Ольга:
- Вениамин, вы не представляете, что это за сумасшедший дом!
Ольга схватилась за голову и попросила Веню налить ей стакан воды.
Ольга:
- Она верещала, как тысяча, нет, сотни тысяч сирен, бегала по площадке, заламывала руки, падала в обморок.
Вениамин:
- О, творческая личность! А вы говорите - Не верю!!! Тут даже Станиславский не нужен.
Ольга:
- Ой,да, творческая! Одно слово- актриса погорелого театра, хоть и поэтесса. Взяли на свою голову консультантом. Видите ли по её поэме снимают фильм. Да она полоумная. А случилось то что? Ничего по факту!
Скандалу на целый день, а как страдала, как страдала, до сих пор в ушах звенит её монолог. (Противным голосом)-
-Я не человек, с моим мнением не считаются! Потеряли чемодан, мой любимый, родной, незабвенный чемодан. Свои то, вон стоят, а я? Что я- автор, так какая-то писулька, бумагомарательница, можно и чемодан потерять. Я этого не вынесу!
Ольга продолжает:
- А теперь,вот что теперь? Лежит в гримёрке, под глазом фингал. Из-за какого-то то тряпья, ну надо же. Думала, куда падает то, весь реквизит только измяла. Скорых понаехало, аж три штуки, ещё бы трупоперевозку прислали ради смеха. Не женщина - чудовище в чалме. Вениамин!!!
Вениамин:
-Ну что ещё?
Ольга:
- Ты распорядился чемодан отыскать, а то убьётся с горя?
Вениамин:
- Да ты шо, она убьётся?
Пафоса, наносного - куча, а ноготь сломается, как будто у статуи свободы факел отвалился. Теперь суток трое чемодан будем разыскивать. Да распорядился я, распорядился. К вечеру найдут. И откуда они такие блаженные приходят в этот мир? Все люди, как люди, а это? Не замужем, конечно, не замужем. Кто её такую отраву вытерпит.
Время приближалось к вечеру, съёмочный день был окончен и на площадке гасли один за одним софиты, погружая разноцветные краски пёстрых декораций в тусклую мглу. Вся бригада веселилась до упаду в течение съёмок, подковыривая и находя всё новые причины досадить истеричной поэтессе. Чемодан её жёлто-канареечный стал притчей во языцех. Ольга радовались, что сумасбродка затихла и уползла в сторону своего вагончика. Администратор спокойно допивала свой остывший кофе и мечтала выкурить сигарету, когда услышала невнятный шёпот, всхлипывания и стоны за вагончиком припадочной. Тихонько подкравшись со стороны потухшего фонаря она замерла и наблюдала немую картину. Их всеобщая любимица для издёвок сидела на влажной, холодной земле, обняв ногами чемодан. Из его раскрытой пасти, а именно так Ольга воспринимала этот предмет раздора, женщина нежно, по-матерински, утирая слезу доставалась рукописи, тетради и небольшие, ничего незначащие вещи, повседневные, незамысловатые предметы, нашёптывая что-то негромко. Ольга подошла ближе, чтобы услышать слова. Язвительная мысль побежала в голове - словно ведьма сидит над варевом, колдует, да ещё гадости нашёптывает. С каждым предметом поэтесса разговаривала с любовью и теплотой, как с живым человеком. Кольнуло Ольгу в глубине души, но она отогнала эти чувства, вспоминая сегодняшний суматошный день и прислушалась. Сейчас в руках у Амалии, так звали нашу героиню, была старая, обтрёпанная тетрадь. Из её глубин женщина достала выцветший лепесток.
Амалия:
- Ну вот мой милый, ты не пострадал. А ведь я могла тебя лишиться. Помнишь ли ты, как моя старшенькая держала тебя в руках, тогда ты жил цветущим букетом и она, как сама богиня чистоты и нежности вдыхала твой аромат. Как она была с тобой и со мной ласкова. Её нет с нами давно, наверно она лучезарный ангел на небесах, но мы помним улыбку, дыхание и любовь, что она нам дарила. Амалия прижала лепесток к губам и неземное блаженство озарило её лицо. Такой Ольга видела поэтессу впервые. Ей как-то неудобно стало наблюдать это действо со стороны, но потревожить сейчас Амалию и обнаружить себя она не решалась. Следующим из жерла чемодана появился пакет, обычный чёрный пакет, который выдают в магазинах под продукты. Он был аккуратно сложен и перевязан красной нитью. Амалия погладила его, и слёзы тихие и беззвучные застучали по шуршащей поверхности.
Амалия:
- А вот и ты мой единственный свидетель того, как мой отец мне дорог. Я помню папа, как тайно от мамы и бабушки ты покупал мне сладости и передавал их в этом пакете полном маленьких и таких нужных мне детских радостей. Ушло, всё ушло, а я, старая черепаха вожу свой скарб за собой и дорожку всем, что напоминает мне о моих любимых. Да, одиночество не красит человека. Вот и я, смахнув наползающую слезу, продолжала Амалия, сегодня палку перегнула, столько людей всполошила, настроение им испортила, напугала. Надо бы мне пойти извиниться. Вот сейчас соберу вас мои дорогие странники, упакую и двинусь к своей команде, которой я принесла воз неприятностей.
Амалия сложила всё в чемодан, закрыла его и понесла в вагончик. У Ольги перехватили дыхание, в её душе металась безудержная нежность к этой далёкой и странной женщине. Она желала прийти под тень этого фонаря раньше, дабы услышать больше из того, что уже было услышано. Этот канареечный дом вещей хранил многие тайны и многие истории. Когда Амалия через час вышла в общую гостевую, совмещённую с кухней, она застала странную картину. За огромным столом собрались все участники съёмочного процесса. Ей определили место в центре, усадив в удобное и уютное кресло. Её тираду извинений прервали с самого начала, и полилась беседа, сопровождаемая шутками и интересными историями из съёмочной жизни. Обогреваемая теплом свежезаваренного чая, улыбками коллег и заботливо укрытая пледом, который Ольга принесла из её вагончика, Амалия не заметила, как задремала. Ропот за столом утих и голоса стали более глухими, чтобы не тревожить уснувшую женщину. Амалия погрузилась в царство Морфея, где она с дочкой на берегу океана раскачивалась на цветных качелях, уносивших их под самые небеса, а папа издалека махал им рукой и бережно удерживал её любимое, клубничное мороженое.