Глава 23. Шпионские страсти.
Валерий вернулся и закрыл за собой дверь. За пять минут до отхода в дверь втиснулся запыхавшийся толстяк с аккуратной дорожной сумкой — чемоданом темно-синего цвета на колесиках
— Покажи-ка, парень, свой паспорт! Все, товар доставлен по адресу. И дружеский совет: не вздумай поинтересоваться содержимым — там установлено взрывное устройство. Потом тебя только по кусочкам собирать будут. Все понятно? Человек армейский, грамотный! Довезешь спокойно! В Минводах товар заберут. Счастливо, солдатик! — он протиснулся мимо ворчащего проводника, спрыгнул на перрон, когда поезд тронулся.
В коридоре пассажиры махали руками провожающим, вспотевшие, в распахнутых пальто, шубах, куртках, шумно занимали свои места. На уплывающие зимние пейзажи Москвы никто не смотрел. Когда суматоха отъезда переместилась в купе, Валерий вышел в коридор. У его окна стоял высокий крепкий мужчина в теплом сером свитере, с короткой стрижкой светлых волос на голове:
— Ты куришь, Валерий? — он протянул руку, как для рукопожатия, и в его ладони Валерий сразу узнал золотую цепочку с маленьким золотым кленовым листочком. Это был кулон Златы, который ей на день рождения привез из Москвы отец.
— Чемодан в купе?
— Меня предупредили, что в нем взрывное устройство.
— Мне нужно его быстренько осмотреть.
Они вошли в купе, заперли дверь. Это была обычная сумка-чемодан на колесиках темно — синего цвета, из кожзаменителя, по весу килограммов двенадцать- пятнадцать.
Леонид Петрович приложил указательный палец к губам: «Молчи, не разговаривай!». Показал глазами на дверь, достал блокнотик и ручку, написал: «В Рязани его заменят на похожий. Стоянка — всего четыре минуты. Будь готов! Я — в соседнем купе». И вышел.
Полтора часа до Рязани растянулись от вынужденного безделья, как будто прошла половина суток. Не хотелось ни спать, ни есть. Протянувшийся из тамбура едкий сигаретный дым всколыхнул память, как в компании одноклассников впервые чуть не задохнулся от затяжки первой сигареты в пятом классе.
И сейчас вдруг захотелось закурить в громыхающем тамбуре, снять напряжение, спросить у Леонида Петровича:
«Как там мои? Сильно расстроились, что сынок ни с того ни с сего вдруг тормознул в столице?»
Но уверенность, что ты не один в этом поезде, стремящемся на юг в такое суровое, совсем не курортное время, обрадовала несказанно, когда увидел знакомый кулон Златы.
В Рязани в купе зашел в служебной железнодорожной шинели здоровый парень с обычным серым чемоданом, расстегнул «молнию», достал синий чемодан-близнец, в течение одной минуты быстренько поменял синие чемоданы и продолжил свой путь по коридору к выходу, не задерживаясь, как будто просто перепутал вагоны. На ступеньках Валерий его тоже не увидел. Видимо, прошествовал дальше с независимым видом.
Теперь дальнейшие приключения этого чемоданчика можно было представить без особого напряжения. Специалисты разберутся с замком, если там, действительно, стоит взрыватель, посмотрят содержимое этих важных документов. И должны, по идее, вернуть чемодан на место каким-то макаром.
А если просто прикол, чтобы кому-то убедиться, что подобранный случайно в поезде парнишка, возвращающийся из армии, не дернет в бега, прихватив чужую собственность? И самый худший исход, если в чемодане наркотики на сумму в несколько миллионов.
И не получится ли так, что после Минеральных Вод в вагоне должно остаться бездыханное тело дурачка, которому захотелось шикарной жизни в Москве, и которое обнаружат только на конечной остановке в Кисловодске? Интересно, чего сейчас в чемодан наложили? Наверное, обломков кирпичей. А если за чемоданом хозяева заявятся пораньше, например, в Ростове?
Придется состроить непринужденную улыбку: «Я ничего не знаю, моя хата с краю. Что вручили, то и получите». И постараться, как можно скорее скрыться, хотя и тут, возможно, будут держать за руку.
Читать детектив расхотелось. И опять пришел зверский аппетит. После привычного армейского режима уже четвертые сутки непривычное воздержание.
Решительно постучал в дверь соседнего купе. Мужики во главе с Леонидом Петровичем резались в карты. Под столиком валялись две пустые пластиковые трехлитровые бутылки из-под пива.
— Мужики, кто-нибудь из вас был уже в вагоне-ресторане? Как там цены? Может быть, кто компанию составит? Или мой чемодан покараулит? Как назло, ни одного попутчика в купе! Скука собачья!
Игра была в самом разгаре, кто-то выигрывал, кому-то не везло, от Валерия отмахнулись нетерпеливо:
— Тащи сюда свой чемодан! Приглядим!
Особых устрашающих, грозных взглядов типа: «Что же ты, парень, нарушаешь приказ?» — у соседей Леонида Петровича Валерий не углядел.
«А, может быть, это — коллеги отчима Златы?"
Рискнул пройти, не надевая бушлат, половину состава, ныряя с удовольствием в тепло плацкартных вагонов, в безукоризненную чистоту купейных вагонов, после промерзших, обмороженных, гремящих переходов и тамбуров.
За ним никто не следовал. В вагоне-ресторане за столиком сидела одиноко пожилая пара. В буфете попросил приличный круг краковской колбасы, мягкий батон и десять пирожков с разными начинками. И опять за ним никто не построился. Стало до обидного скучно.
«Паршиво, когда играешь в темную, не зная правил и условий. Вот так, по приказу этого Николая Афанасьевича, стукнут в тамбуре по голове, когда не ждешь плохого, выкинут на ходу поезда, и будешь замерзать в сугробе на этих пустынных перегонах в заснеженных перелесках. Зачем, идиот, нарываешься? Сказали: „Сиди и не рыпайся, глаз с чемодана не спускай!“ Чего ты из себя сыщика строишь? Пирожков ему захотелось!»
Картежники бились с утроенной энергией, с азартом мальчишек, кивнули на чемодан, не отрываясь от игры:
— Забирай!
А что оставалось делать? Забрал. Пожилой проводник принес два стакана чая, махнул по ногам стертым веником:
— Скучаешь? Не сезон, парень, сейчас. Нет пассажиров. В твоем купе все билеты были проданы, да, наверное, в последний момент сдали в кассу. Спи, солдатик, во сне не мы время караулим, а оно нас караулит.
«Как это неприятно, даже противно в каждом человеке подозревать негодяя, шарахаться от собственной тени в коридоре, не иметь возможности делать то, что тебе хочется. И все из-за этих чертовых денег и мнимой свободы, которая, как многим мерещится наяву, заваливает тебя с головой вместе с приличным счетом в банке, возможностью утонуть в деньгах. Да, именно утонуть в море из купюр, пачек обычной разрисованной бумаги, когда и близко не пахнет истинной свободой».
В дверь ломились какие-то подозрительные типы, пытаясь под видом немых всучить порнографические картинки, иконки, игральные карты.
Наконец, уже под вечер, после какого-то разъезда в дверь постучалась молодая пара:
— Извините, здесь наши места.
Мужчина помог симпатичной, розовощекой с мороза блондинке снять шубку, поцеловав ее прямо в губы, приподнял на пустую полку свой серый большой чемодан — сумку, и вдруг, как фокусник, на глазах растерявшегося Валерия извлек из него синий злополучный московский чемодан. Девушка воркующим грудным голосом сказала:
— Дорогой, это не наши места. Мы ошиблись с купе. Извините, пожалуйста, за беспокойство.
Они растаяли в конце пустого коридора, а Валерий поднял крышку лавки и долго рассматривал синюю обивку появившегося чемодана, пока в дверь не постучали. Это был Леонид Петрович. Он протянул листочек туалетной бумаги:
«В чемодане фальшивые деньги. Заминирован. Будь осторожен!», а сам спросил громко:
— Не желаешь, парень, составить нам компанию? А то у нас один перепил пива! В туалете дежурит по полчаса.
Валерий отрицательно замотал головой. Леонид Петрович вернулся в свое купе, а Валерий поспешил в туалет избавляться от бумажного компромата.
«Значит, нашли в моем лице курьера, чтобы неприметный солдатик прокатился через половину страны, посидел на заминированном чемоданчике, отвез его под видом важных документов на Кавказ. И ведь, действительно, кто его, Валерия, будет проверять, поверив, что торопится молодой человек скорее встретиться со своими родными в канун новогодних праздников за накрытыми столами? Сволочи! Но при чем тут Злата и ее семья? А эта франтоватая, с дорогими украшениями даже в поезде, яркая Дарья! Неужели не знает, чем занимается ее супруг? По виду никогда не скажешь, что ее принудили, заставили, запугали? Наверняка приняла, как должное, роскошную жизнь? Играет свою роль прекрасной авантюристки, не сознавая, а, может быть, даже наоборот, бравирует своим бесстрашием, за которое светит очень даже приличный срок».
И опять захотелось затянуться сигаретой до хрипоты, до кашля, чтобы после мимолетного удушья глотнуть сухой воздух, чувствуя невыразимое счастье от возможности дышать.
«Нет, не нужен мне этот экстрим! Думай, Валерий Семенович! Кто-то должен тебя держать все время на контроле, чтобы ты не улетучился с чемоданом! Такая ответственность и, главное, везешь конечный продукт всего производства. Да, фальшивые деньги „гуляют“ по всей стране. Высоченное качество, невозможность практически отличить „липовую“ купюру от настоящей, отсутствие опыта у покупателей, алчность продавцов, теряющих голову при виде денег — все это позволяет даже в условиях жестоких наказаний заваливать страну чемоданами вот такого „товара“.
Но кто же меня все-таки „пасет“? Когда не выгляну в коридор, — пусто. Один пожилой проводник маячит возле своего купе, — то половички трясет, то свою печку кочегарит. Таскает старый чайник в туалет, размораживает унитаз. Бутылки пластиковые из купе майора к себе потащил недавно. Меня развлекает время от времени.
Стоп! А не этот ли дедуся — главный надзиратель за мной! Как это проверить? Нужно до Ростова попытаться вместе со своим чемоданом перекочевать в купе к Леониду Петровичу. Все-таки спокойнее будет вдвоем. А то до утра могу и не дожить. Черт их разберет, где конечная остановка для меня будет: в Минеральных Водах, а, может быть, на Тихорецкой, Кавказской или в Армавире?»
Валерий добросовестно осмотрел трубы парового отопления. Никаких явных деформаций не наблюдалось. Да и на двадцатиградусном морозе за окном, если устроить потоп в купе, моментально установится минусовая температура во всем вагоне. Этот вариант отпадал.
Залез на вторую полку, аккуратно вывернул лампочку, тряхнул ее изо всех сил, на ощупь вставил на место. Через несколько минут таким же образом вырубил все освещение в купе.
«Самое главное, — проверить реакцию проводника на требование переселить в другое купе. Может быть, этот пожилой пенсионер и не при делах!»
— Отец, вы извините, но у меня все лампы в вагоне замкнули! Сижу, как в могиле. Можно мне к соседям перейти со своими шмотками? У них там всего три человека! — Валерий сам не ожидал такой реакции от словоохотливого лысого проводника, после каждого слова вставлявшего поговорки:
— Ты чего свой багаж оставил без присмотра? — газета слетела у него со столика на пол. — Как это все лампы вдруг перегорели? К тебе в купе кто-нибудь заходил? Ты что, сам туда кого-то привел? Бабу, наверное? Идем! Немедленно мне покажешь, кто к тебе в купе совался? Нет у меня ламп запасных! Закройся в купе, ложись и спи! В Ростове стоим семнадцать минут, может, в полночь добуду запасные лампы в других вагонах. Все не слава богу! Смотрел-смотрел, глаз не спускал целый день, и не доглядел! Точно, у тебя бабы в купе нет? Пошли скорее!
— У вас, отец, в каждом купе — не комплект. А мне даже поговорить не с кем! Переведите меня к мужикам по соседству и отдыхайте себе на здоровье! Я в вагоне ни одного женского лица не видел! Все дома сидят на печках, к новому году готовятся! А вы мне — баба в купе! Откуда она могла свалиться?
Проводник был непреклонен, и Валерий сдался, подумав:
«Зачем, действительно, подвергать Леонида Петровича и его попутчиков опасности взлететь от взрыва, если вдруг в пути случится что-то непредвиденное? А проводник, хотя и старый, опытный, а вздернулся, выдал себя!
Удобная у него профессия — не нужно посылать дополнительную охрану для курьера! А, в крайнем случае, ему можно и рискнуть — перетащить чемодан в свое купе и спрятать среди груды использованного белья, засыпать углем, сдать на остановке в крупном городе в камеру хранения, спрятать в специальном тайнике, который, наверняка, имеется».
Улегся на нижней полке в полной темноте. За окном в безлюдной зловещей мгле не было даже намека на обитаемость замороженного пространства. Опасное соседство заминированного чемодана в полуметре от себя мешало думать о Злате, о возвращении домой. Не спалось.
«Да, матери Златы повезло встретить такого отчаянного майора в жизни. Только сумеет ли она привыкнуть к его длительным и опасным командировкам? Ведь всем женщинам хочется иметь рядом опору в лице настоящего мужчины, который выполняет все твои желания и капризы, как, например, мой отец, вечно на поводке своей жены, моей любимой мамочки! И сестричка Олечка тоже построит моего друга Диму, если у них что-нибудь серьезное получится.
А Злата? Я ведь ее совсем не знаю. Выйдет на порог нашего дома при встрече, обожжет взглядом своих зеленых глаз и отвернется в разочаровании: о другом мечтала, представляла в своих ночных грезах и по письмам этакого ковбоя в широкополой шляпе, а перед ней интеллигент — мечтатель, до сих пор не определившийся, чего он хочет в жизни.
Пойти в элитное Саратовское военное училище, как Димка, стать кадровым военным, как мечтает мама? Вернуться в политехнический институт на свой факультет, стать инженером — мечта отца? Наверное, ближе всего, — выучиться на учителя физкультуры и ОБЖ. Вечно с учениками, в гуще школьной жизни, — некогда стареть будет. И все это не то».
Укачался во сне незаметно. Проснулся от резкого похлопывания по плечу все того же проводника:
— Парень, вставай! Тут к тебе люди пришли. Остановка — Минеральные Воды. Стоянка двадцать пять минут. Даже погулять можешь выйти на перрон. Здесь погода, как в Европе. И горы скоро появятся.
За его спиной в светлом прямоугольнике двери маячили два явных качка в спортивных темных куртках, без головных уборов, с обычной европейской внешностью.
Заставил себя потянуться, прикидывая, как умнее обороняться, если расклад — трое против одного — был явно не равноценен.
— Что надо, парни?
— Валерий Казанцев? Мы пришли за чемоданом. От Николая Афанасьевича.
— А паспорта у вас имеются? Вот вам листок, пишите расписку по паспорту. Мы, такие-то, получили груз у такого-то. Подписи, дата.
— Ты что? С Луны свалился? На тебя нам сопроводиловка пришла. Твое фото, вагон, купе. Чего выделываешься? В первый раз командировка? Так и скажи, что трясешься, как банный лист. Мы свои паспорта в каждой подворотне не светим. Давай чемодан, а то сами заберем!
За их спиной возникла фигура Леонида Петровича:
— Кто такие? Вы чего на солдата наехали? Парень после армии никак не очухается, а они тут крик на весь вагон подняли, всех побудили!
Проводник вежливо подхватил Леонида Петровича под руку, протиснувшись мимо здоровяков в коридор:
— Наш солдатик земляков встретил. Он им посылку вез из Москвы. Люди южные, говорить тихо не умеют. Вы не беспокойтесь, они сейчас уйдут.
Леонид Петрович встал в дверях, оттеснив одного из парней:
— Раз они нас разбудили, отдай ты им, парень, передачку, да пойдем пивка свежего на вокзале выпьем! Курить охота!
Валерий откинул крышку нижней полки:
— Вот, забирайте! Только черканите на блокноте: «Товар получен». И распишитесь, пожалуйста. Так мне спокойнее будет.
Тот, который был пониже ростом, расписался и, забрав чемодан, оба парня исчезли. Валерий увидел в оттаявшее окно, что высокий продолжал нести чемодан за ручку, забыв про колесики. Они скрылись в туннеле подземного перехода. Проводник, отойдя к рельсам соседнего пути, начал разговаривать по сотовому телефону.
— Сейчас пойду, возьму бутылку водки и напьюсь! — Валерий вышел в коридор вслед за Леонидом Петровичем. — Заснул, идиот, не вовремя. Могли ведь спокойно убрать меня. Сторож называется!
— Успокойся! Ты им нужен! Твоя первая проверка прошла успешно! Пойдем на вокзал, прогуляемся! Нужно, действительно, сейчас до Кисловодска разыграть алкашей. Вдруг за тобой продолжится наблюдение?
Валерий на обратной стороне листка с подписями написал:
— Это проводник.
— Ясно. Одевайся, пойдем за водкой! И закуску нужно не забыть взять! С боевым крещением, родственник!
(продолжение следует)
Предыдущая глава 22.
Следующая глава 24.