Глава 8
«Зрелище»
Гертруда
Настало время. Большинство медицинских работников, психологов, полицейских и волонтеров к восьми утра собрались на городской площади. Нам дали указание объехать все частные и многоэтажные дома, собрать всех жителей в автобусах и привезти сюда. В девять часов мы с Вандой сели в большой двухэтажный автобус и отправились к окраине – там был первый пункт сбора.
Прибыв к девяти сорока, мы вышли из автобуса. Нашей задачей было – обойти все дома в небольшом частном секторе. Ванда осталась ждать граждан у начала центральной дороги, а я начала обход.
За полчаса я обошла все дома – их было не больше сорока, мы разместили пассажиров внутри автобуса и поехали обратно на площадь. Даже осталось четыре свободных места, два из которых заняли мы.
Ровно через сорок минут на назначенное место было доставлено семьдесят шесть человек. Мы проводили их на крытую арену. Она настолько огромная, что с легкостью вместит всех горожан, да еще и в центре ее расположена площадка с оборудованием, предназначенным для предстоящего мероприятия.
Далее нам следовало доставить еще одну партию пассажиров, но времени уже оставалось немного, поэтому нас отправили в ближайший район и пустили один дополнительный автобус. Дорога заняла минут десять. Прибыв на место мы увидели четыре пятиэтажных дома. На этот раз мы обе пошли обходить квартиры, а встречать пассажиров оставили шоферов.
Вдвоем это делать было проще, так что за пятнадцать минут мы обошли абсолютно все квартиры и усадили пассажиров в автобус. На этот раз свободных мест не осталось, на место мы доставили ровно сто шестьдесят человек. Прибыв на площадь за десять минут до начала, нас отправили на подготовку рабочего места, а распределение граждан поручили волонтерам.
Мойра и Израфиль одобрили мое участие в операции, так что нам с Вандой предстояло ассистировать хирурга.
Ровно в полдень медицинский персонал, охрана и мэры поднялись на площадку.
Мойра
- Добро пожаловать на первое за время нашего правления публичное наказание. Подсудимый обвиняется в краже частного имущества на сумму тридцати тысяч флоинов, убийстве, а так же двойном покушении на убийство. Суд приговорил его к ампутации обеих рук под местной анестезией, а так же к полному лишению слуха под общим наркозом. Операцию будет проводить хирург Главного Дефектирующего Хирургического Стационара – Дайзерей, а его ассистентки – медицинская сестра Главного Дефектирующего Хирургического Стационара – Ванда и медицинская сестра Главного Родильного Дома – Гертруда. Девушки являются единственными близкими погибшего, и им предоставлена честь участвовать в расправе над хладнокровным убийцей. На данном мероприятии вы увидите кровь. На случай, если вы плохо переносите ее вид, с правой стороны на каждом сидении имеется по пять специальных пакетов. Также вы можете обратиться за помощью к персоналу, нажав на кнопку, находящуюся с левой стороны сидения, если вам вдруг станет плохо, однако мы настоятельно рекомендуем не покидать зал до окончания мероприятия. Спасибо за внимание! Просим всех приготовиться!
На арену вышли санитары, ведущие под руки убийцу, а на больших экранах появилось место, где будет проходить операция.
Ванда
Санитары закрепили его руки в металлических колодках у самого основания плеча, а мы с Гертрудой затянули кисти ремнями на специальном выступе. Пришло время анестезии. При обкалывании рук, я вводила недостаточное количество анестетика. Моя подруга, вроде, делала то же самое. Пусть почувствует небольшие колики при ампутации, ему не повредит.
Когда мы закончили с анестезией, пришло время самого интересного. Я придвинула столик с инструментами. Подошел хирург и взял скальпель. Он вонзил его в дряблую кожу «пациента» и повел вокруг руки, оставляя красный кровоточащий след. Мужик, глядя на свои руки в ужасе вытаращил глаза и неподвижно продолжал смотреть на то, с чем скоро распрощается. Когда доктор приступил к рассечению мышц, по всей арене разнесся панический вопль, исходящий не иначе как из широко раскрытого рта оперируемого. Добравшись вскоре до кости, Дайзерей счистил с нее остатки мышц и крови, оградил мягкие ткани ретрактором и взял пилу. Приставив ее к кости, он резко сдвинул пилу вперед, затем назад и принялся распиливать кость. Вопль стал еще громче, а «пациент» принялся брыкаться и вырываться, но его руки крепко удерживали колодки и ремни. Должно быть, ему все-таки немного больно, раз он так извивается. Но не настолько, чтобы устраивать целое представление. Поскольку оперировали руку, которую обкалывала я, я точно знаю, что он утрирует. Ну пилят и пилят, к чему все это разводить, не понимаю…
Окончив работу с костью, доктор сформировал мышечную культю, наложил шов и вставил дренаж. Мы с Гертрудой подошли у нему и начали перевязку. Она придвинулась ближе, чтобы никто, кроме оперируемого не услышал, и негромко сказала:
- Нравится? Самое интересное еще впереди.
О чем это она? Что может быть еще интереснее? Он ведь и так весь извелся: орет так, что стекла скоро потрескаются. Но как только доктор окончил очищать вторую кость и начал ее распиливать, я все поняла. Мужик стал визжать еще громче, хотя казалось, что громче уже некуда. Побрыкавшись пару секунд, он угомонился и закрыл глаза: отключился. Доктор остановился, я подошла и прощупала пульс «пациента».
- Все в порядке, пульс на месте. Просто шок и потеря сознания, - сказала я, и мой голос разнесся эхом по арене, - продолжайте, доктор.
Допилив кость, он наложил швы, и мы с Гертрудой снова перевязали ему руки. На площадку поднялся Израфиль. Он направлялся к нам. Подойдя к доктору, он пожал ему руку и сказал:
- Отличная работа, Дайзерей, можете быть свободны.
Повернувшись, он пожал руки и нам:
- Молодцы, вы хорошо держались, увезите его, пожалуйста, и погрузите в машину у входа.
- А как же слух? – спросила Гертруда.
- Этим займутся в стационаре. Это кропотливая процедура и не слишком зрелищная, а зрелище – это как раз то, что нужно было сегодня. Хорошая работа, девушки, отправляйтесь домой.
Направляясь к выходу, мы видели тысячи лиц, полных отвращения и презрения. Почти никто не ушел. Наверное, всем было крайне интересно своими глазами увидеть расправу над убийцей. Это должно стать отличным уроком для всех, в чьи головы закрадывались темные мысли.
Мы завезли каталку, к которой он был привязан, в машину скорой помощи и пошли в служебное помещение.
Переодевшись, и придя домой, я спросила Гертруду:
- Ты тоже вколола мало анестетика?
Она заваривала чай и на секунду остановилась. Ее лицо тронула странная улыбка.
- Я захватила шприц с физ. раствором, и, подгадав момент, когда камера будет направлена не на меня, подменила на него шприц с анестетиком.
До такого бы даже я не дошла.
- То есть, ты хочешь сказать, что ты вообще не использовала анестезию?
Подруга повернулась ко мне, и я увидела в ее глазах блеск. Такой, какого раньше никогда не видела. Блеск злорадства, мстительности и самозабвения.
- Да, - ответила она, - он это заслужил.
***
С течением дней все приходило в норму. Гертруда получила то, чего желала. Убийца был наказан. На следующий день после публичной ампутации его лишили слуха, однако ни она, ни ее подруга не участвовали в операции. Им выписали премию за участие в том мероприятии и поставили неделю оплачиваемых выходных. Девушки проводили время вместе за просмотром фильмов, прогулками и шоппингом.
Состояние Ванды улучшалось, но не слишком стремительно. Моментами ее настигали воспоминания о человеке, который раскрыл свое истинное лицо не самым лучшим образом. Она воображала, как бы все стало хорошо, не будь он убийцей. Они жили бы вместе в полной идиллии, понимая и поддерживая друг друга. Это для нее – одна из составляющих счастья. Но она рассыпалась в прах, оставив после себя горький осадок.
А после отпуска все шло своим чередом – работа, походы в кофейню, еженедельные выходные, одинаково рутинные и ничем не примечательные. Только один из них запомнился необычным звонком.