Ранним утром солнце брызнуло в не зашторенное окно, точно кто-то разрезал надвое огромный сочный апельсин. На изнанке век Луизы заплясали желтые туманные блики.
Она сонно улыбнулась и осторожно потянулась, не открывая глаз – мягкие движения молодого, отдохнувшего за ночь тела. И ничего общего с кошачьей границей. Ну разве что самую малость…
Теперь наступал самый важный, самый долгожданный момент. Он всегда приходил вот так вот, по утрам. Приближение его чувствовалось всеми клетками кожи, а бережное, ласковое прикосновение приносило тепло и покой.
Поцелуй солнца, сказали бы безнадежные романтики. Но нет, это был совсем не он.
Луиза прошептала знакомое имя сквозь улыбку. Ее ресницы затрепетали, но так и остались надежной завесой между миром внешним и миром внутренним. А сердце радостно перекувыркнулось в груди – юное, чистое, полное предвкушения грядущей радости.
- Ты сегодня совсем не опоздал.
Хрипловатый после долгого сна голос утратил свою звонкость, но Луизу это совсем не заботило.
- Я не люблю опаздывать, - прозвучало в ответ шелестом тонких занавесок.
Окно распахнулось без скрипа, и лицо Луизы умыл прохладный утренний ветер.
- А я люблю тебя, - с детской простотой призналась Луиза.
Сегодня она решила не откладывать эту фразу на сладкое, позволила ей оборвать тишину тихим нажатием клавиши фортепиано – мажорный лад, если вам нужна точность в этом вопросе.
Комната заполнилась негромким шелестящим смехом.
- Это теперь у тебя будет вместо «доброго утра»? – уточнил невидимый гость, чуть светясь невидимой улыбкой.
Луиза снова приподняла уголки губ и не замедлила промурлыкать в ответ:
- В разнообразии нет ничего плохого, тебе так не кажется?
- Ты права. Как всегда, права.
Медленный поцелуй в белоснежный лоб – тонкую переносицу – и, наконец, розоватые губы.
Желтые блики на изнанке век засверкали чуть ярче. Сердце забилось немножко быстрее. Вместе с кровью и лимфой по телу разлилась полусонная нежность.
Они купались в лучах утреннего солнца и бормотали друг другу пустяковые милые глупости, и так проходила минута за минутой, и тиканье часов ничуть не раздражало обоих – до тех пор, пока не стало почему-то слишком настойчивым и громким.
- Ровно девять? – тихо спросила Луиза, и голос ее хрустально зазвенел самой последней из белых клавиш.
- Восемь пятьдесят восемь, - откликнулся мягкий ветер. – Ты же все понимаешь, верно, милая?
Луиза кивнула, и на белоснежную наволочку скатилась капля соленой росы.
- Обещай не плакать без меня. А я обещаю вернуться завтра утром.
Улыбка на этот раз выглядела ломкой, грустной.
- Ты не опоздаешь?
Поток свежего воздуха невесомо коснулся влажной щеки.
- Я не опоздаю.
Большое окно с тихим щелчком закрылось.
Стрелка на часах чинно встала на свое законное место.
Луиза прижала правую руку к груди и с глубоким вздохом открыла глаза.
Комната была пуста.