05см. Геркулес. Среди китайцев попадаются высокие, но в целом, они небольшие, много ниже среднего. Когда Паша шёл по базару, он шёл, как Гулливер по Лиллипутии. Но, несмотря на маленький рост, китайские китайцы, достаточно наглые. Иногда наглость переходила все границы. А это должно быть наказуемо. И вот, один раз, какой-то неразумный камикадзе, хотел вытащить у Паши-одессита портмоне. Тогда мы не знали, кто это и что это. Мы шли по базару, приценивались к товару. Сначала мы услышали мяукающий гул китайской речи, над которым громыхал сочный одесский говор:
-Ви только гляньте на этого поца! На эту ошибку природы. И шо ви себе думали товарищ хунвейбин?
Это был Паша. Он держал за шкирку китайца. Ноги того болтались в воздухе и не доставали до земли, сантиметров двадцать. Китаец извивался в огромной Пашиной руке, как кукла-марионетка, в умелых руках кукловода. Мяукающий гул нарастал. Пашу обступили китайцы. А некоторые, особо смелые, пытались даже толкнуть. Но Паша был спокоен, как Чёрное море в штиль. Он возвышался над толпой телеграфным столбом, и пытался объяснить ей, что, мол, товарищи китайцы, расходитесь, мы сами разберёмся. Но толпа не понимала. Она все плотней обступала Пашу, сужая кольцо. Услышав русскую(одесскую)речь, мы стали активно пробираться к месту действия. Вдруг понадобится помощь. И были совсем близко, когда услышали:
-Ну, нахер, утомили, наследники Мао! - и китаец, который до этого был в Пашиной руке, совершив в воздухе акробатический этюд с подвыпедвертом, улетел в самую гущу толпы. Тут и началось. Видели ли вы, когда ни будь, как ломают старый дом? Наверняка видели. Стрелой крана раскачивается огромная болванка в виде шара - бу-у-ух, и стены нету. Это были Пашины кулаки. Две огромные круглые болванки, крушили налево и направо, живую "Великую Китайскую Стену". Стена рушилась, издавая хлюпающие звуки. А над ними, стоял отборный русский МАТ. Полиция не заставила себя долго ждать. Они взяли Пашу в кольцо (не понятно, кого они спасали, то ли его, то ли толпу), и направились к выходу. Мы пошли за ними, так на всякий случай. Гомон утих так же быстро, как и возник. За $50 долларов США, Паша обрёл свободу. Выглядел он совершенно спокойно, когда мы подошли к нему, чтобы выразить свой восторг.
-Хоть душу отвёл, - сказал он. Так мы познакомились с простым парнем из Одессы, Пашей-одесситом.
А уже через него, вечером, сидя в уютной харчевне, мы познакомились с другими представителями города, тот шо у самого моря. И с тех пор, совместные застолья, стали доброй традицией. Когда подошло, время уезжать, решили возвращаться вместе. И веселей. И безопасней. Правда, есть ещё один эпизод, на котором хотелось бы остановиться, выгрузка-загрузка в порту.
Мы приехали в порт, чуть раньше одесситов. Грузовики к трапу не пустили. И это нас совсем не обрадовало. Баулы забиты под завязку. По 80кг. каждый. Наша группа-22 человека. Из них 2 девушки. По 20 баулов на каждого. Арифметика простая: 20(+2) спиноедениц умножаем на количество баулов, итого 440; теперь количество на вес и получается 35 200кг. До парохода метров 100. Голову даю на отсечение, что не я один в тот момент подсчитал, что, 20 ходок по 100м. в один конец, получается 2км. Туда-обратно 4км. Если отбросить порожние ходки, обратно, как не крути 2км. имеем.
С баулом на спине, вес которого 80кг...и сразу жизнь показалась, какой-то серой. Романтику, в виде парохода с колесом, мечту детства, впрочем, как и всё остальное, захотелось послать - куда подальше. Старшие группы ушли на пароход, переговорить с капитаном. По их сияющим лицам, мы поняли, что жизнь налаживается. Оказалось, что мы не можем самоспинно грузить баулы на пароход. Загружать будет, специальная команда портовых грузчиков. Доллар за баул.
-Мужики, это же халява плиз, - радостно крикнул Геша. Мы согласились, что доллар за баул-это даром. И вот, из здания порта показались грузчики. Десять человек. Невысокие, коренастые, ноги колесом. Когда же они подошли ближе, наши челюсти упали до колен. Это были женщины. Женщины грузчицы, с ногами олимпийских чемпионов по тяжёлой атлетике. Откинув задний борт грузовика, две представительницы прекрасного китайского пола, влезли на машину. Остальные восемь стали в очередь, в затылок друг другу, как стоят в очереди в мавзолей великих вождей, Мао-Ленин.
Первый, пошёл! Когда баул лёг грузчице на спину, ноги ее округлились ещё сильнее. Лицо из жёлтого, стало бурым. Второй, пошёл! И так далее.
Подъехали одесситы. Мы стояли в сторонке, курили, да попивали китайское пиво, из длинных зелёных бутылок.
-Ну, шо, пацаны, мы пахали! - подошёл к нам Паша.
-Та, утож! - ответил Геша и протянул ему бутылку. Паша сделал глоток, вытер губы.
-Я гляжу, тут кино снимают. «Экспорт китайского ширпотреба, братским странам СНГ».
Мы рассказали, как тут обстоят дела. На что Паша загадочно улыбнулся. А когда увидели баулы одесситов, поняли причину веселья. Наши баулы, в сравнение с их, выглядели пустыми хозяйственными авоськами. Размером они были, чуть меньше самого Паши. Про вес, я молчу. Не меньше 100кг. Вызвали дополнительную бригаду, и носили баулы вдвоём. По $2 доллара за баул. Одесситов это тоже устраивало. Во время загрузки, какой-то китаец мужского пола, попытался вмешаться в процесс. Стоило ему это очень не дёшево. Он был безжалостно избит, представительницами слабого пола. Били его ногами, которые, я хочу напомнить, были как у олимпийских чемпионов по тяжелой атлетике. Мужик ретировался, на четырёх костях. Но его догнали и отвесили смачный пендаль. Он пролетел метра полтора над землей. Упал. Догнали снова. И опять полёт. Падение. Наверное, это был первый китайский космонавт, которого пытались запустить на орбиту, но он никак не хотел взлетать.
Если у нас в группе было две девушки, у одесситов их было пять. Это были проверенные, не одной поездкой, товарищи по оружию. Когда мы пришли к одесситам в каюту, нас встретили дружным гулом. Девушки подсуетились с закуской и выпивкой. Нам выдали пластиковые стаканчики, и мы выпили за вечную дружбу двух Великих украинских городов. Пока мы выпивали с одесситами, Колюня с братвой зря времени не теряли. Вдосталь откушав ВС (Великой Стены), хлеба не было, поэтому они требовали зрелищ. Китайцы не понимали, что от них хотят. И только разводили руками. Но, когда нетрезвый Колюня, запустил первый шезлонг в кипучие воды Сунгари и потянулся за другим, китайцы в один голос запричитали: - Холосё, друга, корифана!
Колюня оставил шезлонг в покое.
-Музыку хочу! - крикнул он и топнул ногой. А в Колюне, если помните 130кг. Пароход закачался. -Танцы хочу! - и он топнул другой ногой. Они спустились на нижнюю палубу, где находился бар и танцпол. У китайцев оказалась кассета с русской попсой. Колюня вставил кассету в магнитофон, нажал Play, и праздник начался. Новость о дискотеке разнеслась по пароходу со скоростью звука из ревущих колонок. «Белые розы, белые розы...», надрывался Ласковый Май. Танцевали все, кроме тех, кто физически не мог шевелиться, после выпитого. Их разнесли по каютам, и уложили баиньки. Все остальные были здесь, на маленьком клочке танцпола. И москвичи со своими худыми москвичками, и ленинградцы (питерцы), чуть позже подтянулись и мы с одесситами. Дам было значительно меньше, чем кавалеров, поэтому договорились сразу, морды друг другу не бить.
-А лучше, пусть все медляки будут белыми, - предложил Геша. - Пусть сами выбирают, кого танцуют.
Предложение одобрили единогласно. Первый раз музыку выключили, когда пароход стал раскачиваться из стороны в сторону, а пол палубы, от топота ног выгнулся так, что казалось, вот-вот и провалится. Помощник капитана, просто взял, и выдернул шнур магнитофона из розетки. Толпа взревела. И тогда первый, из лежащих здесь же, за стойкой бара, продолговатый арбуз, полетел в его сторону. Но не долетел. Арбуз ударился об пол и разлетелся на куски, обнажив своё розовое нутро. Помощник капитана, продолжал стоять хмуря брови. Тогда, Паша-одессит, взял сразу два арбуза и с криком: - Мы требуем продолжения банкета, - метнул их в его сторону. Один арбуз разбился об стену, а другой, точно попал в помощника капитана. Помощник не удержался и сел на пятую точку. Геша подошёл, забрал у него шнур и сунул вилку в розетку. Вечер продолжился. Пароход качало, будто он попал в шторм, и вот-вот, будет девятый вал. И только, когда появился капитан, с ракетницей в руке и половина его команды, кто с багром, кто с топором, до нас дошло, что бал окончен, пора тушить свечи. Музыку выключили. Часы над барной стойкой показывали половина четвёртого утра. Расходились долго. Прощались. Обнимались. Целовались. Клялись в вечной дружбе, быть беспощадными к врагам родной страны, а особенно ко всем полтора миллиардам китайцев, не давшим русской душе развернуться, погулять. Наконец, разошлись. Пароход окутала тишина, ещё китайской ночи. Команду больше никто не беспокоил, разве что начавшийся дождь, который барабанил по крыше капитанской рубки. Через сутки мы прибывали в Хабаровск, но об этом, в другой раз...
2001
Нью-Йорк