Александра Блока (1880-1921) Анна Ахматова называла «трагическим тенором эпохи».
Генезис
«Разгадать» личность человека легче, узнав его наследственность. Дед по линии отца умер в психиатрической больнице. Отец «был непригоден к семейной жизни по какой-то атавистической, ненормальной жестокости, вероятно, унаследованной им от предков со стороны его матери». (Бекетова М.А., 1990). Отец «держал свою жену впроголодь, бил её; это послужило причиной их развода через год после свадьбы. Был в то же время выдающимся музыкантом и тонким стилистом». (Минц Я.В., 1928). Мы встречаемся с редким и парадоксальным сочетанием: «блестящий юрист и музыкант, был клиническим садистом, …окончившим свои дни одиноким неопрятным душевнобольным». (Эткинд А.М., 1996).
Тётя по линии матери пишет о себе: «заболела от истощения, а весной у меня обнаружилось острое психическое расстройство. Вначале меня поместили в клинику душевнобольных...» (Бекетова М.А., 1990).
У матери Блока «замечались странности, которые проявились в четырнадцатилетнем возрасте... В 1896 году... мрачное настроение приняло угрожающие размеры, являя все признаки нервного расстройства. …стали делаться припадки эпилептического характера... Вечная тревога, меланхолия, доходящая до мании самоубийства, и склонность к трагическому восприятию всех явлений жизни - вот картина её тогдашнего состояния... Три раза покушалась она на свою жизнь, но по разным причинам это ей не удавалось». (Бекетова М.А., 1990).
С чего всё начиналось - болезненные симптомы
С детства ребёнок проявлял повышенную нервность и раздражительность, легко возбуждался и также неожиданно становился замкнутым. Имели место эмоциональные нарушения, которые свойственны многим детям, но далеко не у всех выражены в такой сильной степени.
В своих воспоминаниях практически все современники отмечают маскообразность и «неподвижность его лица». У Александра Блока было «лицо без мимики». (Блок Г.П., 1980). Подобная гипомимия является признаком некоторых психических нарушений. Биографы считают, что у Блока в возрасте шестнадцати лет имел место эпилептический припадок (наследие матери?). Но странности сформировавшейся личности были весьма многогранны и без этого приступа.
Женитьба поэта в 1903 г. на Любе Менделеевой, дочери знаменитого химика, не помешала его связям с другими женщинами. Более того, сразу после свадьбы Блок начал рассуждать о том, что им с женой «не нужна физическая близость». Возможно такое странное решение было связано с наличием у него венерического заболевания, которая усугубляла течение тех болезней, которыми он уже страдал: цинги, фурункулёза, сердечного заболевания. А ему приходилось не только заниматься творчеством, но и выступать на литературных вечерах, которые его сильно утомляли.
Так что начав «с философского отрицания сексуальных отношений во имя “белой любви”» супружество Блоков закономерно свелось к серии взаимных измен и последующих конфликтов. По свидетельству близкого друга поэта Андрея Белого, в интимном плане Блок «был извращенец, неспособный на нормальный половой акт, и большой любитель так называемых “ночных фиалок”». (Брачев В., 2007).
Неустойчивость эмоционального фона с возрастом становилась всё заметнее. Супруга Любовь Дмитриевна вспоминала его «смены настроения - от детского, беззаботного веселья к мрачному, удручённому пессимизму, несопротивление, никогда, ничему плохому, вспышки раздражения с битьём мебели и посуды...» (Блок Л.Д., 1980). В последующем отмечались всё более выраженные депрессивные состояния, а с 1911 года начались и приступы алкогольной зависимости, которые выражались в запоях.
В 1913 г. Блок ещё верил, что «чудо-целитель Распутин» сможет излечить его от всех болезней. Но встреча с ним не состоялась, а после убийства «старца Григория» поэт практически отказался от медицинского лечения, положившись на судьбу. Стремление к творчеству уменьшалось, денег на жизнь не хватало, он часто голодал.
Но ни расстройства настроения, ни пьянство, которые нередко бывали и у других поэтов, до определённого момента не мешали гениальному творчеству Александра Блока. До 1916 г. вся личная жизнь поэта состояла из «мистического настроения, тоски и пьянства». Профессор психиатрии Ю.В. Каннабих «ставил в апреле 1917 года Блоку диагноз “нейрастения” и, конечно, предлагал лечение». (Эткинд А.М., 1993).
Некоторые биографы предполагали у поэта наличие сифилиса. Его неоднократно обследовали по методу Вассермана, который выявляет это заболевание, но результаты якобы всякий раз оказывались отрицательными. Тем не менее врачи при лечении Блока «применяли ртуть и сальварсан, которые тогда использовали против сифилиса… Единственное подтверждение сифилиса – дневник с описанием лечения. …симптомы болезни, от которой умер Блок, схожи с третичным сифилисом: постоянные жалобы на озноб, ломоту во всём теле, конечностях, боли в области сердца». (Лурье Л.Я., 2011). Заметим, что развитие сифилиса также сопровождается неврастенической симптоматикой, эпилептиформными припадками и раздражительностью в сочетании с депрессивно-ипохондрическими явлениями. При сифилитическом менингите, кстати, реакция Вассермана может быть отрицательной.
С 1918 г. творчество Блока практически обрывается. Поэт делается замкнутым, им всё больше овладевает тоска и мрачность. Врачи находили сходство болезни поэта с болезнью его матери. В апреле 1921 г. поэт уже тяжело болен.
Самопрезентация и попытки диагностики
Поэт весьма точно «представил» свою личность окружающим, написав:
«Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух,
Да, таким я и буду с тобой:
Не для ласковых слов я выковывал дух,
Не для дружб я боролся с судьбой».
А.А. Блок, 1916
Неопределённость основного диагноза поэта обусловлена до некоторой степени разными мнениями специалистов. «В возрасте около 30 лет у Блока появляются тяжёлые депрессии, а вскоре и бредовые идеи преследования. Он ходил по Петербургу и постоянно чувствовал, что за ним следят. Если случайный прохожий заговаривал с ним, он слышал внутри себя сигнал: “Уходи скорее, добра не будет!” И Блок убегал. …психическое заболевание Александра Блока, унаследованное им от своих родителей и проявлявшееся в мистицизме, депрессиях, раздвоении личности, бреде преследования, не только не мешало ему творить, но и неразрывно сливаясь с его поэзией, оплодотворяло её крайне своеобразными мотивами». (Виленский О.Г., 2002). В данном случае можно думать о галлюцинаторно-параноидном синдроме шизоморфной природы.
Психиатр Я.В. Минц считал, что «Блок страдал эпилепсией, гл. обр., в форме психоэпилепсии. Шизоидный элемент личности, отмеченный ещё с детства, к концу жизни проявился ярче: последние годы Блок стал замкнутым, апатичным и угрюмым. Эти шизоидные черты отразились и на символическом характере творчества поэта». (Минц Я.В., 1928). К эпилептическим чертам характера психиатры относят повышенную педантичность и аккуратность. В этом отношении интересно наблюдение, которое записал в 1919 г. в своём дневнике Корней Чуковский: «Блок аккуратен до болезненности. У него по карманам рассовано несколько записных книжечек, и он всё, что ему нужно, аккуратненько записывает во все книжечки; он читает все декреты, те, которые хотя бы косвенно относятся к нему, вырезывает - сортирует, носит в пиджаке... Блок патологически-аккуратный ч/елове/к. Это совершенно не вяжется с той поэзией безумия и гибели, которая ему так удаётся». (Чуковский К.И., 1991).
Другие продолжают настаивать на сифилитическом поражении мозга. «Поэт страдал той же болезнью, от которой умерли любимые им Ницше и Врубель и которая так страшно воплощает в себе таинственную связь любви и смерти; согласно Чуковскому, болезнь Блока начала прогрессировать сразу же после окончания “Двенадцати”... Блок скоро умер в психотическом кризисе, сравнимом только с ужасным концом Ницше». (Эткинд А.М., 1996).
Последние годы
Разумеется, с годами психическое и соматическое состояние Блока только ухудшалось, так как его заболевания без адекватного лечения могли носить только прогрессирующий характер. Усиливалась раздражительность и утяжелялись депрессивные состояния. Появились странности в поведении, «провалы в памяти, путаница в хронологии».
Во время последнего заболевания «он почти никого не допускал к себе, кроме жены. Резко обострилась его всегдашняя нервность, внезапные перемены настроения, усилились вспышки раздражения. Летели на пол, вдребезги разбивались о стенку пузырьки с лекарствами. Блока стали вдруг приводить в исступление вещи. Он в щепы сломал несколько стульев, разбил кочергой стоящий на шкафу бюст Аполлона». (Турков А.М., 1969). Художник Юрий Анненков вспоминает, как к нему в конце июля 1921 г. «прибежал» литератор С.М. Алянский и сообщил, «что Блок теряет рассудок, и что положение его безнадёжно». (Анненков Ю.П., 1991).
Искусствовед Эрих Голлербах резюмирует: «Было ясно, что Блок болен не только физически, но и душевно, в болезни его было нечто особенно жуткое. Болезнь гения страшнее болезни простого смертного». (Голлербах Э.Ф., 1990). Последние дни поэта были воистину ужасны: он постоянно кричал от боли, которую не уменьшали даже повторные инъекции морфина.
Учитывая длительность – почти на протяжении всей сознательной жизни – психических недомоганий, последние не могли не отразиться на творчестве поэта. «Оптимистические стихотворения у Блока можно пересчитать по пальцам. Большинство же какие-то болезненные или туманно-мистические». (Щербаков А.Ю., 2011). О непосредственном влиянии психических расстройств на творчество пишет филолог Вадим Руднев: «Поэма Блока “Двенадцать”, построенная на смеси восторга и ужаса перед происходящим, революционной маршевой тематики и воровской блатной тональности, представляет собой несомненное реактивно-психотическое образование... Блок не был психотиком, но не случайно именно психотическое или психозоподобное произведение стало наиболее очевидным шедевром в его творчестве». (Руднев В.П., 2005).
Поэтесса Белла Ахмадулина подвела психологическую базу под тайну его личности:
«Всё сказано – и всё сокрыто.
Совсем прозрачно – и темно.
Чем больше имя знаменито,
тем неразгаданней оно».
Б.А. Ахмадулина, 1984 г.
На первый взгляд кажется парадоксальным, что чем больше деталей в портрете Александра Блока, тем расплывчатей получается изображение. Один мазок кистью показывает тонкую любовную лирику, но другой демонстрирует нелепую личную жизнь; ещё один мазок – и мы видим интеллигента, аристократа духа, но следует другой – и перед нами неврастеник, кокаинист и запойный алкоголик; ещё мазок – председатель Петроградского отделения Всероссийского союза поэтов, другой – психически больной человек.
Впрочем, это совсем нередкое сочетание различных, иногда противоположных граней личности у талантливой личности.
Предположительные диагнозы:
Различные невротические (неврастения, ипохондрия) и аффективные (дистимия) расстройства. Последствия подострого септического эндокардита и (возможно) сифилитического поражения головного мозга.