— Древнее зло, идущее из глубины веков, не отключается ни на секунду, — оно вечно.
— Вечность такое странное понятие. Что мы о ней знаем.
— Ты прав, ничего. Я и о времени раньше тоже ничего не знал.
Не знал, что все часы и календари лгут. Понимаешь, они не верны.
Участливый взгляд, готовность выслушать — так заманчиво.
Ты столько молчал о временной петле, что уже давно душит тебя, и тебе так надо открыться и рассказать, довериться.
— Это только кажется, что ты живёшь в разные дни, будто один сменяет другой, но это не так.
Ты всегда идёшь по одному и тому же маршруту и всё всегда одно и тоже.
Слишком одинаковый дождь, слишком серое, низкое небо, слишком долго вставляешь ключ и не хочешь его поворачивать.
Слишком дорожишь надеждой: пока ты не открыл дверь ещё есть шанс. Тебе мерещится полоска света из-под двери на полу.
Ты согреваешься её цветом и забываешь о дожде и холоде.
Пока ты не открыл дверь у тебя ещё есть...
— Надежда?
— Да. Тебе хочется её удержать как можно дольше. Ты уже не понимаешь сколько прошло времени с того дня, когда впервые придя домой, ты не увидел ни света, ни привычной курточки на вешалке, ни знакомой обуви — всё исчезло. Ты вернулся туда, где кроме тебя больше никого нет.
Но ты продолжаешь думать, что время идёт, и что-то меняется. Это не так.
Просто ты отказываешься замечать, что дождь один и тот же. Он никогда не кончался с того дня.
Автобус подъезжает к остановке, и ты садишься в него, закрываешь глаза, представляя как ты откроешь дверь и увидишь полоску света.
— Понимаю — больно. Ты пробовал выйти из дождя?
— Он кончился, когда я сменил замок. Но время не сдвинулось. Совсем не важно, что дождь сменился снегом, а снег сошёл, и зелёная листва слетела на землю жёлтым шорохом. Ничего не изменилось. Всё было, и шло в бесконечности иллюзорного времени.
Надежда проскочила, повернув всё по своему. Больше мне не было дела до вечеров. Там лил дождь и от пустого, холодного дома ключ был только у меня.
Кто-то менял времена года и цвет неба. Кто-то или что-то.
— Древнее зло?
— Наверное, ведь оно никогда не дремлет, а я иногда спал.
Просыпаясь по утрам, я начал слышать шаги. Может это оно наполняло мой дом ими. Лёгкие, быстрые, стремящиеся мимо меня.
И я радовался: "Кто-то проснулся раньше, и побежал на кухню ставить чайник".
Так было лишь несколько мгновений пока до меня не доходило — зло сделало стены тонкими, как папирус и, смеясь, сбрасывало шаги с любых этажей, как только я выходил из сна.
Древнее, возникшее из вечности, сияло лучезарным светом несколько секунд. Под стук часовой стрелки всё вокруг светилось...
— Надеждой?
— Да, ей.
Календари рассказывали, что прошло несколько лет, но я знал, — это не так.
Как бы не менялось всё вокруг, внутри всё оставалось на месте: ничего не двигалось ни на секунду, ни на миллиметр во мне самом. Зло держало настоящее время, не отпуская его от себя и от меня.
***
Чтобы разорвать душу, сломить волю не нужны годы. Достаточно мгновения, а дальше — постоянная боль и бесконечность отверженности.Ты понимаешь о чём я?
— Конечно. И я, как друг, хочу тебе помочь. Как ты думаешь, то самое зло, древнее и такое могучее, в чём оно опасно для тебя или для меня? Что оно не даёт тебе сделать? Да и где его искать? Как узнать что оно такое?
— Оно живёт повсюду. И во мне самом, начиная с тех пор, когда я понял, что хочу быть счастливым. Оно не даёт этому случиться. Мне нужны были люди. Те люди, кого я любил. А оно манит надеждой и отнимает их у меня.
— Ты абсолютно прав. Человек должен быть счастлив, но человек всегда зависит от других. Никто не может стать счастливым сам по себе. Некто создал его любящим и желающим быть любимым, востребованным, чувствующим, ранимым.
— И не способным справиться с одиночеством. Так ты поможешь мне?
— Возможно.
Видишь ли, тот кто создал людей такими был жесток. Давая душу, или как ещё это называть не знаю, он дал и страдания. Вся жизнь— это сплошная боль. Одиночество невыносимо, а шанс полюбить того, кто полюбит тебя мизерный. Несовпадений в его программе слишком много. Друг не хочет дружить, а ты хочешь. Тебе видится тёплое лето, а оно будет дождливым. Ты хочешь делиться чем-то, но нет того, кому это интересно.
И так во всём, а в итоге — то, что произошло с тобой.
— Потери, разлуки, предательства, бессердечность — это слишком жестоко, а мы создали новую программу: "Человек счастливый". Кто-то должен был положить конец трагедиям, вплетённым в человеческое бытие. Личным трагедиям, заставляющим страдать, а не жить в радости. Твой бесконечный день закончится как только ты перестанешь чувствовать что-либо. Нет чувств — нет страданий. Согласен?
— Согласен, но разве такое возможно?
— В новом мире — да.
Вот, к примеру, такая мелочь, чтобы ты понял всё остальное.
В новую жизнь тебе не надо брать ничего. Даже твоё имя больше не потребуется — достаточно номера. Вот оно совершенство и чёткое распределение индивидуальности и уникальности. Сколько людей носит одинаковые имена? Тысячи. Понимаешь? И в этой мелочи человек был изначально лишен уникальности. А номер только один единственный и он твой, такого не будет ни у кого в мире. И всё то, что должен иметь именно этот номер никогда не достанется другому.
Потребности этого номера будут удовлетворены по показаниям исключительно его данных. И никакой путаницы, никаких несовпадений. Только чёткий расчёт и точное распределение.
***
На улице моросил дождь. Люди перепрыгивали через лужи, садились в автобусы, в автомобили; открывали и закрывали двери подъездов, возвращались домой, заваривали чай, смеялись, разговаривали, плакали, надеялись.
Дождливый вечер сменился такой же дождливой ночью. А утром улицы были залиты солнцем. Среди прохожих не все одинаковы. Кто-то радовался запоздалому осеннему теплу, кто-то улыбался или хмурился, а несколько человек шли с пустым взглядом и ни на что не реагировали.
Они не рассматривали витрины, не интересовались ничем вокруг, не улыбались и не хмурились. Даже такое редкое осеннее солнце, изумительное разноцветье листвы, их не трогало.
Эти люди не были похожи внешне: разный облик, одежда, рост, пол, возраст.
Только одно у них было одинаковым — бейдж с яркой, бросающейся в глаза, надписью: "Друг".