В полнолуние зажигаю свечи, смешиваю ингредиенты и открываю страницу в заветной книге.
Могущество дело хорошее, вот только пять сотен лет даже оно не всегда подправит.
Морщины на шее появились. Мажь не мажь снадобьями, а кожа уже не так бела.
Обряд омоложения для меня дело плёвое, главное заклинание верно произнести, чай не каждый день им пользуешься.
Пока луна зрела, наливаясь, семь раз отмерила. Резать сразу как-то не очень. С одной стороны вроде и стареть пора. Всё повидала, всё наскучило.
С другой, — старость не радость, даже и ведьмовская. Молодежь нынче занозистая: так и норовит пнуть. Ещё лет двести и совсем от рук отобьются. Шабаш прогуливают, свои тусовки устраивать начали, в правительства полезли, а дальше что?
Нет, торопиться преставится — это тоже ни к чему.
Говорят, ведьмам одна дорога: прямиком в ад. Что я там забыла? Бессмертие правда тоже не лучший вариант, за эти-то пятьсот уже всем наелась, а дальше что интересного? Мир вон как меняется, что ещё придумают, поди отгадай. Времена, когда нас на кострах сжигали прошли, ну а чем лучше сегодняшние? Там жгли, да боялись, уважали, с подношениями шли. А тут ржут и ни в какое колдовство не верят. Одна-две приползут мужика приворожить и вся программа.
А остальные все сами шарят в интернете. Такого наворожат, что потом всем шабашем разгребаем и не всегда удаётся.
Барахлом зарастают мгновенно — помешались на материальном. Яхты, коттеджи, счета в банках. Вон у самой три машины в гараже. Вчера, чуть остров не отколдовала у олигарха. Хорошо акулы его сожрали, видно меня трогать испугались, но не факт, что следующей не приглянусь.
На самолёте туда, на вертолёте обратно. Что за жизнь теперь. Скучно никакой романтики. К этому дурацкому компьютеру еле привыкла, а электричество? А на ракетах в космос? Не, так у нас вообще скоро весь кайф отберут. Что за радость если все всё могут одинаково? А если ещё и снадобье против ведьм эти замороши от науки придумают, что тогда-то будет?
Так может всё-таки лучше состариться лет через восемьсот и помереть. Ад? А кто сказал, что всё так и останется. Эти сегодняшние айтишники: боги будущего мира, скоро его на земле устроят никуда и проваливаться не потребуется. То климатическое, то бактереологическое. Атомные бомбы и те уже не в почёте.
А когда-то, подумать только, на шпагах дрались, из мушкетов стреляли.
Вот сижу на веранде, думаю, взвешиваю: стоит не стоит. Вроде и помирать не охота, но и жить в таком аду молодой красивой, да ещё со способностями тоже не в кайф.
В леса бы заховалась. Домик, лошадка, котёл, снадобья и книжки под рукой. Метла на случай полетать — красота. Да леса все вокруг вырубили. В джунгли подаваться? Так там жарко до одури и живность кусачая.
Решено, пойду зелье готовить. Восемнадцатый век совсем недурно, и леса ещё нормальные, и есть где расшалиться, и мужики на мужиков похожи, не то что сегодняшние.
Я правда тоже, за все прожитые сотни, больше притворялась, чем влюблялась, но это в ответ на их бессердечность и алчность.
А те, что побогаче ещё хуже хлипких неумех и придурков, маменьких сынков.
Богатые они все какие-то с тараканами и никакая ворожба не берёт, такое ощущение, что их ещё до меня заколдовали да такой магией, что мне и не пробить. Ни души, ни сердца один толстый кошелёк и в голове, и в груди сидит — клещами не вытащишь
Всё, решено.
Нырну лет на триста назад и дело с концом. На Урале ещё не была, а там хоть и морозы, но и люди серьёзные, и моё умение пригодиться.
***
Проснулась на соломе — жестковато однако, а запах-то какой!
Вокруг стены каменные, решётка на окне.
Стоп, подруга, мы где?
Хороший вопрос.
И что за лохмотья на мне? Святые покровители, — руки не мои и с обкусанными ногтями. А ноги? А где талия? Я ещё сплю?
Через полчаса метаний мне уже совсем не до шуток. Что я там напортачила? Неужто и у ведьм старческий маразм случается? Или не ту страницу открыла впопыхах.
Да какая разница, если я, красавица писаная, хоть и пяти сотен лет отроду, сейчас лопоухая крестьянка в вонючем застенке. Передничек, платье из грубого холста с завязками, да чтоб они в клочья разлетелись. А главное куда вся моя магия подевалась ?
Остервенела пока старалась: ничего не работает. Толстокожую ладонь вперёд тяну, заклинания говорю, взглядом режу и ничего. Все решётки на месте, солома тоже.
Нашла уголок почище. Сижу осмысляю. Это не восемнадцатый и не Урал.
— Эй, парень, — кричу дребезжащему металлолому, стоящему за дверью, — ты не подскажешь какой год-то сейчас, а то я забыла.
Ляпнула и сама ахнула, — вот дура-то, кто же забудет какой нынче год. Туплю — стресс сказывается.
Да только стражник, видать ещё тупее: не заметил моей глупости.
— Тебе разницы нет, ведьма, До рассвета, а там уж — на костёр.
— Ого, и откуда он меня знает? Или что? Та, в ком я сижу ведьма? Ерунда. Девка неотёсанная. По рукам видно всю жизнь пашет. Умела бы колдовать — ручки уберегла бы.
***
В окошко с решёткой толком ничего не разглядишь. Я бы дотянулась, да новое тело коротковато: никакой стати. До рассвета видать недалеко. И как такую дуру могли за ведьму принять, ума не приложу.
Пока я задумчиво пыталась рассмотреть хоть что-то сквозь решётки, со стороны двери послышалась какая-то возня. Обернулась, а стражник и правда грудой металлолома лежит скучает. Белобрысый паренёк здоровенным ржавым ключом замок отпирает.
— Скорее, Миэль, скорее!
И тащит меня за руку.
А ничего тело оказалось. Девчонка выносливая: бежит быстро даже не задыхается, только шея под косой вспотела.
Проползли по какому-то тоннелю без единого факела и выбрались наружу.
Ну наконец-то. Здравствуй, наперсница. Гляжу на луну и как всегда радуюсь, — полнолуние моё время. Может постою под серебристой и магия очнётся даже в этом теле. Но парень упрямо тащит меня дальше.
— Устала? Потерпи. До леса добежим, а там через болота и можно будет успокоиться.
— Ты о чём? Какое болото, приятель?
— К матушке моей пойдём. Там тебя никто искать не будет.
— Меня искать? Да на что я тут кому сдалась?
Паренёк потупил глаза.
— Ты же знаешь, я никогда в это не поверю.
— Во что?
— Что ты колдунья. Это всё та старуха на тебя наговорила.
— Вообще-то я и на самом деле колдунья, — гордо вскидываю голову, испепеляю взглядом, — чёрт, что я несу. Я-то колдунья, а вот эта девка не я .
Мальчонка, видать совсем двинулся. Плачет, обниматься лезет и мои руки сами к его шее тянутся.
— Да что же это такое со мной, — реву ему вторя. Бешусь внутри и к телу прислушиваюсь, а оно млеет от счастья.
Ишь как ласково обнимает, руки нежные, губами только чуть к щеке прижимается, — во скромняга-то. А что это у него в глазах светится?
Ярче сапфиров горят, и моё сердце, слышу, стучит как ненормальное, и такая в нём любовь: пятьсот лет прожила ничего подобного не чувствовала.
***
— Отдохните, матушка, сама к мельнику схожу.
Рассвет летом ранний и роса на траве хрустальная. Люблю идти по утреннему лесу. Птицы поют, ветерок листвой играет, солнце всё выше, и мне так хорошо на душе.
До мельницы путь не близкий. Села на придорожный камень, задумалась
Пять лет прошло с тех пор, как перенеслась сюда. Пять лет, а я и за сто так счастлива не была.
Какая же дура: бессмертием бредила, богатства желала, ворожила, хитрила. состариться боялась. Подруги — ведьмы недоделанные. Змея на змее и змеёй погоняет. Да и пусть. Где они теперь, а где я.
Хоть и смеётся Вильям, мол, люблю командовать и капризничать, да не знает же, что это всё из старого арсенала. Девочку, с которой телом поменялась я в порядок привела без всякой магии. Травы кой какие помнила, зарядку делала, холодной водой круглый год обливалась и мужа научила — порядок. Одежда всегда чистая — не люблю бардака ни в чём.
Конечно, первое время трудно было. Всё сама: и постирай, и приготовь, и на стол накрой. Да ничего. Муж у меня — золото и люди вокруг приветливые, со свекровью лажу.
— Ну-ка зеркальце скажи, — достала маленькое из кармашка на переднике, — нормальное лицо, ну простовато и что. Такой и любят, а был ли толк от той моей красоты волховской, магией подправляемой? Никакого, если не заколдовать, не приворожить.
Пять лет сказались, я себя не обманываю. Эта жизнь будет без возврата: сколько отмерено. Рано или поздно и седина пробьется, и морщины появятся. Не страшно: к тому времени уже и дети вырастут, и внуки будут.
Теперь мне не надо ничего выбирать, потому что точно знаю: лучше прожить десятки обычных лет, а не сотни колдовских. Прожить их с теми, кого любишь.
Жизнь короткая гораздо полнее, чем я могла себе представить.
Дойдя до реки, как всегда бросила камень на удачу. Мол, сколько раз проскачет по воде, столько удач сегодня и будет. Вот и всё моё нынешнее колдовство, и мне и с ним хорошо живётся.
Иногда думаю о судьбе той девочки, чье место в жизни я заняла. Мне-то здесь, как оказалось, всё по душе. А ей там? В том-то моём колдовском. С вечными врагами и колдуньями. Сумеет ли справиться, сможет ли теми дарами правильно воспользоваться, а не как я? И всегда надеюсь, что уж если я поумнела и поняла всю ценность обычной жизни, то она и так её знала. Мы ведь только телами обменялись, а не характерами. Я вон до сих пор чуть что на дыбы, а она говорят ещё с детства добра, скромна и душа, сказывают, у девочки чистая. Хорошо бы, тогда никакие соблазны её не собьют.